Полнолуние - Белошников Сергей - Страница 64

• Предыдущая
• 64/98
• Следующая

Остатками мозгов я понимал, что такого просто не может быть. Это галлюцинация. Или чей-то дурацкий розыгрыш. Маскарад. Я на секунду закрыл глаза, надеясь, что когда их раскрою, то тварюга исчезнет. Растает. Сгинет.

Я открыл глаза.

Господи, она никуда не исчезла! И тогда я почувствовал, как у меня останавливается сердце. Тварюга наклонилась, явно для того, чтобы перепрыгнуть канаву. Не выдержав всего этого ужаса, я дико заорал, а она распахнула жуткую пасть, усеянную сверкающими клыками, и издала оглушительный рев.

Я не помню, как очутился в седле.

Кошмарная тварь сиганула через канаву. В этот миг, приподнявшись в седле, я что было сил нажал на педали и рванул с места. Я почувствовал, как лапа с когтями-бритвами полоснула по моей спортивной куртке, не задев тела. Краем глаза я увидел, что, промахнувшись, тварюга оступилась, замешкалась, и это дало мне возможность оторваться от нее сразу метров на двадцать. Забыв о порванной шине, об ухабах, не оглядываясь, виляя из стороны в сторону, я изо всех сил мчался по дороге. Кажется, еще я орал.

За спиной я слышал яростный рев и частый стук когтей по асфальту. Я на секунду обернулся и понял, что расстояние между нами сокращается – эта гадина неслась просто с немыслимой скоростью.

И тут слева, от станции, донесся гудок электрички.

Автоматический шлагбаум на переезде тонко зазвенел и стал медленно опускаться. До переезда оставалось совсем немного – всего каких-то тридцать метров. А со стороны станции уже стремительно, набирая скорость, накатывалась электричка. Я это скорее почувствовал, чем увидел, – прожектор на ее лбу сиял, словно солнце, и слепил мне глаза.

Прямо скажем, выбор у меня был небогатый: либо оказаться в пасти этого ожившего ночного кошмара, либо рискнуть и попробовать проскочить перед электричкой. Понятное дело, что во втором случае я запросто мог очутиться прямехонько под колесами.

Но я не раздумывая выбрал второе.

Почти теряя от ужаса сознание, задыхаясь, я из последних сил нажал на педали и, пригнувшись, нырнул под шлагбаум. Слева ударил ослепительный свет, я еще больше пригнулся к рулю и невольно зажмурился: что-то загрохотало и настолько оглушительно заревело, что даже перекрыло злобный вопль тварюги. Меня подбросило так, что я чуть не вылетел из седла. Сначала я подумал, что все, конец – на меня наехала электричка и я уже на том свете. Странно, что при этом я не почувствовал никакой боли. Но когда открыл глаза, то увидел перед собой прямое полотно дороги, убегающее под колеса моего велосипеда. И я понял, что сумел буквально перед самым носом у электрички проскочить рельсы. На них-то меня и тряхнуло.

Ни на секунду не переставая работать педалями, не сбавляя скорости, я оглянулся, чувствуя, что сердце чуть не лопается от страха: я боялся увидеть прямо за своей спиной пасть этой омерзительной твари. Но я увидел лишь, как электричка набирала ход, пронзительно сигналя. Мимо переезда чередой катили вагоны, а за мелькающими колесами я успел заметить подпрыгивающую на той стороне полотна тварюгу.

Мамочки мои родные, я все же успел!..

А в одном из вагонов набирающей ход электрички в заплеванном тамбуре парочка замурзанных ханыг только что откупорили бутылку дешевой бормотухи. У ханыг был один стакан на двоих. Ханыга, который стоял лицом к дверному стеклу, выдохнул воздух и поднес полный портвейна стакан ко рту. Его взгляд случайно упал на железнодорожный переезд, и он увидел невероятное чудовище, беснующееся у шлагбаума. У мужика отвалилась челюсть, а взгляд потерял осмысленность. И как раз в ту минуту, когда он, не веря своим глазам, прилип к стеклу, чудовище одним ударом лапы переломило толстый брус шлагбаума.

– Ты че, Колян?! Давай, скорей засасывай. Не томи душу! – взвыл второй ханыга.

Колян медленно повернулся ко второму ханыге. Глаза у Коляна были выпучены, губы дрожали, а стакан с портвейном ходуном ходил в руке. Он протянул стакан другу и отрицательно замотал башкой. Тот искренне удивился:

– Ты че, не будешь? В натуре?

