Парусиновый саван - Вильямс Чарльз - Страница 30
- Предыдущая
- 30/36
- Следующая
— Какого черта?! — взорвался вдруг Боннер, подходя к нам. — Мы что же, так и будем перебирать, как эта паршивая лодка ползла сюда милю за милей из Панамы?
— Если понадобится, мы проследим ее путь фут за футом, — сухо сказал Слиделл, — пока до конца не выясним, что на ней произошло.
— Таким способом нам этого никогда не сделать. Ваш детектор ни к черту не годится! Роджерсу с самого начала удалось его перехитрить.
Флауэрс облил Боннера холодным презрением:
— Еще никому не удавалось обмануть детектор лжи. Если Роджерс начнет врать, он сразу же даст об этом знать.
— Да, конечно… Вспомни, что было, когда он сказал, будто Бэкстер умер от сердечного приступа, — съязвил Боннер.
— Заткнись! — крикнул Слиделл. — Проваливай отсюда! Отведи девчонку в кухню, пусть она приготовит кофе. И не прикасайся к ней!
— Почему это?
— Только идиот вроде тебя этого не понимает. Я не хочу, чтобы она кричала и мешала нам работать. Будет искажена эмоциональная реакция Роджерса…
«Мы все сошли с ума, — подумал я. — Во всяком случае все, кто имел дело с Бэкстером. Не с Бэкстером, конечно. Ведь его фамилия была Рейган…»
Меня присоединили к сверкающей электронной игрушке, словно корову — к доильному аппарату. А гномик с лицом капризного ребенка и вытаращенными глазами вытягивал из меня “истину”. Ту самую, которую я и сам до конца не знал. Рейгана я не убивал. Возможно, сейчас я сошел с ума, но тогда-то я был в здравом уме! Я помнил все наше путешествие до мельчайших подробностей. Но почему детектор показал, что я пытался о чем-то умолчать? О чем? Я дотронулся пальцами до лица и почувствовал, что на нем нет живого места. Всюду, где я прикасался, меня обжигала боль. Лицо распухло, глаза почти полностью заплыли. От усталости меня клонило в сон. Я бросил взгляд на часы и убедился, что было уже около двух часов дня. Мне вдруг пришло в голову, что, если бы бандиты прибыли минут на пять позже, я успел бы связаться с ФБР. Но после драки кулаками не машут…
Боннер обернулся к Патриции и сделал выразительный жест головой в сторону кухни. Девушка поднялась с кушетки и поплелась за ним, словно лунатик или длинноногая заводная кукла.
— У тебя еще много бумаги? — спросил у Флауэрса Слиделл. Тот кивнул.
— Итак, Роджерс, — продолжил Слиделл свой допрос, усаживаясь в кресло напротив меня. — На второй день утром Рейган был все еще жив…
— Он был жив и на четвертый день, до половины четвертого.
— Отвечай только на вопросы! — перебил меня Слиделл. — Значит, он был жив и на второй день и снова не заговаривал с тобой о высадке на берег?
— Он не сказал об этом ни единого слова, — подтвердил я.
Слиделл сделал знак Флауэрсу вновь запустить детектор.
— Что было потом?
Я начал рассказывать дальше. В комнате было тихо. Лишь негромко звучал мой голос да едва слышно работал кондиционер. Из щели в детекторе медленно выползала линованная бумага, на которой самописцы оставляли изогнутые линии. Никаких отклонений в этих линиях не наблюдалось.
На рассвете море совсем успокоилось, дул легкий ветерок. Земли видно не было. Как только горизонт стал различим, Бэкстер сменил меня на вахте, чтобы я смог определить наше местоположение по звездам. Я уселся за стол с картами и при свете настольной лампы произвел нужные расчеты. Рядом, едва слышно, посапывал Кифер в своей койке. У меня получился очень неплохой результат по двум параметрам. Мы находились в этот момент на расстоянии восьмидесяти четырех миль от Кристобаля, а наша средняя скорость составила чуть больше четырех с половиной узлов. Дрейф “Топаза” в подветренную сторону оказался чуть больше ожидаемого, так что мне пришлось внести в курс поправки.
В семь часов я разбудил Кифера и принялся жарить яичницу с беконом. Доставая продукты из холодильника, я обратил внимание на то, что температура внутри его недостаточно низкая. Явно какая-то неисправность. После завтрака я проверил аккумуляторы, питавшие осветительную систему лодки, долил в них дистиллированную воду и на некоторое время включил генератор, чтобы их подзарядить. Мы уже начали привыкать к регулярным вахтам. С восьми утра до полудня у штурвала стоял Кифер. Мы с Бэкстером могли поспать часок-другой. Кифер разбудил меня в половине двенадцатого.
