Проклятие чародея - Вольски Пола - Страница 15

— Не знаю, в письме об этом не сказано. Кроме того, создается впечатление, что Риллиф осторожно подбирал слова, словно боялся, что письмо может попасть не в те руки. Он пишет… где это?.. — Уэйт-Базеф пробежался глазами по пергаменту. — Да вот: «В силу известных вам причин, возвращение в Ланти-Юм для меня невозможно. Титул лорда Хар-Феннахара пусть перейдет к младшему брату моему Фреву, который лучше, чем я, подходит для этой роли. И не терзайтесь на мой счет, дядя Джин, сам я ни в коей мере не жалею о случившемся. То, что я обрел, стократ дороже любого из титулов».

— Вот оно, доказательство! — восторжествовал Гроно. — Риллиф Хар-Феннахар был лордом по праву, и теперь его титул переходит к моему молодому господину! Я знал! Я так и знал!

— Вероятно, вы правы, но давайте отложим этот разговор до другого раза, — предложил Уэйт-Базеф. — А пока вернемся к письму. Дальше Риллиф сообщает о своем браке с некой особой по имени Верран, выражает по этому поводу восторг, несет прочую околесицу, ну и в конце снова возвращается к сути. Вот, послушайте: «Записи Фал-Грижни как были, так и остались в пещерах в целости и сохранности, но доступа к ним нет. Будьте уверены, вардрулы никому их не отдадут. Я же в настоящий момент не имею возможности далее исполнять ваше поручение. Тешу себя надеждой, что вам удастся заручиться помощью чародеев, общие усилия которых в сочетании с высшей магией увенчаются успехом там, где я сам потерпел поражение, и которые смогут-таки отвести от Далиона нависшую над ним беду. Если для осуществления этой благородной задачи потребуются решительные и самоотверженные люди, знайте, что вы всегда можете рассчитывать на деятельное участие племянника вашего Риллифа Хар-Феннахара». Разумеется, — заметил Уэйт-Базеф, — Фарни не довелось воспользоваться мудрым советом племянника. Вероятнее всего, Риллиф так и не узнал об этом: знаете ведь, как в ту пору обстояли дела с заморской перепиской, а магическими талантами он, увы, не обладал. Откуда он мог знать, что письмо будет прочитано только сейчас?

— И что теперь? — спросила Каравайз. — Вы поставите в известность чародеев?

— Не так-то это просто. Наткнувшись на письмо Риллифа Хар-Феннахара, я из предосторожности присвоил оригинал, а копию направил Глесс-Валледжу. Вместо того чтобы поднять об этом вопрос на Совете, Валледж, применив данную ему власть, приказал мне хранить молчание и потребовал оригинал документа. Я отказался, и на этом все пока остановилось.

Слушавшие смотрели на него в немом изумлении. Наконец Деврас произнес:

— Но это лишено всякого смысла!

— Клевета! Злобные наветы! — пробурчал себе под нос Гроно.

А Каравайз холодно спросила:

— Зачем его непревзойденности скрывать информацию? Что ему это даст?

— Не знаю, — признал Уэйт-Базеф. — Он честолюбив и, возможно, боится, что подобные сведения каким-то образом отразятся на авторитете ордена и его руководителя. У меня нет ни времени, ни желания рыться в канализации Валледжева ума. Единственное, что меня теперь заботит, — так это как бы раздобыть записи Грижни, поскольку времени у нас в обрез. Пророчество начало сбываться. В небе зажглась полуденная звезда. Насчет льва и дракона сказать ничего не могу, но где-то они непременно должны быть: недаром появилась ядовитая чернота, которая ползет к морю. Если мы с вами не найдем способа помешать ее продвижению, можно уже сейчас уносить ноги с Далиона, поскольку вскоре весь остров погибнет. Без помощи мне не обойтись. Могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

Молчание, последовавшее за этим вопросом, было прервано стуком в дверь.

— Подкрепление. Отлично! — обрадовался Уэйт-Базеф, устремившись к двери.

На пороге стояли вооруженные гвардейцы ордена и вместе с ними — худенькая невысокая женщина неопределенного возраста, одетая в мужской костюм из серой мериносовой шерсти. Ее желтоватые, по-кошачьи фосфоресцирующие глаза казались чужеродными на заостренном лице. На плече этой странной женщины суетилось и попискивало бесшерстное крысоподобное существо с непомерно крупными ушами.

— Снарп? — с чувством смутной тревоги приветствовал ее Уэйт-Базеф.

