Дети капитана Блада - Виноградова Татьяна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая

– Месье, – неуверенно начал он, обращаясь к человеку за конторкой. – Я хотел бы продать…

– Мэтр Жюсье сейчас выйдет, – ответил тот и дернул шнурок колокольчика.

Исчерпав все аргументы, какие нашлись на его счетах в лондонских банках, губернатор Блад вынужден был без лишнего шума отправиться на пару дней во Францию. Разбирательство тянулось уже три года и требовало громадных вложений – впрочем, Блад любил повторять, что госпожа Фортуна не любит скупых. Положение Блада осложнялось еще и тем, что в метрополии ходили упорные слухи о его несметных богатствах. Говорили, например, что в свое время он выкопал знаменитые сокровища Моргана, зарытые на Панамском перешейке. Говорили, впрочем, и другое: сокровища выкопал некто Истерлинг, а Блад, желая завладетьть ими, но не зная местоположения клада, поджидал корабли Истерлинга у выхода из бухты. К несчастью, во время боя корабль Истерлинга получил пробоину и затонул вместе со всем золотом. Обе версии вызывали презрительную усмешку Блада. Истина, как всегда, оказывалась гораздо фантастичнее. Кто бы, находясь в здравом уме и твердой памяти, мог поверить, что Блад потопил Истерлинга, всего лишь мстя тому за смерть одного из своих капитанов, а сокровища приплелись к этой истории совершенно случайно…

Ну, как бы там ни было, а весь последний год дела губернатора были особенно плохи. Необходимость доказывать, что он не делал половины того, в чем его обвиняли, а вторую половину делал, будучи вынуждаем обстоятельствами, очевидными любому невежественному охотнику за быками, но отнюдь не ясными для членов комиссии, чрезвычайно раздражали его, пока он наконец не понял, что все это не имеет для господ из комиссии никакого значения. Значение имело другое – он, со своим сомнительным прошлым, будучи к тому же ирландским католиком и человеком, почти лишенным прочных связей при дворе, оказался идеальной фигурой для того, чтобы продемонстрировать рвение Звездной палаты в важном деле искоренения превышения власти на местах. В результате дело не двигалось: обвинителям не удавалось доказать, что Блад использовал свое положение к своей личной выгоде, однако губернатору точно также не удавалось это опровергнуть.

Настроение Блада отнюдь не улучшало то обстоятельство, что в течение нескольких последних месяцев у дверей снятого губернатором дома стоял человек, повадками напоминавший часового, и Бладу было настоятельно рекомендовано не покидать квартиры. При этом, поскольку ему не было предъявлено никакого приказа об аресте, он не имел оснований ходатайствовать об освобождении на поруки, на что, как известно, имеет право каждый свободный англичанин[19]. Абсурдность ситуации была вполне достойна пера Джонатана Свифта, получившего в последние годы известность как автор наискандальнейших политических памфлетов. Сей достойный член оппозиции Ее Величества был лет на двенадцать моложе Блада, но он, как и Блад, был выпускником дублинского Тринити-колледжа, да к тому же еще и ирландцем. Во время приступов мрачного сарказма Блад подумывал о том, что старина Джонни, если он не до конца позабыл славное студенческое братство, возможно, не отказал бы ему в небольшой услуге литературного плана. Однако Блад не был уверен, что вмешательство новомодного скандалиста из оппозиции не приведет к результату, прямо противоположному желаемому, – если лорды Палаты вообще обратят внимание на какой-то там памфлет. К счастью, несколько дней назад Питеру Бладу все же удалось убедить чиновников Палаты дать ему неофициальную возможность для сбора новых доказательств его невиновности. Получению столь необходимого разрешения в немалой степени поспособствовали последние политические события: Ее Величество королева Анна только что распустила шотландский парламент, и внимание лордов было отвлечено положением дел на севере страны. Приятным дополнением к новому повороту судьбы было и то, что опостылевшая фигура как-бы-не-часового у дверей исчезла.

Вот почему сейчас он сидел в задней комнате конторы одного из самых ловких банкиров Кале, широко известного в узких кругах. Комната эта приятно контрастировала с обшарпанным фасадом здания. Мебель была не столько изящной, сколько добротной, гобелены – уютными, камин не дымил.

