Последний Выстрел - Белов (Селидор) Александр Константинович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/40
• Следующая

— Здорово, ребята… Слава, привет! — Белов обменялся с приехавшими рукопожатиями. — Вы идите в дом, перекусите пока, через полчаса поедем.

Шмидт выехал со двора, гости прошли в дом. Оставшись один, Саша подошел к «линкольну», провел рукой по капоту и тихо, почти нежно произнес:

— Ну здравствуй, ласточка… «Такая только у меня и у Майкла Джексона», — с легкой усмешкой вспомнил он, покачав головой. Потом зашел сбоку, присел на корточки, разглядывая потускневший «файер». — Энди Уорхолл…

За спиной дробью застучали торопливые, мелкие шажочки сына. Ваня вихрем налетел сзади, навалился, закрыл своими крохотными ладошками отцу глаза:

— Кто?! — пискнул он.

— Кот в сапогах, — улыбнулся Саша.

— А вот и нет! Это я! — радостно закричал он. — А чья это машина?

— Моего друга.

— А где он?

Белов подхватил сына на руки и на секунду прижался к нему лицом.

— Нет его больше, Вань… — прошептал он.

К ним подошла Оля — собранная и немного отрешенная.

— Саша, ехать пора, — чуть хрипловатым от волнения голосом сказала она.

— Да, пора… — пристально взглянув ей в глаза, согласился Белов.

На кладбище один за другим въехали четыре лимузина-катафалка. Их окружили родственники и друзья. Дюжие парни с траурными повязками принялись выгружать гробы. Мать Тамары, не выдержав, зарыдала в голос. Гроб Космоса качнулся в руках парней, насупленный Юрий Ростиславович непроизвольно дернулся к нему и строго попросил:

— Осторожнее с сыном…

Рядом с ним — рука об руку — стояла некрасивая, заплаканная Люда.

— Он мне предложение сделал… — комкая в руках мокрый платок, вдруг призналась она.

Юрий Ростиславович, словно не понимая, о чем речь, внимательно на нее взглянул, а потом, шумно вздохнув, обнял и порывисто прижал к груди.

У гроба Пчелы дрожащим шепотком причитала его мама:

— Что ж теперь делать-то? Я Витеньке носочки связала, а он их так ни разу и не одел…

— Ну-ну, мать, успокойся… — похлопывал ее по плечу осунувшийся отец. — Что ж теперь… Бог дал, Бог взял…

От гроба к гробу ходили затянутые в черное тетка Саши Екатерина Николаевна и бабушка Оли.

Вскоре у кладбища остановилась машина Шмидта. К нему тут же подошел человек с черно-красной траурной повязкой.

— Шмидт, где Саша? Народ волнуется, надо панихиду начинать…

— Сейчас, — кивнул Шмидт. — Через десять минут будет.

В синем микроавтобусе неподалеку от дома Белова скучали трое тележурналистов. Им было поручено сделать репортаж о похоронах, но они решили сопроводить Белова от самого дома — так, на всякий случай. В ожидании отъезда депутата Госдумы на похороны друзей они завтракали на свежем воздухе прихваченными из дому бутербродами.

Едва ворота Беловского дома распахнулись, телевизионщики тут же юркнули в свою машину. Торопливо дожевывая колбасу, старший невнятно скомандовал оператору:

— Возьми пошире, чтоб вместе с поселком… Мимо них проехали четыре машины, в первой — древнем коричневом «линкольне» — на секунду мелькнуло лицо Белова.

— Давай за ними, — приказал водителю старший. — Только не близко, не надо злить охрану…

Вереница машин выбралась на шоссе, и там телевизионщиков, конечно, вскоре засекли. Перед поворотом от кавалькады отделился джип охраны и, отстав, перегородил дорогу синему микроавтобусу.

— Вот теперь, кажется, доигрались… — испуганно переглянулись журналисты.

Из джипа вылез угрюмый бугай и неторопливо направился к телевизионщикам. Его вид был настолько внушителен, что репортеры дружно подняли руки. Бугай строго посмотрел на них через лобовое стекло и, не сказав ни слова, повернулся и забрался в машину. Джип мощно рванул с места, устремляясь вслед за своими.

Журналисты снова переглянулись, на сей раз с явным облегчением. Старший, испугавшийся больше всех, с глуповатым видом заржал:

— Гы-гы-гы… Чего это он — струхнул?..

