Тяжесть венца - Вилар Симона - Страница 42
- Предыдущая
- 42/121
- Следующая
Вскоре стало известно, что герцог Глостер вернулся в Йорк. В Миддлхем он прибыл неожиданно с небольшой свитой. Анна встретила его в большом зале. Здесь на возвышении еще загодя были установлены два кресла под пышными балдахинами, как и подобает для титулованных особ. Анна сидела в одном из них, когда вошел Ричард. По традиции герольды вскинули трубы, придворные склонились, но тем не менее, когда Ричард, прихрамывая, вместе со своей свитой шел через зал, казалось, что госпожа здесь она, а герцог всего лишь гость. Анна тотчас поняла свою оплошность, поспешила сойти с возвышения и склонилась в глубоком реверансе.
– Рада приветствовать вас в замке Миддлхем, милорд и супруг мой!
Весь ее маленький двор с нетерпением ожидал, что произойдет, как поведет себя Ричард Глостер с проявившей своеволие супругой.
– Не ожидал, сударыня, что вы встретите меня не в Йорке, – произнес Ричард, поднимая ее. Он говорил негромко, как бы выплевывая каждое слово. Анна поняла, что он в ярости.
Неожиданно она ощутила страх, тот страх, который испытывала перед Ричардом еще девочкой. Это было острое и мучительное чувство, но именно оно придало ей сил после глубокой апатии. Она гордо выпрямилась и взглянула герцогу в глаза. То, что она увидела в них – нечто темное, звериное, – заставило ее содрогнуться, но отступать уже не могла.
– Я полагала, что вы более великодушны и не так корыстолюбивы, чтобы, вернув мне мои земли, тут же меня их лишить.
Она увидела, как у Ричарда взбугрились желваки под кожей скул, темный блеск в глазах стал нестерпим. Но Анну уже нельзя было остановить. «Пока я ношу его ребенка, он ничего не сможет со мной сделать!»
– Как вы находите Миддлхем? – услышала она свой неестественно оживленный голос. – Я не могла поверить, что вы хотите превратить лучший из моих замков в тюремную крепость. Теперь же это вполне обжитой дом, и я буду рада, если его убранство придется вам по вкусу.
Ричард неожиданно повернулся к ней спиной.
– Я желаю разговаривать с герцогиней наедине, – бросил он в глубь зала. – Все свободны.
Придворные с шарканьем подошв и поклонами удалились. Вслед за ними и герольды покинули хоры. Анна увидела, как Уильям задержался в дверях, нерешительно поглядывая на нее. Она хотела подбодрить его улыбкой, но рядом с юношей возникла массивная фигура, заслонившая его, и Анна, словно в тумане, узнала Джона Дайтона. Он мрачно глядел на нее, пока тяжелые, отделанные бронзой двери гулко не закрылись за ним.
В следующий миг Ричард наотмашь ударил ее по лицу. Она со стоном упала на обтянутые сукном ступени возвышения. Почувствовала вкус крови во рту и едва сдержалась, чтобы не расплакаться от боли и унижения. Ричард столь стремительно приблизился к ней, что она невольно сжалась. Схватив за ворот платья, он встряхнул ее так, что из-под головной сетки волнами рассыпались волосы.
– Я научу тебя, змея, как пренебрегать моими словами! Я научу тебя, что значит обманывать моих людей и выставлять меня на посмешище! Ты принадлежишь мне вместе со своими манорами и замками, я – и никто иной, кроме Господа, – твой господин и повелитель, и ты обязана беспрекословно подчиняться мне, склоняться предо мной… по христианскому закону!
Анна медленно поднялась.
– Уезжая из Сент-Мартина, вы не запретили мне бывать в тех владениях, какие заполучили, добившись моей благосклонности!
Казалось, это распалило герцога еще больше. Он схватил ее за горло, и ей стало трудно дышать, в то же время их лица оказались рядом, и прежде чем Анна успела подумать, что делает, она плюнула в это дышащее ненавистью лицо.
Ричард так опешил, что отпустил ее. Она тут же отшатнулась от него, все еще задыхаясь и кашляя.
Герцог шагнул к ней.
– Я сотру тебя с лица земли, тварь!
Лицо его исказилось. Казалось, вновь повторяется то, что некогда случилось в аббатстве Киркхейм. Но тогда Анна убежала от Глостера куда глаза глядят. Теперь же бежать было некуда.
