Клуб маньяков - Белов Руслан - Страница 42

• Предыдущая
• 42/73
• Следующая

– Твоя? – спросил я с уважением.

Харон кивнул, достал мобильник, нажал на нем несколько кнопок и протянул мне. Я, чувствуя, что делаю что-то не то, набрал номер мобильника Веры и через секунду услышал ее отнюдь не сонный голос:

– Вас слушают.

Пока я раздумывал, почему моя супруга, любящая поспать, бодрствует в пять часов утра, из наушника раздался дикий вопль прощающегося с жизнью человека.

– Что это там у тебя? – пролепетал я, совершенно огорошенный.

– Не поверишь, милый, ужастик смотрю! – ответила Вера голосом любящей женщины. – Ночью мне стало страшно – Джек так зло на кого-то лаял – я поднялась и, чтобы отвлечься, поставила первую попавшуюся кассету... И, знаешь, увлеклась...

– А можешь ты перекрутить ее на тот крик, который я только что слышал?

– Конечно, милый.

Через минуту я вновь услышал крик человека, прощающегося с жизнью...

Но не совсем тот же. Тембр, высота были похожи, но отличались...

– С видеоплеером что-то случилось, – услышал я голос жены. – Надо новый покупать. Да о чем мы с тобой разговариваем! Как ты там? Три письма твоих получила, спасибо... Ты получил мои?

– Нет. И не пиши больше. Из России в Иран письма не доходят. Как Наташа? Ты ее своими ужастиками не разбудишь?

– Ее до понедельника забрала мама. У меня аврал на работе, я и попросила.

У меня отвисла челюсть, и застыли глаза. Харон это заметил. Кое-как справившись с шоком, я спросил подрагивающим голосом:

– А ты сегодня, совершенно, случайно не была в «Планете Голливуд»? С Натальей?

– Бы... была... Алевтина на часок пригласила... – растерялась Вера на секунду. – Она туда со своим милиционером часто ходит, он там в охране... А ты откуда знаешь?

– Я все знаю, Вера... Только ни о чем не догадываюсь. Ну, ладно, целую... Передай Наташе, что я ее люблю.

Отдав мобильник Харону, я уставился в солнечный краешек, только-только показавшийся на горизонте. Красный солнечный краешек. И в это время из пещеры раздался истошный крик Фархада. Я досадливо покачал головой. Что это в мире творится? Там кричат, здесь кричат... Так хочется покою....

– Я теперь знаю координаты твоей жены. И знаю, что у тебя есть дочь... – присел передо мной Харон.

– Ты – дурак! Чурка мохнатая! Ты просто не знаешь моей жены. Для нее пятьдесят таких, как ты, маловато будет!

– Молодой хрупкой девушке не хватит пятидесяти таких отъявленных головорезов, как я? – притворно удивился бандит. – Вот этой вот худенькой девушке?

И, вытащив из заднего кармана брюк мой бумажник, достал из нее фотографию Веры и сунул мне.

Я не взял фотографию: не хотелось смотреть в целеустремленные глаза супруги. Отвернувшись к пустыне, я представил, как чеченцы требуют у Веры выкуп. За меня и украденную Наташу.

Мне удалось сдержаться. Мне удалось не броситься на Харона. Вместо этого я окинул его жалостливым взглядом и сказал:

– Ты просто не представляешь, кто она, эта молоденькая хрупкая девушка! Маньячка, каких свет не видывал. Ты крик слышал? Когда я звонил? Она единолично каждую субботу одного-двух человек на тот свет отправляет! Изводит до смерти. И она не одинока. У них клуб – целых пятьдесят человек, два взвода. Все умные, со средствами и связями, в том числе и международными. Да стоит тебе к ней сунуться, так они тебя так отделают с твоими головорезами, что ты пожалеешь, что на свет родился. Зачем, ты думаешь, я в эту вашу дикую страну приехал? От нее убежал!

Харон смотрел на меня как на шизофреника международного масштаба. Понемногу успокоившись, я довольно подробно рассказал ему о Вере, о ее клубе, о том, как они развлекаются и как работают.

– Все это, конечно, интересно, – зевнул бандит, когда я кончил говорить. – Но зря ты меня своими маньяками пугаешь. Я против ваших наемников в Ичкерии воевал, а они похлестче твоих костоломов и отравителей будут... Ой, похлестче...

