Человек на поводке - Вильямс Чарльз - Страница 23

• Предыдущая
• 23/40
• Следующая

Невозможно определить, сколько людей побывало здесь и не курил ли кто-нибудь из них сигары, как и его отец. Но даже в этом случае, судя по количеству банок, они должны были прожить здесь около пяти дней. Очевидно, они привозили с собой все необходимое, включая холодильник и плиту; тогда возможно, что та машина, что потяжелей, была походным пикапом. Надежды на то, что кто-то заметил их, пока они находились здесь, почти не было. Это место нельзя разглядеть с дороги. Однако кто-нибудь мог видеть, как они приезжали или уезжали отсюда. Теперь надо как можно быстрее сообщить о своей находке Брубейкеру, чтобы тот начал опрашивать людей, регулярно пользующихся этой дорогой. Ромстед выбрался из оврага. Его лицо заливал пот, рубашка прилипла к телу.

Он направился к дому, но не успел сделать и нескольких шагов, как увидел, что на большой скорости к дому неслась машина. Спрыгнув обратно в овраг, Ромстед поднял висевший на шее бинокль. Спортивная машина. Он не успел толком разглядеть ее, как она скрылась из виду за деревьями. Оставалось только дожидаться, когда машина снова выедет на открытое место у дома. И через минуту Ромстед узнал «порше» Боннера.

Резко затормозив, Лью Боннер собственной персоной вывалился из машины и стремглав помчался к дому, прижался к простенку между окнами, и тут Ромстед разглядел у него в руке плоский автоматический пистолет. Боннер не увидит его машину, пока не завернет за угол. Пот слепил глаза, так что ему пришлось опустить бинокль, чтобы протереть их. Когда он снова поднес его к глазам, Боннер скользил вдоль стены, намереваясь заглянуть в окно кухни.

Потом он поднялся на крыльцо и толкнул дверь, вошел внутрь. «Да, этот парень не из трусливых, — подумал Ромстед, — не боится, что кто-то поджидает его внутри, чтобы размозжить башку. Для этого требуется недюжинная смелость или дикая, ослепляющая ярость». Он уже обратил внимание, что Боннер одет в темный костюм, белую рубашку и галстук; видимо, приехал прямо с похорон сестры.

Появившись с другой стороны дома, Боннер размашистым шагом приблизился к взятой напрокат машине, открыл дверцу и наклонился. «Изучает регистрационную карточку», — решил Ромстед. Верзила выпрямился, держа в руке карту округа Стедман. С минуту он разглядывал ее, потом швырнул обратно на сиденье и опустил пистолет в карман пиджака. Он подошел к амбару, не найдя там ничего достойного своего внимания, направился к курятнику и заглянул внутрь. Оглядев пустырь, Боннер зашагал в сторону холмов и оврагов — туда, где находился Ромстед.

«Вряд ли он по мою душу, — решил Ромстед, — если только не рехнулся от бешенства и не перестал соображать, но все-таки стоит убедиться в этом до того, как он нависнет надо мной со своей пушкой. Лучше иметь с ним дело на открытом пространстве где-нибудь на расстоянии ярдов пятидесяти, чтобы можно было успеть убрать с дороги задницу». Ромстед сделал вид, будто только что выбрался из оврага, и направился навстречу Боннеру. Заметив его, Боннер не потянулся к пистолету, а только ускорил шаг, потом побежал вверх по склону в сторону уступа, на котором находился Ромстед. Он добежал до вершины, сбавил скорость и, перейдя на шаг, раздраженно закричал:

— Ромстед! Какого черта вы тут делаете?

— То же, что и вы, — отозвался Ромстед. Они были ярдах в двадцати друг от друга, когда произошло нечто неожиданное. Откуда-то справа, со скалистой гряды, донесся треск ружейного выстрела. Боннер неестественно дернулся, повернулся вокруг оси и, потеряв равновесие, начал падать. Раздался еще один выстрел, и тело Боннера содрогнулось в падении. Ромстед нырнул в спасительный овраг. Он скатился на дно и, пока отплевывался от забившей рот пыли и протирал глаза, услышал еще один выстрел.

Овраг был добрых семи футов глубиной, так что, пока невидимый стрелок сидел в засаде, Ромстед находился в относительной безопасности. Он решил затащить тело Боннера сюда — если только ему удастся определить, где оно находится. И тут он заметил рукав темного костюма. В этом месте склон оказался покруче. Он ухватил руку, намереваясь потянуть ее вниз, и в этот миг наверху раздался очередной выстрел. Ромстед потянул на себя. Голова и плечи Боннера свесились через край оврага, а из развороченного горла хлынул поток пенящейся, ярко-алой крови.

Ромстед зажал рот рукой и едва успел отскочить в сторону, чтобы не испачкаться кровью. Когда тошнота прошла, он почувствовал холодную, слепую ярость. Он одной рукой ухватился за торчавший корень, подтянулся, а другой шарил в правом кармане Боннера. Теперь пистолет был у него, но стал скользким от крови, и когда Ромстед, съехав обратно на дно оврага, потянул затвор на себя, тот выскользнул из рук. Ромстед подобрал оружие, покрытое месивом из крови и пыли, и передернул затвор.

Ромстед полез вверх по покатой стенке оврага, пока его голова не показалась на поверхности, скрытая зарослями полыни. Стрелок засел за холмом не менее чем в двухстах пятидесяти ярдах. На таком расстоянии пистолет так же бесполезен, как рогатка, но если этот сукин сын захочет спуститься, чтобы полюбоваться на свою работу и заодно прикончить спрятавшегося беззащитного свидетеля, то его будет ждать неожиданный и последний в жизни сюрприз.

Минуты тянулись медленно. За холмом не наблюдалось никакого движения. Ромстед вытер пот с лица, и от его руки на лбу остался пахнувший кровью и пылью след. Подняв бинокль, он внимательно осмотрел окрестность и не увидел ничего, кроме полыни и потрескавшихся от жары камней. Потом услышал звук заводимого где-то за грядой мотора. Машина отъехала, и звук затих вдали. Ромстед повернулся, чтобы рассмотреть пустырь за домом, и несколько минут наблюдал за удлиняющимся шлейфом пыли, поднимавшейся с дороги вслед за невидимой машиной. Набирая скорость, она удалялась к югу.

Он знал, что это могло быть ловушкой. Если их было двое, то один мог остаться, чтобы подстрелить Ромстеда, когда тот появится на открытом месте. Однако это маловероятно. Ромстед с каждой минутой проникался убеждением, что стрелок находился поблизости все то время, пока он расхаживал тут между холмами, и уж конечно мог убить его сколько угодно раз. Но почему тогда он убил Боннера?

Ромстед выбрался наверх в том месте, где овраг был не таким глубоким. У него дрожали колени, свело мышцы спины, когда он ступил на открытое место и направился к дому. Пройдя ярдов сто, он почувствовал облегчение.

Подъехав к воротам, Ромстед обнаружил, что забор с одной стороны исчез. Очевидно, Боннер протаранил его машиной. Пыль, поднятая уехавшим стрелком, давно осела, а других машин не было видно. Он вырулил на дорогу; колеса пробуксовали на месте, когда он выжал до отказа газ и рванул в город.

— Если бы вы, два проклятых тупоголовых… — Брубейкер запнулся, подыскивая словечко пообиднее, потом, разозлившись на тщетность собственных усилий, бросил это занятие. Он взял со стола сигару и принялся сдирать с нее целлофан. — Боннер был бы сейчас жив, так нет — ему надо было идти напролом, как недобитому носорогу. И если вы, черт бы вас побрал, сможете назвать какую-нибудь причину, почему вас тоже не прикончили, то я с радостью поцелую вам задницу. Каждый из четырех картечных зарядов, всаженных в Боннера, был смертелен, и этот гребанный снайпер с такой же легкостью мог бы уложить вас уже вторым выстрелом, вместо того чтобы палить в человека, который был мертв еще до того, как упал. Или он сомневался, что сможет попасть в такую мелкую цель, как вы, с двухсот пятидесяти ярдов? Это при том, что убийца целился с упора лежа, через двенадцатикратный оптический прицел, и с такого расстояния все пять картечин из самодельных патронов могли запросто угодить вам в глаз.

— Я не знаю, чем он там стрелял, — развел руками Ромстед. — Знаю только, что было чертовски жарко и что он отличный стрелок. И потом, я уже говорил вам, он мог пристрелить меня в любой момент, пока я там околачивался. Должно быть, он все время находился поблизости и видел, что я обнаружил их мусорную кучу и футляры от сигар… — Ромстед махнул рукой в сторону стола Брубейкера, где были навалены в кучу запачканный кровью и пылью пистолет Боннера, его собственные показания — уже отпечатанные и подписанные, несколько закопченных алюминиевых цилиндров, написанное от руки письмо и еще какие-то бумаги, а также плоский пластиковый пакетик с героином. — Понятия не имею, почему он не застрелил меня, знаю только, что ему был нужен именно Боннер.

• Предыдущая
• 23/40
• Следующая