Бей в кость - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 46

• Предыдущая
• 46/106
• Следующая

Возможно, что и Гриша с Машей и Женькой тоже бесследно пропадут, записав свои видеописьма. Потом их исчезновение можно будет списать на противную сторону, то есть на того же Баринова.

Единственной возможностью избежать всего этого Лида считала побег. В течение всех трех дней, пока ее водили на «допросы», она старательно изучала систему охраны дома и всей фазен-ды. Приметила, например, что ночью во дворе дома стоит открытый «УАЗ-469» с пулеметом на треноге. Запомнила, что при «уазике» постоянно, сменяя друг друга, находятся три солдата: командир, водитель и пулеметчик. Машина эта иногда выезжала куда-то, тогда в нее садился еще и Роберт. Выезжала она через ворота в ограждении парка, находившиеся совсем недалеко, метрах в пятидесяти от крыльца дома. У ворот были сделаны два небольших укрепления из мешков с песком, в которых находились четыре солдата с пулеметами и автоматами. Сами ворота были очень легкие, из проволочной сетки, наваренной на рамы из стальных уголков, но перед ними, уже с внешней стороны изгороди, располагался шлагбаум, сделанный из очень толстого бревна с противовесом из нескольких старых автопокрышек. Чтоб закрыть шлагбаум, солдат подтягивал легкий конец бревна за веревку к стойке и обматывал веревку вокруг деревянного утка, а чтоб открыть — просто отматывал веревку с утка, и под действием противовеса легкий конец бревна задирался вверх.

За шлагбаумом, торцами к дороге, стояло три небольших барака, где обитала рота охраны, виднелся навес с полевой кухней, какие-то дощатые каптерки, врытая в землю цистерна с бензином и три трехосных грузовика, похожих на «ЗИС-158», только китайского производства. Все это находилось справа от дороги, ведущей к помещичьему дому, а слева располагалось нечто среднее между плацем, стрельбищем и тактическим полем. Там обычно занимался боевой учебой один из взводов, который в данные сутки был свободен от караулов. Два других взвода в это время несли службу: один караулил дом и парк, а другой патрулировал большой периметр фазенды, обнесенный колючей проволокой. В этом периметре имелись еще одни ворота, но сооруженные уже из деревянных рам, оплетенных проволокой. У ворот были еще два укрепления из мешков с песком и сторожевая вышка с крышей из пальмовых листьев. На вышке, похоже, имелся пулемет.

Вместе с патрулями прогуливались и те огромные черные псы — собаки Баскервилей, в натуре! — которые были натасканы ловить беглых невольников. Пара таких барбосов бегала и по парку вокруг дома. Об этом Лида узнала от Маши, которая выгуливала там Женьку. Когда она шла в сопровождении охранников, псы только не спеша трусили позади. Но стоило охранникам чуть отстать — Маша была уверена, что они это нарочно сделали! — как псы с басовитым ревом рванулись вперед, заскочили с двух сторон и, оскалив клыки, присели со зловещим рычанием.

Стоило Маше двинуться хоть на шаг дальше от охранников — порвали бы в клочья и ее, и Женьку, но она испугалась, застыла — и обошлось без жертв.

В общем, удрать из этого заведения было совсем не просто. К тому же выйти из дома, более того, даже всего лишь из тех комнат, где размещались заложники, представляло собой серьезную проблему.

Эти две комнаты: большая, где обитали Гриша, Маша и Женька, а также маленькая, в которой разместилась Лида, располагались на втором этаже. На всех окнах стояли крепкие кованые решетки, вышибить которые изнутри было совершенно невозможно, а вырвать снаружи — только при помощи танка.

Чтоб выйти на волю, надо было сперва пройти через стальную дверь — вроде тех, что защищают некоторые московские квартиры — и миновать двух солдат, которые менялись каждые Два часа. Дальше требовалось пройти по коридору к лестнице, где стоял еще один автоматчик. Оттуда еще один коридор вел к выходу на крыльцо, охраняемое двумя часовыми. Причем коридор этот проходил мимо открытой двери караульного помещения, где постоянно находилось человек десять солдат свободной и отдыхающей смены, а также офицер-начкар и разводящие-сержанты. Еще несколько человек патрулировали во дворе с собаками.