— Базеф, — ответила Снарп глухим, невыразительным голосом.

Старший среди гвардейцев выступил вперед и отдал честь.

— Премудрый Рэйт Уэйт-Базеф? — учтиво спросил он.

Уэйт-Базеф ограничился кивком.

— Неррел, капитан гвардейцев ордена Избранных. С сожалением довожу до вашего сведения, мудрейший, что его непревзойденность Глесс-Валледж распорядился взять вас под стражу. Вам запрещено покидать пределы своего дома.

— Но это смешно! — возмутился пораженный Уэйт-Базеф, которого услышанное на мгновение лишило дара речи. — Что он о себе воображает, этот ваш двуличный беспринципный мошенник?

— Уважаемый, вам надлежит оставаться под домашним арестом, а затем вы предстанете перед Советом и будете держать ответ по ряду обвинений.

— Перед Советом? И что же это за обвинения, позвольте узнать?

— В первую очередь вы обвиняетесь в разглашении секретной информации, что противоречит интересам ордена. Во-вторых, в несоблюдении субординации, подрыве авторитета Избранных и различных мелких нарушениях Устава.

— Ха! Все эти обвинения не стоят выеденного яйца.

— Искренне надеюсь, что так, мудрейший, — ответил на это Неррел.

— Послушайте, капитан, — предпринял попытку повлиять на ситуацию Уэйт-Базеф, — известно ли вам, что Глесс-Валледж не обладает полномочиями, дающими ему право брать меня под стражу? Он может заставить меня расшаркиваться перед Советом, если наивно полагает, что это принесет ему какую-то пользу, но сажать меня под замок — увольте.

— Нет, мудрейший, об этом мне ничего не известно.

— Снарп, скажите ему.

Снарп не издала ни звука.

— Поверьте на слово, капитан, — продолжал убеждать чародей. — Если Совет сочтет меня виновным, это может повлечь штраф, временное отстранение или изгнание из ордена. В последнем случае, если это будет необходимо, меня даже могут передать для дальнейшего разбирательства герцогским блюстителям закона. Но сам Валледж арестовывать меня не вправе.

— Он прав, — подтвердила леди Каравайз. — Его непревзойденность посягает на герцогские полномочия. И, — добавила она ледяным тоном, — он поплатится за свою дерзость. Капитан, возвращайтесь к Глесс-Валледжу и скажите ему, что его действия противозаконны.

— Пожалуй, я сам скажу ему об этом. — Уэйт-Базеф сделал шаг по направлению к двери.

— Простите, мудрейший, но… — Неррел спокойно, но непреклонно встал у него на пути.

— Капитан, вы знаете, кто я? — повернулась к нему Каравайз.

— Да, мадам, — почтительно ответил капитан.

— Я требую, чтобы вы немедленно освободили премудрого Уэйт-Базефа. Или вы сомневаетесь в моем праве отдавать подобные приказы?

— Сказать по правде, мадам, я не знаю.

— Снарп, скажите же ему, — подал голос Уэйт-Базеф.

Желтоглазая женщина молча подняла руку и погладила попискивающего у нее на плече зверька.

— Ясно, — проговорила Каравайз, и глаза ее сверкнули недобрым светом. — В таком случае как вы отнесетесь к письменному приказу об освобождении, подписанному самим герцогом? Это вас удовлетворит, капитан?

— В полной мере, мадам.

— Скоро вы его получите. Премудрый Уэйт-Базеф, будьте уверены, долго ждать вам не придется. Мастер Хар-Феннахар, Гроно, я не прощаюсь. Что до его непревзойденности Глесс-Валледжа, он еще пожалеет о своем своеволии.

Повернувшись к гвардейцам, Каравайз так на них посмотрела, что они поспешили расступиться. Снарп помедлила мгновение, но потом тоже неохотно отошла в сторону. Леди Каравайз стремительно, будто свежий бархатный бриз, вышла из комнаты, и ряд гвардейцев вновь сомкнулся за ее спиной.

— Вот мудрое решение, — вполголоса поделился с хозяином своими мыслями Гроно. — Хорошо бы и вам последовать примеру ее светлости. Мастер Деврас, мои дурные предчувствия оказались далеко не беспочвенными. Этот ваш Уэйт-Базеф — пренеприятнейший тип, и общение с ним способно запятнать любого добропорядочного господина. Ваша светлость, ради имени и репутации Хар-Феннахаров давайте немедля уйдем отсюда.