Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун - Страница 59

• Предыдущая
• 59/87
• Следующая

— Тебя же посадят! — Пан уже не казался победителем. У его виска застыл самодельный пугач, заряженный дробью.

— А мне наплевать, — сказал Пашка. Не зря его прозвали Советский Союз. Было сейчас в Пашке нечто очень величественное. — Видишь ли, я уверен, что судьба человечества зависит от меня. Поэтому жалость недопустима. Никаких компромиссов.

— Да ты псих!

Пашка внимательно оглядел вокзальских. Все отводили глаза.

— Может быть, — сказал Советский Союз. — Но я в это верю. Яков Михайлович, уходите! Побыстрее, пожалуйста. И не забудьте коробку.

— А ты?

— Нам с Паном нужно многое обсудить. Я догоню.

Яшка с трудом поднялся. Ребра болели.

— Ты уверен?

«Самый умный» заломил левую бровь. Вышло у него очень выразительно, будто Пашка долго тренировался перед зеркалом...

Хозяин Медной горы напоминал старого бомжа, опрокинувшего на себя ведро с зелёной краской. Зеленокожий, оскалив гнилые зубы, поднял над головой руки...

Опустил с громким «хэк!».

Первую линию атакующих рэмэзевских накрыло вспышкой изумрудного света.

— Цепью!! Рассыпаться! Кучей не бегать! — орал Карл. На поле боя он казался вдвое выше ростом — настоящий богатырь в красной клетчатой рубахе. — Справа обходи!

Стоянка Пугачева — несколько камней, составляющих неровный круг — озарилась новой вспышкой. По легенде, когда-то здесь останавливался крестьянский царь со своим войском. Посмотрел на город сверху и уехал, между делом повесив воеводу. Документов не нашли, но легенда осталась. Именно здесь, на стоянке Пугачева, Жданчик обрел сомнительное счастье стать первым из цивилизации саламандров...

Несколько человек обратилось в ящериц. Кто-то просто упал без сознания.

Дядечка оказался не так уж силён.

Ему на собственном опыте пришлось убедиться, что характеристика местной молодежи, как «неуправляемой агрессивно настроенной толпы» — не пустые слова.

Эта самая «неуправляемая агрессивно настроенная» атаковала высоту с завидным упорством.

Дядечка только и делал, что поднимал и опускал руки. И хэкал, естественно...

Изумрудные вспышки.

Ящерки только успевали разбегаться...

— Эх, пропадем! — закричал Яшка. — Натиском надо! Натиском!

— Сам знаю!! — огрызнулся Карл. — Все, кто не любит вон того урода на холме — за мной!!

— УРРРААААА! — грянуло слева.

— Вокзальские!! На выручку идут! К нам на выручку!

Яшка раскрыл ладони. Маленькая зеленая ящерка с фингалом у левого глаза смотрела на дядечку. «Дядечка» смотрел на ящерку...

— Чё вылупился?! — заорал Карл, замахиваясь цепью. — Расколдовывай давай!

Наваждение спало.

«Дядечка» затрясся от злости. С трудом поднял руки и...

Карл понял, что не успевает.

Дядечка открыл рот — обнажились два чудом уцелевших кривых зуба. Руки его начали опускаться...

Карл прыгнул, метя цепью по ребрам...

Труба Салмата легонько ткнулась «дядечке» под лопатку. Колдун уронил руки и опустился на колени. В глазах появилось странное беспомощное выражение. Он застыл, как дерево, которое поразила молния...

И тут лодочная цепь ударила «дядечке» по ребрам.

Колдун выгнулся от боли.

Замер.

По зеленой коже побежала серая волна. Добралась до лица... глаза еще горели, жили... охватила их...

Дядечка закаменел. И вдруг рассыпался в пыль.

Хозяин Медной горы кончился.

— Жданчик, а в нос?

— А Гринпис?

Яшка смотрел на Жданова. Колдовство закончилось вместе с «дядечкой». Превращенные обратно из ящерок почему-то оказались голыми. Пришлось делиться одеждой. Жданов кутался в яшкину куртку, а Яшка мерз.

— Смотри, земноводное, нарвешься у меня!

— Молчу, молчу...

Пан стоял, опираясь на арматурину. Вылитый Александр Невский на известной картине из школьного учебника. Только вряд ли легендарный князь носил черную футболку с оскаленным вурдалаком и надписью «Ария». Нунчаки на плече тоже вряд ли добавили бы полководцу исторической достоверности...

— Привет ремэзевским, — сказал Пан без улыбки. — Отдыхаете?

— Привет вокзальским, — так же сдержанно ответил Карл. — Отдыхаем. Спасибо.

— Назад через мост пойдете?

Карл заподозрил подвох.

— Через мост, — ответил осторожно.

Пан некоторое время молчал. Потом отсалютовал нунчаками.

— Счастливого пути... земляк!

— Эй, пацан, постой!

Яшка обернулся. Так и есть. Пан. Все-таки решил выместить на Яшке свои обиды? Хотя при рэмэзевских... Ладно, мы сегодня все союзники. Встреча на Эльбе.

— А ты мне нравишься, — сказал Пан благодушно. — Хоть ты и сволочь изрядная.

— Спасибо за помощь.

— Не за что. Знаешь, почему мы пришли?

— Потому что Пашка...

— Не-а, не потому. Твой психованный друг... Кстати, уважаю! Но я пришел не из-за него.

— Ты же слово давал!

— Ну и что? Клятва, данная под принуждением, клятвой не считается... Не помню откуда. Кстати, про фигню с концом света мне ваш Советский Союз тоже все выложил.

— И?..

— Мне до лампочки — ухмыльнулся Пан.

— Тогда зачем? — спросил Яшка.

— Есть такая штука, сынок. Любовь к Родине называется.

Пан помолчал. Окинул Яшку взглядом и с сожалением добавил:

— Но тебе не понять.

— Должна была быть Любовь, — сказал Советский Союз. — С большой буквы. Как у Ромео и Джульетты. Вот что я собирался организовать. Вокзальские и рэмэзевские должны были стать Монтекки и Капулетти. Я даже Ромео и Джульетту нашел. Вон, смотри...

Яшка смотрел.

Ромео, здоровенный парень в черной кожанке, пил пиво в компании таких же здоровенных парней.

Джульетта сидела в чьей-то куртке между двух лбов и, похоже, чувствовала себя вполне счастливой.

— Так хорошо все задумывалось. Но разве этим объяснишь? А-а, темные люди...

Меня зовут Маэстро Флогистон, и я это... страшный. Когда выпью. А когда трезвый, я еще страшней, потому как непохмеленный. Такие номера откалываю, что командование готово меня живьем сожрать — только, увы, не в состоянии. Организм не позволит...

• Предыдущая
• 59/87
• Следующая