Еду для заложников приносил повар и два слуги, которые обслуживали самого Азеведу. Готовили прилично и вкусно, хотя названий блюд, конечно, не сообщали. Овощей, фруктов, мяса давали вдоволь, детское питание, которым Женьку снабжали, тоже было свежее. Казалось, это кормовое изобилие должно было подсказать пленникам: от добра добра не ищут. Не упирайтесь, ребята, и все будет хорошо. Мы ведь никого из вас еще и пальцем не тронули, мы добрые с теми, кто нам помогает…

Но Лида была убеждена, что ни для нее, ни для Климковых нет иного пути к спасению, кроме побега.

Когда говорят «карниз», российский или иной бывший советский человек представляет себе либо устройство для подвески штор, либо узенькую жестяную полосочку под родным окном. Или Высоцкого, царствие ему небесное, вспоминает:.

«Шаг ступил на карниз — и вниз…» Короче, всем видится нечто такое, куда и пятку-то не поставишь. Здешний карниз был вовсе не узкий. Местами его ширина доходила до 10-15 метров, и ежели б имелось чем, то можно было и БТР сюда затащить, а потом проехать на нем километра полтора. Впрочем, пешком по этому карнизу идти было все-таки удобнее, держась ближе к стенке, с которой изредка скатывались всякого рода камешки. Пойдешь ближе к краю — можешь получить по балде и смайнать с высоты московского Белого дома. А у стенки — все «жаибиш», как выражался Васку Луиш. У нее был отрицательный угол наклона, и тем, кто к ней нежно прижимался, она обеспечивала крышу.

— В кругу друзей «яблоком» не щелкать! — передал по колонне Болт. — Вниз не глядеть, к краю не подходить! Если падаешь — за братана не цепляйся!

Самое приятное — это то, что ветра не было. То есть он, может, и был, но не в этом ущелье. Если б задул вдоль — туго пришлось бы. Особенно, в том хорошем месте, где ширина карниза сократилась до полуметра. Конечно, тут протянули веревочку и поставили бывалых альпинистов на страховку — самого Болта и Богдана. Всех перевели удачно, даже Лузу с пристегнутыми к нему в разных местах станком, стволом и коробкой «АГС».

Потом карниз снова расширился, плавно пошел под уклон, и бойцы, перескакивая с камешка на камешек, очутились на маленьком плато, поросшем кустиками.

— Ну, здесь, если и дождь пойдет, не страшно, — облегченно вздохнул команданте. — Быстро прошли, я на полтора часа прикидывал, а вышло за час.

— Могем еще изредка… — вздохнул Болт. — В морозный день на теплой бабе…

— Теперь — на перевал идем.

Народ жаждал перекура, но Васку Луиш припустил бегом, и стало неудобно отставать.

— Во лось, во лось-то! — бормотал Налим, топоча впереди Тарана. — А я думал, только кенийцы с эфиопами так быстро на длинные дистанции носятся! Почти полета годов, а прет, как танк.

— Негры — они все такие, — сопел сзади Механик. — За Штаты, считай, ни одного белого на Олимпиадах не бегает.

— Ничего, скоро мы своих разведем, — философски заметил кто-то издалека. — Вон, за «Спартак» скоро тоже одни негры играть будут. И придет русской нации полный «писдейш»!

Похоже, это был Гусь, известный своими прочными симпатиями к Адольфу Алоизовичу, поскольку особого восторга по поводу слияния евразийцев с африканцами в голосе не слышалось.

— Разговоры, гребена мать! Дыхалку берегите! — оборвал прения Болт.

Да, болтать на бегу бойцы перестали уже после первой сотни метров, а всего пришлось пробежать примерно полтора километра, прежде чем начался подъем в горку, то бишь на перевал.

— Еще чуть-чуть — и все будет «жаибиш»! — пропыхтел Налим. — То есть я сдохну.

Болт был не дурак, чтоб гнать всех на подъем с ходу.

— Малый привал. Кому себя не жаль — может курнуть в рукав и хлебнуть кофейку. Сухпаи не трогать! Луза, персонально предупреждаю!

— Чо Луза-то? — обиженно прогудело из темноты. — Разговорчики! Все ко мне. Ваня, Валет, Богдан — внимание! Пойдете с команданте на перевал до гребня.

• Предыдущая
• 46/106
• Следующая