Из пещеры раздался протяжный, вибрирующий вопль Фархада.

– Вот свинство! – раздраженно покачал я головой. – Там мучают, здесь мучают! Скажи им, чтобы прекратили! Надоело!

– Они немного его обработают, потом отпустят. Я хочу, чтобы губернатор знал, что мы с тобой церемониться не будем.

– Отпустят? Да он после вашей обработки версты не проползет!

– Мы его выбросим из машины за пару километров от поста.

Солнечный круг уже взобрался на горы.

– Послушай, а где Ахмед? – полюбовавшись им, вспомнил я о человеке, благодаря которому, оказался в пещере.

– В Захедане уже, наверное. Рассказывает губернатору, как тебя можно выручить.

Я хотел что-то сказать по этому поводу, однако Харон меня опередил:

– Мы с тобой, дорогой, и так заболтались. Нам ведь надо еще и тебя немного обработать. Так уж у нас, бандитов, принято, извини. Ты, вон, какой шустрый, как электровеник. Надо испугать тебя для профилактики, волю сломить, ну и всякое такое. Прошу вас, сэр пройти в мой персональный ад! Добро пожаловать!

И приглашая, простер, собака, ладони в сторону пещеры.

Фархад лежал на спине посереди пещеры. Лежал с плотно закрытыми глазами. Ему не хотел видеть того, что находилось в руках его мучителей и то, что они с ним делали. Время от времени он истошно кричал. Он кричал, когда кобра впивалась ему в красный распухший нос и когда казалось, что она вот-вот вопьется ему в нос.

– Ты же сказал, что отпустишь его? – импульсивно обернулся я к председателю бандитов.

– У змеи нет яда... – ответил Харон, запечатлевая муки Фархада неизвестно откуда взявшейся телекамерой. – Ей повредили железы, чтобы она убивала как собака, укусами. Восток – жесток, что тут поделаешь... Жесток и изобретателен.

Я понял, что стою на пороге ада. Не ада вообще, не ада, в котором кого-то мучают, а персонального ада. И проговорил дрогнувшим голосом:

– Занятно! А что ты со мной собираешься делать?

– Не знаю еще... Да ты не беспокойся, дорогой, они придумают, – кивнул он на своих подручных, сидевших на корточках вокруг бедного Фархада. – Они в этом деле бо-о-льшие специалисты.

Последнее слово он произнес подчеркнуто уважительно. Я, сжавшись от страха, посмотрел на «специалистов».

Один из мучителей, краснобородый, рябой, в серых одеждах и видавших виды адидасовских кроссовках, сидел на корточках, держа в руках болшой глиняный горшок, в котором пряталась кобра, время от времени молниеносными бросками достигавшая носа моего несчастного коллектора.

Второй – в белых штанах, изношенном свитере; тощий, желтый, борода клочьями, плешивый, голова в струпьях, – обеими руками держал за туловище молоденького обезумевшего лиса, со всех сил тянувшегося окровавленной мордочкой к обнаженному бедру истязаемого. Время от времени тощий позволял животному хватануть немного живой плоти.

Третий, – мужичок с ноготок с окладистой бородой, в стеганом среднеазиатском халате и остроносых калошах, – сидел спиной ко мне. Подойдя поближе, я увидел, что у него на запястье сидит небольшая (размером со среднюю ворону) хищная птица с загнутым вниз противным клювом. На голове у нее был колпак. Заметив мое внимание, мужичок с ноготок снял его и, то ли сапсан, то ли коршун (я не силен в птичьей систематике), молниеносно слетел на Фархада, вцепился когтями ему в живот, прикрытый футболкой (вся в пятнах крови, изодранная предыдущими налетами) и принялся яростно клевать куда попало. Лисенок, испугавшись сотрапезника, подался назад и нехотя спрятаться меж колен своего хозяина. А вот кобра чуть не оплошала – не успела ее голова показаться из горшка, как птица, забыв о Фархаде, бросилась на ненавистную ей тварь...

– Вот такой у нас зоологический аттракцион, понимаешь, – сказал Харон, подойдя и положив мне руку на плечо. – Я позаимствовал его на время у моего друга Абубакра-бея, местного вождя. Но тебе предстоит другое испытание – животные, к сожалению, уже почти насытились.

• Предыдущая
• 42/73
• Следующая