Псмит-журналист - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 16

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая

— Мысль неплохая, — объявил Билли.

— Несравненная по здравости, — сказал Псмит. — Один из ваших газетных друзей снабдит нас билетами, и вечер пятницы увидит нас в Хайфилде.

Далеко-далеко, на другом конце острова, на берегах Гарлем-Ривер высится старый склад, который нынешний прогресс преобразил в Хайфилдский атлетический и гимнастический клуб. Воображение, вдохновленное таким названием, рисует подобие Национального спортивного клуба с картинами по стенам, мягкими креслами и морем белоснежных манишек от крыши до пола. Однако Хайфилд в некоторых отношениях не совпадает с этюдом, набросанным фантазией. Вернее, трудно найти отношение, в котором он совпадал бы. Названия нередко уводят куда-то не туда. До последних нескольких лет Хайфилд был известен как «У ловкача Боба». Вот это было хорошее, честное название. Вы знали, чего ожидать, и, отправляясь посидеть «У ловкача Боба», золотые часы оставляли дома вместе со скромными своими сбережениями. Но нью-йоркские власти захлестнула волна неприязни к боксу. Устроители боксерских состязаний к большому своему отвращению все чаще подвергались полицейским налетам. Профессия начала приходить в упадок. Люди избегают мест, где в любую минуту веселье может быть омрачено вторжением дюжин мужчин в синей форме и с дубинками в руках.

И тут какой-то мозговитый субъект выдвинул идею клубов, которая служит уникальным примером сухого американского юмора. Теперь в Нью-Йорке боксерских состязаний не бывает. Ловкач Боб и ему подобные были бы шокированы даже намеком на такую возможность. Зато теперь можно полюбоваться показательными учебными боями между членами клуба. Правда, на следующее утро газеты крайне бестактно помещают о дружеских показательных выступлениях совсем серьезные отчеты, но ловкач Боб в этом не виноват.

Кид Брейди, избранник «Уютных минуток», должен был участвовать в десятираундовом показательном бою — главном номере развлечений, предлагаемых в этот вечер. Присуждать победу в таких клубах не разрешено. За исключением прискорбных случаев, когда один из участников дружеского боя не оказывается на полу в нокауте, победителя называют газеты на следующий день. И довольно часто выясняется, что человек, легко победивший в «Уорлд», кончил ничьей в «Америкэн» и потерпел сокрушительное поражение в «Ивнинг мейл». Такая система приводит к изрядной путанице, но зато служит источником утешения для исколошмаченных бойцов.

Добираться в Хайфилд проще всего подземкой. Желающим познать подземку во всей ее красе рекомендуется воспользоваться ею в час пик, когда мускулистые дежурные и полицейские утрамбовывают пассажиров в вагоны одной сплошной массой со сноровкой, которой позавидовал бы и самый знаменитый регбист. Но когда Псмит и Билли спустились в подземку вечером в пятницу, вагон оказался относительно пустым. Все сиденья были заняты, но за ремни не держался почти никто, и даже пространство, предназначенное только для кондуктора, оставалось более или менее свободным.

Разговаривать в подземке невозможно. Хитроумные джентльмены, создавшие ее, поставили себе первой целью добиться максимума шума. И не какого-нибудь там заурядного шума, когда, скажем, тонна угля сыплется на тонкую жесть, но шума, достойного такого названия. И они воздвигли тонкие опоры из стали, уложили тонкие шпалы из дерева и ослабили все гайки, так что теперь поезд подземки в движении приводит на ум непрерывные взрывы динамита, в которые вплетается голос гигантского водопада.

Псмит, обреченный на временное молчание этой комбинацией грохотов, начал наверстывать упущенное время, едва они вышли на улицу.

— Чрезвычайно неприятный район, — сказал он, критически озирая темные улицы. — Боюсь, товарищ Виндзор, мы поступили неосмотрительно, так далеко углубившись на запад. Если существует проклятая местность, где низколобые разбойники готовы с радостными воплями выскочить из-за каждого угла, то эта проклятая местность и есть та проклятая местность. Но отступать мы не можем. В каком направлении, по-вашему, расположена эта арена?