– В-в-все, Леха… Я… Я завязал… – прошептал ханыга.

Мы проводили деда до ворот, за которыми он оставил свою машину. Перед воротами ярко горел фонарь. В соседних домах светились окна – рядом были люди.

Но, честно говоря, мне вовсе не хотелось отпускать деда: ведь ему предстояло ночевать одному. В пустом доме. Да чего говорить про его дом – даже родительская дача не казалась мне теперь столь безопасной, как раньше. Невидимый и беспощадный убийца мог материализоваться за любым кустом, деревом или углом – я ведь не забыла шевеление в дедовом саду прошлой ночью. Хотя никому и не рассказывала про него. И все же не так жутко, когда ночью есть рядом живые, близкие люди. Можно хотя бы на помощь позвать. А вот одному ночевать…

– Может, все же останешься у нас, дед? – осторожно, чтобы не обидеть, предложила я.

– Не волнуйся, Станислава. Ничего со мной не случится, – буркнул дед недовольно.

– А если?.. – не унималась я.

– Никаких "если", – отрезал дед.

– Николай Сергеевич, – мама просительно коснулась руки деда, – мы постоим здесь, пока вы будете заводиться, ладно? На всякий случай.

Дед усмехнулся, но ничего не сказал.

– Леночка, не паникуй. – Папа обнял маму за плечи. – Стася права – нагоним чернухи и спать не сможем.

Дед открыл дверцу машины и повернулся к нам:

– Спокойной…

Но договорить он не успел.

Откуда-то издалека, из глубины улицы донесся странный нарастающий звук, напоминающий отчаянный человеческий крик. Но напоминающий лишь отдаленно. На секунду он прервался и раздался вновь – уже гораздо ближе. Боже ты мой! Я мгновенно вспомнила вопли, которые слышала прошлой ночью, и почувствовала, как противно зашевелились волосы на затылке. Я попятилась, непроизвольно прижимаясь к папе и маме.

– Господи, что это? – с ужасом прошептала мама.

– Стася, Лена, быстро в дом! Бегом! – проговорил папа, поворачиваясь в сторону, откуда доносился крик.

Но какое там: от страха я не могла двинуться с места, не то что бежать. Всем телом я почувствовала, что маму колотит. А может быть, это меня трясло.

И тут жуткий вопль раздался совсем рядом.

В желтом свете фонарей я увидела, как из-за угла на нашу улицу вылетел человек на вихляющем из стороны в сторону велосипеде. Человек почти непрерывно, визгливо орал. Видимо, он все же увидел нас под фонарем. Потому что повернул именно к нашему дому. Но в этот момент переднее колесо велосипеда налетело на бугор, руль вывернулся у человека из рук, он потерял равновесие и кубарем покатился по пыльной траве прямо к нам под ноги.

Первым, естественно, пришел в себя и адекватно отреагировал на происходящее дед.

Он бросился к лежащему ничком человеку, ухватил за плечи и попытался поднять. Опомнившийся папа кинулся на помощь деду. Вдвоем они перевернули человека на спину, и только тогда я его узнала. Нет, не так: только тогда я его с трудом узнала. Это был Андрюша Скоков.

– Андрюша? Что случилось?! – заорал дед.

Они с папой усадили парня. Но Андрюша не отвечал на вопросы и явно никого вокруг не узнавал. Взгляд у Андрюши был просто обезумевший, широко открытым ртом он жадно хватал воздух. Крупное Андрюшино тело била дрожь, по подбородку текла слюна. Страшноватое было зрелище.

– Что случилось? – повторил дед свой вопрос.

– Там! – наконец еле выдохнул Андрюша. – Огромный… У переезда! Бегает на ногах…

Андрюша откинулся назад на руках у папы и захрипел, как умирающий. Зрачки у него закатились.

– Воды! Побольше! Скорее! – бросил дед маме.

– Дед, я боюсь… – прошептала я, опускаясь на колени рядом с Андрюшей. – Что это с ним?

– Шок, – коротко ответил дед и пару раз сильно хлопнул его по щекам. – Андрей! Очнись! Андрей!..

Но тот никак не реагировал ни на слова, ни на удары. Белки глаз жутковато светились за полуопущенными веками, рот по-прежнему был приоткрыт, как у слабоумного.

• Предыдущая
• 64/98
• Следующая