В полдень я произвел новые расчеты. Оказалось, что мы отошли от Кристобаля уже на сотню миль с лишним. Пока я занимался вычислениями, за штурвалом стоял Бэкстер. Кифер тем временем приготовил целый поднос сандвичей с консервированной говядиной и луком. Я ел, стоя за штурвалом; моя вахта продолжалась с двенадцати до четырех. Бросив за борт пустой бумажный стаканчик из-под молока, я следил за тем, как он стремительно несется к корме. Таким способом можно было приблизительно определить скорость “Топаза”. Потом я с удовольствием закурил. Вот настоящая мужская жизнь!
День выдался великолепный. Задул свежий ветер — умеренной силы бриз с востока. Мы шли на север, перпендикулярно направлению ветра. “Топаз” легко летел вперед по волнам, оставляя за собой белоснежный пенный след. Начинало припекать. Под горячими лучами солнца быстро высыхали капли морской влаги на лице и руках. Белые гребни высоких волн, которые пришли неизвестно откуда, приподняли парусник и покатились дальше. Я ненадолго поставил парус на грот-мачте, как и было положено, затем снова его убрал. Когда я кончил этим заниматься, на палубе появился Бэкстер.
— Хороший моряк всегда при деле, — с улыбкой заметил он.
— Да, это верно. А я думал, вы отдыхаете. Не спится?
— Сегодня замечательный день. Жаль упускать, — ответил Бэкстер. — Хочется немного побыть на солнце.
На нем был белый купальный халат, из кармана выглядывала пачка сигарет и зажигалка. Бэкстер закурил, снял халат, сложил его наподобие подушки и, оставшись в одних шортах, растянулся на палубе, рядом с рулевой рубкой, с правого борта. Он лежал рядом со штурвалом, ногами вперед по ходу судна, прикрыв глаза.
— Я только что сверился с картами, — сказал он. — Если мы будем делать от четырех до пяти узлов, то к воскресенью доберемся до пролива Юкатан.
— Не исключено, — раздумчиво ответил я. В воскресенье это произойдет или в понедельник — какая разница… Я не торопился. Постановка и уборка парусов, постоянные наблюдения за ветром, словно скорость судна была делом жизни и смерти, — все эти работы не имели никакого отношения к срокам прибытия “Топаза” в пункт назначения. Главное — получать наслаждение, знать, что ты управляешь движением лодки, а не просто на ней катаешься.
Бэкстер несколько минут помолчал, затем спросил:
— Что собой представляет ваш “Орион”?
— Это шхуна длиной в пятьдесят футов. У нее гафельные паруса на фок-мачте и кливера впереди. Одновременно она берет шестерых пассажиров и двух членов команды.
— Давно построена лодка?
— Да. Больше двадцати лет назад. Но она в полном порядке.
— Но все же содержать ее не просто, — заметил Бэкстер. — Как и всякую старую вещь. Сколько вы берете с пассажиров за один рейс?
— Пять сотен в неделю. Плюс расходы по обслуживанию.
— Понятно, — сказал он. — Но мне кажется, будь у вас более вместительная лодка, дела ваши пошли бы намного лучше. Скажем, хороший кеч или двухмачтовый ял, футов шестьдесят длиной. При рациональной планировке пассажирских кают вы могли бы брать на борт больше пассажиров, и выручка за каждый рейс была бы намного существеннее. Команда из двух человек вполне достаточна. А лодка поновее потребует меньше затрат на свое содержание.
— Да, я это знаю. И давно уже присматриваюсь к таким лодкам, однако пока не удается приобрести что-либо в этом роде. Если даже я продам “Орион”, все равно не хватит пятнадцати — двадцати тысяч долларов.
— Понятное дело, — сказал Бэкстер, — такие лодки стоят довольно дорого.
Мы замолчали. Бэкстер сел и полез в карман халата за сигаретами. Мне почудилось, что он что-то сказал, и я поднял голову от компаса:
— Простите, что вы сказали?
Бэкстер не ответил. Он сидел, глядя вперед и чуть отвернувшись от меня, так что я видел только его затылок. Он держал в руках зажигалку, но не торопился закуривать, словно забыл о своем намерении. Затем поднял голову, покачал ею и приложил ладонь к горлу.
- Предыдущая
- 30/36
- Следующая