Еще когда они вышли из квартиры Билли, накрапывал дождь. Псмит поднял воротник плаща.

— Мы терпим много страданий во имя Литературы, — объявил он. — Не осведомиться ли нам у этого доброжелательного путника, не знает ли он дороги в Хайфилд.

Выяснилось, что пешеход сам туда направляется, и они пошли вместе. Псмит любезно изложил свои взгляды на погоду и предсказал победу Кида Брейди в обещанной встрече.

Тараторя без умолку, он перешел к решающей роли, которую сыграли «Уютные минутки» в подготовке этой встречи, но тут локоть Билли, болезненно ткнувшись в его ребра, заставил его спохватиться.

Он замолк, жалея, что наговорил лишнего. Совершенно незачем было намекать случайному знакомому на их связь с этой воинствующей газетой, и тем более в таком малоосвещенном районе, по которому они шли.

Однако их спутник, казавшийся человеком молчаливым, ничего не сказал, и Псмит ловко перевел беседу вновь на погоду и уже погрузился в сравнение климатов Англии и Соединенных Штатов, когда они свернули за угол и увидели наискосок что-то вроде огромного амбара, над дверями которого в темноте с трудом различались слова «Хайфилдский атлетический и гимнастический клуб».

Билеты, раздобытые у одного из газетных друзей Билли, были в ложу. Она, как и все остальные, оказалась чем-то вроде овечьего загончика из неполированного дерева, где стояло четыре жестких стула. Интерьер Хайфилдского атлетического и гимнастического клуба был совершенно избавлен от каких-либо намеков на роскошь и украшения. Вдоль всех четырех стен ярусами поднимались скамьи. На скамьях располагался такой набор крутого вида граждан, какого только могла пожелать душа. На стульях у ринга сидели репортеры с телеграфными аппаратами, при помощи которых они отстукивали подробности каждого раунда в свои редакции, где другие репортеры принимали сообщения и придавали им печатный вид. В центре помещения, залитый ярким светом полдюжины электрических люстр, находился ринг.

Гвоздь программы предваряли другие дружеские бои. Грузный джентльмен без пиджака вступил на ринг в сопровождении двух худеньких юнцов в боевых костюмах и дюжего субъекта в красной фуфайке, синих саржевых брюках и желтых подтяжках, который с рассеянным видом жевал резинку.

Грузный джентльмен провозгласил голосом, прорезавшим воздух точно пушечное ядро:

— По-ка-за-тель-ный четырехраундовый бой между Пэт-си Миллигеном и Томми Гудли, членами этого клуба. Пэтси справа от меня, Томми слева. Просьба к джентльменам перестать курить.

Зрители не перестали. То ли не отнесли это обращение к себе, то ли сочли его пустой формальностью. Откуда-то из глубины помещения донесся удар гонга, и Пэтси справа бодро вышел вперед навстречу Томми, который приближался слева.

Бой был коротким, но энергичным. По временам противники нежно повисали друг на друге, и тогда краснофуфаечный субъект, не переставая жевать резинку, с тем же отрешенным видом разделял бойцов, попросту проталкиваясь между ними. К концу первого раунда Томас, уклонившись от свинга слева, послал Патрика на пол, где тот и отлежал положенные десять секунд.

Остальные предварительные бои вызвали всеобщее разочарование. До такой степени, что во время последнего огорченный болельщик на скамье почти под самой крышей принялся сатирически насвистывать вальс из «Веселой вдовы». И вот тут краснофуфаечный мыслитель в первый и последний раз вышел из своей отрешенной задумчивости. Он перегнулся через канаты и сказал — без горячности, но твердо:

— Если этот свистун на верхотуре думает, что он бы дрался лучше этих ребят, так пускай выходит на ринг.

Насвистывание прекратилось.

Когда последний предварительный бой завершился и начались приготовления к гвоздю программы, по помещению пронесся вздох облегчения. Однако перед началом боя предстояли еще всякие формальности — представления и прочее. Вновь из ниоткуда возник грузный джентльмен и вывел на ринг смущенно ухмыляющегося молодца в спортивном костюме.

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая