Мужские рассказы - Белов (Селидор) Александр Константинович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/41
• Следующая

— У вас ведь нет идей в отношении меня? — предположил мой собеседник. Я вздохнул. Его прозорливость начала мне докучать.

— Вот видите, — приговорил нашу беседу Горо.

— Идеи могут прийти в процессе общения. Дело не в том, хочу я вас понять или нет, дело не в том, подходите вы под интерес читателей или нет, дело даже не в том, что здесь затронута моя профессиональная, репортёрская честь и я обязан привезти хорошо сваренный материал. А всё дело в том, что в своей несхожести с обществом вы сами подозреваете свою неполноценность. Вы слишком сильны душой, чтобы страдать по этому поводу, но в душе у вас творится возмущение внутреннего равновесия. И потому раздражены вы не банальностью журналистских оценок, а тем, что я не могу вытащить вас из вашего отчуждения, предложив достойное место на рынке общественной популярности.

Горо окаменел. Такого поворота он не ожидал. Но мне больше ничего не оставалось. Его тщеславие должно было отреагировать, и я замер в предвкушении удачной жатвы.

— Ладно, — заговорил Горо, — объясню своё согласие на встречу с вами. Вы меня совершенно не интересуете как представитель того вида деятельности, который называется «журналистика». Для меня цель этой встречи лежит далеко за пределами вашей профессии.

— ?!

Горо выдержал эффектную паузу, словно наслаждаясь произведённым действием своих слов, и продолжил:

— Да, речь идёт о другом. Наш последний телефонный разговор позволил мне сделать о вас определённые выводы. Не скрою, я подверг вас тестированию, и результаты этого тестирования оказались для меня неожиданными. Я бы даже сказал, более чем неожиданными.

— Что это значит?

— А это значит то, что вам предоставляется возможность не только наблюдать за явлением, но и принять в нём участие. Для журналиста это просто редкая удача. Вы сможете стать участником необычайных событий… Пожалуй, я должен объяснить всё по порядку. Горо встал и, поймав взгляд бармена, отжестикулировал тому пальцами свою потребность в напитках. Осведомившись, пью ли я портер, Горо прибавил к заказу ещё один палец.

Когда высокие стаканы с магическим пивным наваром цвета подпечённого пурпура вздохнули в нас свежестью только что снятых глотков, мой собеседник вернулся к разговору. Слизнув с губ прикосновение пивной прохлады, Горо мечтательно изрёк, что портер напоминает ему орлиную ночь над вересковыми долинами Сусекса. Должно быть, где-то в душе этого прагматика однажды пересохла романтическая жила. Мы вернулись к прежней теме.

— Все люди типичны. Они так созданы Природой. Правда, типичность эта — вовсе не то, что вам известно под видом гороскопа или знаков зодиака. Гороскопы созданы для наивных дураков. Их частичная совпадаемость с нашими судьбами демонстрирует только намёк на человеческое общеподобие. Они рисуют предельно упрощённую систему координат, в которой всё зависит не от того, кем рождён человек, а только от того, когда он рождён. В действительности же наша индивидуальность— это набор биологических интегралов, относящих нас к различным типам, группам, наконец, собственному положению в этой системе. Всего насчитывается несколько сотен моделей человеческой индивидуальности. Представьте себе, несколько сотен! Точное число я называть не буду. В чём проявляются человеческие различия? Нам они очевидны как характеры, наклонности, привычки людей, но ведь это только воплощение биофизики в поведение человека.

Он прервал свой монолог и занялся пивом. Я постарался угадать то грядущее преломление его мысли, за которым откроется моя роль. И что это за роль. Сейчас, пока он ведёт меня за руку по самым азам своих представлений, вопросы лучше было не задавать. Горо, должно быть, предполагал, что я буду спрашивать и, может быть, даже не соглашаться с ним, но та концентрация убеждений находилась ещё где-то впереди. Не стоило сейчас растрачивать её силу.