Ему было невдомек, что пока он трясся перед угрюмым бугаем из охраны депутата, в ста метрах впереди, за поворотом шоссе, Белов с женой и сыном пересели в «мерседес» сопровождения. В старом «линкольне» остался только водитель, закованный в бронежилет и спецкостюм.

Отсмеявшись, решили снова двинуться вперед, но держаться на сей раз подальше.

Едва микроавтобус выехал за поворот, как их стремительно обогнал белый джип с мигалками на крыше. Он рванулся вдогонку за кавалькадой Белова, из его громкоговорителей громыхал категоричный приказ:

— Прижаться к обочине! Принять всем вправо!.. Повторяю. Всем принять вправо и прижаться к обочине!..

Телевизионщики насторожились.

— Снимем на свой страх и риск, — кивнул старший. — Поднажми!..

Водитель прибавил газу, а оператор приник к видоискателю камеры.

Белый джип обогнал караван и, подрезав их, остановился на мосту. Из задней двери машины выскочил человек в маске с гранатометом в руках. Он резко вскинул оружие к плечу, прицелился и нажал на курок. Гранатомет басовито и глухо плюнул пламенем — и в ту же секунду «линкольн», едва въехавший на мост, подбросило мощным взрывом. Еще мгновение — и объятый пламенем автомобиль, протаранив перила моста, рухнул в реку.

Панихида подходила к концу, когда к сгрудившимся возле гробов людям выскочил очумелый, потерянный Никитин.

— Господа! Господа! — пронзительно выкрикнул он высоким, дрожащим голосом.

Дьякон оборвал службу, десятки лиц разом обернулись на этот тревожный крик. И в наступившей тишине отчетливо и страшно прозвучал срывающийся голос Никитина:

— Друзья, только что сообщили — на въезде в Москву убит Александр Белов!..

Все ахнули. Екатерина Николаевна, запрокинув голову, грузно осела на руки подхватившему ее Антону. Бабушка Оли схватилась за сердце, растерянно выкрикивая:

— Что?!.. Оля!.. Господи, Оля!!..

Юрий Ростиславович закрыл лицо кепкой и затрясся в рыданиях.

Все моментально пришло в движение. Люди беспорядочно сновали, не зная, что делать. Кто-то торопился от греха подальше уехать, многие принялись звонить по мобильникам, крепкие ребята с повязками группировались вокруг бригадиров.

Только родные погибших остались возле своих гробов.

И еще один человек не двинулся с места. Шмидт, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом оцепенело бормотал:

— Саша, я тебя не предавал. Видит Бог, это не я…

По пустым коридорам заброшенного шлюза раздавались быстрые, энергичные шаги. Володя Каверин, широко размахивая своей черной рукой и напевая себе под нос нечто бравурное, спускался по лестнице вниз. Теперь уже можно было не таиться, кошмар его жизни — Саша Белый — навсегда остался в прошлом, и Володю переполняла неконтролируемая, прямо-таки щенячья радость.

Еще не дойдя до потайной двери под лестницей, он крикнул в полный голос:

— Эй! Жив, курилка?!..

Ему никто не ответил. Не переставая улыбаться, Каверин открыл замок и вошел в убежище Макса. Первое, что ему бросилось в глаза, — это истерзанная боксерская груша. Володя удивленно присвистнул и повернулся к неподвижно лежавшему на койке Максу.

— Эй, орел! — усмехнулся он. — Ты ее грыз, что ли?

И снова Макс ничего не ответил. Шагнув к нему, Каверин потянул его за плечо. Макс нехотя повернулся и поднял на своего нового хозяина мутный, диковатый взгляд. Володе стало не по себе. Он убрал руку — Макс тут же снова уткнулся в стену.

— Мы победили, слышишь? — наигранно-бодрым голосом воскликнул Каверин.

Тишина.

Он пожал плечами и, бросив ключи от убежища на пол, торопливо вышел.

В кабинете Зорина в Белом доме зазвонил телефон.

— Да, — хмуро бросил в трубку Виктор Петрович.

Мгновение — и он тут же вскинул голову, оживился и даже будто помолодел.

— Это точно, Сереж?! — возбужденно переспросил он. — По какому каналу?..

Виктор Петрович бросил трубку на аппарат и, торопливо схватив со стола пульт, включил телевизор.

• Предыдущая
• 37/40
• Следующая