– Вы ничего мне не сделаете, Дик Глостер! Наоборот, сию же секунду вы станете молить о прощении за то, что вели себя со мной не как с супругой, а как с добычей!
Ричард шагнул к ней, но она проворно увернулась. У нее болело горло, слова давались с трудом.
– Вы имеете на меня все права, но сам Господь покарает вас, если вы еще хоть раз поднимете руку на женщину, носящую вашего ребенка.
– Что?!
Прошла бесконечно долгая минута, пока сквозь пелену ярости до Ричарда дошел смысл сказанного.
Лицо его обмякло, в нем проступило нечто человеческое.
– Что вы сказали?
– Я сказала, что понесла от вас, Дик. И ежели вы хотите, чтобы я благополучно разрешилась от бремени, вы и пальцем меня больше не коснетесь!
Ричард глядел на нее в растерянности и вдруг откинул голову и принялся хохотать.
– Клянусь Крестом на Голгофе! Но ведь это же замечательно!
Анна отвернулась. Этот его всегда неуместный смех!
Теперь Ричард оглядывал ее с любопытством, словно увидев впервые. Ее волосы растрепались, платье было в беспорядке, а губы от его удара опухли и кровоточили. И вдруг он возжелал ее. Черт побери, она хороша даже и такой! И то, как она сопротивлялась, еще больше распаляло его. Однако когда он заговорил, голос его звучал ровно.
– Вы заслужили хорошую трепку, Анна, за ваше упрямство и строптивость. Я мог бы поступить с вами и жестче, заточив в темницу, как когда-то старый король Генрих поступил с Элеонорой Аквитанской.
Анна искоса взглянула на него.
– Так это для такого случая вы намеревались превратить Миддлхем в узилище?
Ричард огляделся, словно только сейчас заметив высокие канделябры, резные скамьи вдоль стен, ковер у подножия трона.
– Что ж, в знак признательности за то, что вы готовы так скоро подарить мне наследника, я готов просить прощения за свою невоздержанность. Меня может оправдать лишь то, что я не знал, в каком вы находитесь положении. Однако надеюсь, что этот случай послужит для вас уроком, дабы вы не забывали клятв в послушании и верности, что давали перед алтарем. А чтобы вы больше не сердились на меня, отдаю вам в пользование замок Миддлхем. Похоже, что вам доставляет удовольствие жить в Берлоге Медведя. А теперь ступайте к себе. Я пришлю леди Харрингтон, и она поможет вам привести себя в порядок.
Он направился было к выходу из зала, но Анна окликнула его:
– Одну минуту, милорд.
– Да? – отозвался Ричард довольно нелюбезно, замедляя шаги.
Анна видела его искривленный силуэт на фоне цветного витража.
– Милорд герцог, вы так глубоко проникли в суть христианских законов, что, вероятно, не откажетесь сообщить, по какому из них намерены присвоить себе мою дочь?
Ричард повернулся и оглядел Анну. Нет, невзирая на ее состояние, Кэтрин она не уступит без боя! Он хотел бы отложить этот разговор до того времени, когда ее смятение и его ярость улягутся. Но если она настаивает…
– Так будет лучше для всех. Мы обязаны скрыть ваш брак с Майсгрейвом, но в таком случае положение Кэтрин при дворе становится двусмысленным. Выдав же ее за свою дочь, я в одно мгновение возвожу ее в ранг, о котором можно только мечтать.
– Кэтрин была единственной наследницей рода Майсгрейвов! – воскликнула Анна. – Она благородного происхождения и, объявив ее своей воспитанницей, я могла добиться для нее достойного положения. Вы же обратили ее в бастарда.
– Но бастарда королевской крови, – высокомерно ответил Ричард. – Теперь она принадлежит к Плантагенетам. А есть ли в Англии кто благороднее? Для дочери пограничного барона это великое благо! Я объяснил девочке, что, признав меня своим отцом, она поможет сберечь добрую память о своем отце.
– Мудрено же вам было уговорить восьмилетнего ребенка. Но разве то, что ее отец прославил свое имя мечом, что не плел интриг при дворе, а был известен вдоль всей границы как гроза Чевиотских гор, разве это ничего не значит для чести его дочери? Ваш брат, Ричард, высоко ценил и почитал его, граф Нортумберленд был его кумом, а шотландцы страшились и уважали его в равной мере. И моя дочь с честью может носить имя Майсгрейва. Я не отдам ее вам, Дик Глостер!
- Предыдущая
- 42/121
- Следующая