Горо поставил стакан и продолжил:

— Любые явления и события вокруг нас обладают свойствами электромагнитных полей. Так вот, человеческие различия проявляются в первую очередь в том, как нам дано реагировать на это. Разные формы чувствительности, проводимости, отторжимости и тому подобного. Я называю эту сферу биоэтикой. Представьте себе, что кто-то упоминает термин «фашизм». У вас срабатывает внутреннее отношение к данному понятию. Если отбросить эмоциональный строй этого отношения, из чего оно складывается? Из контакта с предельно жесткой системой человеческих отношений, системой особых ценностей и тому подобного. Понимаете? На это накладывается пример исторического опыта, который вы ассоциируете, главным образом, с концентрационными лагерями и Второй Мировой войной. Таким образом, получилось явление биоэтической совмещаемости. Вы можете сказать, что к фашизму у всех одинаковое отношение. Но ведь это в действительности не так. Он создавался людьми, усиливался людьми и не только теми, кто хоть что-то смыслит в политике. Так вот, среди людей есть не только проводники биоэтики, но и настоящие её трансформаторы, способные усиливать сигнал какого-то явления в десятки, а то и в сотни раз.

Горо посмотрел на свой стакан, но прерываться не стал:

— Теперь о вас. Вы относитесь к редкой группе. Я дал ей наименование «Солнечные Стражники». Но ваша позиция в этой группе просто уникальна. Вы являетесь Хранителем Воического креста. Не будем сосредотачивать внимание на экзотике, а перейдём сразу к делу. Я не стал бы с вами встречаться, особенно учитывая вашу профессию, если бы не то обстоятельство, что именно сейчас нам (это слово он произнёс как-то не очень уверенно) жизненно необходим Хранитель. Из двадцати лет моей практики мне известны только три человека этой позиции: одному уже девяносто, и он пребывает в старческом маразме, другому всего восемь, и природа его индивидуальности ещё не расцвела, третий— вы…

— Всё это весьма любопытно, однако в чём заключается моя роль?

— Ваша роль? Вы должны убить дракона.

Он сказал это так спокойно и равнодушно, словно бы речь шла о покупке сельдерея на рынке на Саус Бэнк. Я прикрыл своё смущение хорошим глотком пива. Нужно было как-то не обидеть Горо, не показать ему возникших у меня сомнений по поводу его умственной нормальности.

— Нет, я не сумасшедший, — тихо прокомментировал Горо моё замешательство. Вы слишком стандартно мыслите.

— А почему бы вам самому не убить этого дракона?

Горо усмехнулся:

— Разумеется, я бы так и сделал, не посвящая никого в теорию биоэтики. Однако я, увы, не рыцарь. До ваших возможностей в этом вопросе мне далеко. Впрочем, я был уверен, что вы откажитесь.

— Почему?

— Потому, что вашим оружием является ручка, а не копьё. Рыцарей сейчас уже нет.

— Значит, вы себе противоречите, — возразил я.

— Нисколько. Если у человека есть задатки музыканта, прекрасный слух, чувство ритма, музыкальной гармонии и прочее, это не означает, что он непременно должен играть на рояле.

Взгляд у Горо остыл. Было видно, что мой собеседник теряет интерес к раз говору. Он равнодушно изрёк:

— Я возвращаюсь к тому, с чего начал — к сомнению по поводу нашей взаимонадобности.

— Ну хорошо, а если я соглашусь? Горо посмотрел мне в глаза:

— Вы ещё не всё знаете.

— Прежде, чем я узнаю всё, могу ли я поинтересоваться, сколько лет тюрьмы мне положено по английскому законодательству за убийство дракона?

Мой вопрос Горо воспринял абсолютно серьёзно.

— Это не входит в компетенцию уголовного права.

— В Англии действует право прецедента, не так ли? Горо кивнул.

— Неужели в истории не было ни одного подобного случая?

— …Поверьте, я не шучу. Разговор идёт не об охоте на ископаемых птеродактилей. Надеюсь, вы не воспринимаете меня в качестве сумасшедшего палеонтолога? — спросил Горо.

«В качестве палеонтолога нет. Насчёт сумасшедшего — не знаю.» — подумал я, но ничего не сказал.

— Так вот, — продолжил мой собеседник, — исход этого боя не известен никому.

— Что, дело обстоит так серьёзно?

• Предыдущая
• 32/41
• Следующая