Капитан Питер Блад являлся весьма почитаемым вкладчиком банка, хотя лично ни разу еще здесь не бывал. Более того, в какой-то степени он был компаньоном месье Жюсье. И теперь Его Превосходительство был занят просмотром толстых и потрепанных бухгалтерских книг. Гора этих книг высилась справа от него. Подогретое вино с пряностями и вазочка с печеньем занимали поднос, поставленный на табуретку слева. Сам же великий флибустьер размещался в громоздком, но удобном кресле, возложив ноги на вторую табуретку. Чем именно не устроил его массивный письменный стол – оставалось загадкой. Мэтр Жюсье предположил, что стол вызывает у гостя неприятные воспоминания об утомительных губернаторских обязанностях. Впрочем, мэтр Жюсье никогда не удивлялся странностям в поведении своих клиентов, тем более – компаньонов.

Правда, огорчительным было то, что на сей раз уважаемый гость не собирался вкладывать в банк деньги. Вовсе наоборот, и клерк уже отсчитывал в задней комнате требуемое количество полновесных золотых гиней. Теперь гостю надлежало решать, какие именно операции с его участием придется сворачивать. Впрочем, конечно, с судьбой не спорят, и платить тоже иногда бывает необходимо. Жюсье даже гордился собой немного – суметь набрать столь солидную сумму английской монетой! И без предупреждения! Хорошо хоть, что гостю не понадобились рупии… Или рубли… Мэтр пожевал губами. Губернатор Блад, конечно, известный авантюрист, но все же зря он отказался от предложенной охраны. Ох, зря… Впрочем, бывает, что тайна важнее безопасности. Мэтр понимал в таких вещах. Хотел бы он знать…

Звон колокольчика, возвестившего, что в переднюю, предназначенную для приема рядовых посетителей, явился клиент, прервал размышления мэтра. Подождав для приличия пару минут и уверив гостя, что он ненадолго, месье Жюсье направился в переднюю часть дома.

Диего увидел, как из неприметной двери позади конторки появился невысокий, одетый в солидный, правда, слегка старомодный, темный костюм человек лет шестидесяти, с острым носом и цепкими глазками. По почтительно напрягшейся спине клерка он понял, что это и есть обещанный мэтр Жюсье. Мэтр внимательно взглянул на Диего и на чистейшем испанском сказал:

– Слушаю вас, молодой человек.

Диего вздохнул и потянул за завязку мешочка.

Мэтр Жюсье почувствовал, что раздражение на идиота-клерка, оторвавшего его от важного разговора в задней комнате ради рядового посетителя, улетучилось без остатка. Более того, мэтр даже укорил себя за поспешность суждений, совершенно недопустимую в делах. Ну в самом деле, вот явился тощий высокий юнец, в потрепаннейшем суконном камзоле испанского покроя, и сам, несомненно, испанец. Совершенно безнадежный посетитель. А принес – глядите-ка! – розоватую антильскую жемчужину редкостного оттенка и размера. Мэтр Жюсье великолепно разбирался в жемчуге. Эта жемчужина стоила того, чтобы показать ее важному гостю, сидевшему в задней комнате. Удивительно было и то, что жемчужина вряд ли была краденой: в ворах мэтр разбирался не хуже, чем в жемчуге. Размышляя о превратностях судьбы, доставившей сей редкостный перл отъявленнейшему оборванцу, мэтр Жюсье привычно-равнодушным тоном на безукоризненном кастильском объяснял мальчишке, что жемчужины неправильной формы вышли из моды, что мужчины сейчас вообще не носят непарных жемчужных серег, а для того, чтобы переделать вещицу в брошь или какое-нибудь другое дамское украшение, придется искать жемчужины такого же оттенка, что все это вместе взятое, к его, мэтра Жюсье, величайшему прискорбию лишает жемчужину значительной части ее стоимости и, таким образом, он может дать за нее… – мэтр кинул быстрый взгляд на потертую шляпу Диего, украшенную мокрыми слипшимися перьями, – тридцать пять пистолей.

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая