Заговор во Флоренции - Вульф Франциска - Страница 3
- Предыдущая
- 3/95
- Следующая
Женщина переводила взгляд с одного на другого и, о чем-то напряженно думала. Друзья переминались с ноги на ногу, сгорая от нетерпения. Что она им скажет?
– Сегодня вы храбры и мужественны. Вы рветесь в бой. Но сейчас день, и светит солнце. В его лучах меркнут все ночные кошмары. А что станет, когда снова наступит ночь и тьма будет застилать вам глаза? Вас начнут одолевать сомнения и страх – два непременных спутника ночи. Хватит ли вам тогда силы и мужества? – Она глубоко вздохнула, скрестив руки и закрыв глаза, словно в молитве. А может, она вела тайный диалог с невидимым, таинственным существом из преисподней?
Козимо стоял как вкопанный, боясь пошевелиться.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем она вновь открыла глаза.
– Хорошо. Я дам вам время на размышление. Проверьте ваши души, готовы ли вы принять на себя эту тайну? Если решитесь, приходите завтра в полдень, когда будут звонить колокола на Сан Миниато аль Монте. Я буду ждать вас в роще близ монастыря, чтобы вдали от посторонних глаз поведать тайну. Однако помните: то, что я расскажу вам, очень опасно. Никто не взыщет, если вы раздумаете и не придете.
– Мы не раздумаем, – пылко заверил Джакомо. – Мы придем в условленное время к монастырю Сан Миниато аль Монте. Можешь быть в этом уверена.
– Посмотрим, – ответила женщина с мягкой улыбкой. – А сейчас уходите. Меня ждут люди, которым нужна моя помощь.
Друзья двинулись к выходу. Козимо откинул занавес и пропустил вперед себя Джакомо. Вдруг его осенила идея, и он еще раз обратился к гадалке:
– Я не спросил, что ты хочешь получить за свою тайну?
– Это вы тоже узнаете завтра, если придете в условленное место.
– Ты не веришь, что мы придем? Думаешь, струсим? Коли так, ты ошибаешься.
– Посмотрим.
Козимо вышел из шатра. Он не мог больше видеть этой мягкой женской улыбки.
Спустя день
В церкви стояла благоговейная тишина. Сквозь узкие витражи струился солнечный свет, отбрасывая на алтарь и распятие красноватые, зеленые и желтые отблески и смешиваясь с мерцанием свечей перед ликом Богоматери. Произносимые вполголоса молитвы двух старушек, подобно журчанию ручья, заполняли церковь, отдаваясь эхом. Невольно возникала мысль о тленности бытия и всемогуществе Господа. Козимо не просто зашел в церковь – его занесло сюда, словно порывом грозового ветра. Всем своим существом он ощущал эту тревожную атмосферу: не в природе или на городских улицах бушевала буря. То была буря в его душе.
Он сделал несколько шагов по главному проходу, в сторону алтаря, громко ступая по каменному полу. Кажется, сами каменные плиты гневались на его вторжение. Козимо остановился, стараясь привыкнуть к полумраку. Дверь с шумом захлопнулась за его спиной, и шепоток молитвы внезапно смолк. Старушки неодобрительно покосились на чужака, нарушившего благоговейную тишину храма. Козимо почувствовал неловкость оттого, что вторгся на чужую территорию. Атмосфера церкви всегда действовала на него удручающе, а теперь, когда его терзали противоречивые чувства, она казалась невыносимой. Может быть, он лишен веры? Нет, это не так. Он, правда, не был членом семейства Пацци, богатых флорентийских купцов, построивших когда-то эту церковь во славу Божию. Козимо принадлежал к другому семейству, не воспринимавшему свое богатство бременем, облегчить которое должны были ежедневные покаяния.
Каждый раз, когда Козимо входил сюда, он чувствовал непреодолимое желание сразу же бежать прочь. Сегодня он явился сюда не для того, чтобы принять участие в многочисленных семейных богослужениях семьи Пацци. Он пришел сюда за своим другом Джакомо де Пацци, чтобы, как и договорились накануне, вместе отправиться на встречу с Арианной. Они должны обязательно идти вместе, даже если придется тянуть Джакомо за рукав. В последний момент Джакомо, вероятно, струсил, а Козимо никак не хотел, чтобы подтвердились сомнения колдуньи.
Он глубоко вздохнул, проходя мимо двух молящихся старушек, которые в ужасе осенили себя крестом, словно увидев дьявола в обличии семнадцатилетнего юноши. Козимо улыбнулся, вспомнив, что был одет не в свое обычное платье из бархата и шелка и в дорогое, сшитое по последней моде белье из тонкого льна, а в штопаные лохмотья сапожника-подмастерья. Никто бы не узнал в нем отпрыска Медичи. А Медичи никогда не отступают от своей цели, какие бы препятствия ни стояли на их пути, и, уж конечно, его не могли смутить ни мягкая улыбка ведьмы, ни злобные взгляды двух беззубых старух.
Как и ожидалось, Джакомо был здесь. Его друг, склонив голову и опустившись на колено, молился прямо перед алтарем. Скрестив руки, как на иконах, развешанных на стенах, казался погруженным в молитву. Но он видел стоявшего рядом Козимо.
– Привет, Джакомо! – сказал Козимо, схватив его за плечо и не утруждая себя шепотом. Он уже потревожил покой двух старушек. Нарушить же покой Джакомо он считал своим долгом. – Что ты здесь делаешь? Целый час ждал тебя у ворот и не дождался.
Джакомо поднял голову. На лице его было выражение стыда. Если его и одолели сомнения, то это случилось совсем недавно, ибо одет он был в те же лохмотья, что и вчера. Он покачал головой. Козимо все понял. Его друг струсил. А цель была так близка.
– Иди один, Козимо, – прошептал он, опустив глаза. – Я не пойду.
– Что?! Да ты сошел с ума! Почему не пойдешь?
– То, что мы с тобой затеяли, дурное дело. Нам не стоит связываться с ведьмой. Это претит христианской вере. – Его слова звучали вымученно и неубедительно, словно он затвердил их, повторяя с чужих уст.
– Разве ты забыл, что еще вчера вечером сгорал желанием узнать тайну?
– Теперь я думаю иначе.
– Понимаю. Ты передумал. И кто тебе в этом помог? Уж не твой ли отчим?
Джакомо то сжимал, то разжимал кулаки.
– Знаешь… я… Ты прав, – признался он наконец. – Вчера, когда я выходил из шатра колдуньи, меня узнал приближенный епископа. Как тебе известно, он – духовник моего отчима и все рассказал ему. Ты даже не представляешь, что мне пришлось выдержать сегодня утром. – Джакомо мрачно уставился на свои руки. – И вот теперь я три дня должен молиться и поститься. Я еще легко отделался.
- Предыдущая
- 3/95
- Следующая
