Майра - Видал Гор - Страница 41
- Предыдущая
- 41/43
- Следующая
Я испытала огромное облегчение. Я все больше убеждалась в великолепном мастерстве доктора, который стал для меня скорее другом, чем просто врачом. Я настолько расположилась к нему, что решила ему довериться. Это произошло сегодня вечером. После некоторых колебаний я заговорила:
– Доктор Менджерс, я понимаю, что выгляжу не лучшим образом; этот тюрбан на голове, который мне совершенно не идет, эти синяки повсюду; но есть одна вещь, которая меня действительно очень беспокоит. Мне кажется, что… – мне было трудно произнести последние слова. – Мне кажется, что у меня растет борода.
Его ответы сразу стали уклончивы. Почему? Не очень уверенно он снова призвал меня не волноваться, он даже предположил, что я бреюсь. На что я ответила, довольно грубо, что если женщина пользуется бритвой, она может проститься со своей женственностью.
– Я полагаю, что мне нужно колоть женские гормоны.
– Боюсь, что в вашем нынешнем состоянии это невозможно. Подобные инъекции серьезно нарушали бы процесс выздоровления. Может быть, позднее.
Хотя он казался искренним, в его поведении была заметна какая-то нечеткость. Неужели мое первое впечатление было правильным? И здесь действительно заговор против меня? Я должна быть бдительной, я не должна попасть в зависимость от человека, который утверждает, что он доктор, но слишком много знает о кинематографе.
Мэри-Энн много раз пыталась увидеться со мной. Она приходит в госпиталь каждый день. Восхитительная девушка! Я передала через доктора Менджерса, что люблю ее, и, как только буду выглядеть не так ужасно, мы увидимся. Кроме того, мы дважды в день говорим по телефону.
– Ты не можешь себе представить, что я пережила! – воскликнула она, когда в первый раз услышала мой голос, и зарыдала от радости. Боюсь, что мои глаза тоже оказа лись на мокром месте. Дома все хорошо. Собачки, кажется, уже научились проситься, хотя иногда случаются мелкие неприятности, связанные в основном с новыми занавесками в гостиной. Мэри-Энн продолжает занятия пением и посещает Академию. Там все соскучились по мне. Бак ежедневно справляется о моем здоровье. Доктор Монтаг собирается посетить меня завтра.
Водителя, который меня сбил, еще не нашли. Полиция надеется, что я смогу указать какие-нибудь приметы, но я их не помню. Щенок, выскочив из машины, подбежал к дому, а больше я не помню ничего. К тому же удар был сзади.
Это случайность или это… кто? Расти? Бак? Меня внезапно захлестнули подозрения. За две недели до этого меня чуть не сбили около «Ларю». Совпадение? Ну, если это сделал кто-то из этих сукиных сынов, я разнесу его проклятую башку или я не Майрон Брекинридж!
Комнату заполнил запах дыма трубки Рандольфа. Следы пепла на полу выдавали все его передвижения по комнате. Он в хорошей форме. Я тоже, несмотря на постоянную головную боль и на странное ощущение, что в мои ноги вонзаются огненные иглы. К счастью, гипс сегодня снимут.
К моему удивлению, Рандольф не счел паранойей мои подозрения.
– Мне это тоже приходило в голову, – сказал он, выдыхая в свою трубку. – Это вполне могла быть месть Расти.
– Или Бака Лонера. Он способен на все, чтобы убрать меня из Академии, даже убить.
Тем не менее, даже будучи высказанными вслух, мои подозрения казались мне невероятными. В глубине души я не могла поверить, чтобы кто-то действительно хотел убрать меня из этого мира, столь отчаянно нуждающегося во мне. Я предпочитаю доверять тому, кто рядом со мной. Мне даже следует проявлять определенную мягкость, если я собираюсь изменить его отношение к сексу. В эволюции был период, когда ненависть была движущей силой наших поступков. Это время заканчивается; и я собираюсь привнести в мир любовь, подобную той, что познала я с Мэри-Энн, любовь, которая, несмотря на ее силу, просто прелюдия к чему-то новому – новому измерению, которое только я и могу постичь. И то не до конца. Идея сформулирована, нужны действия. Но пока следует сохранять тайну; ничто не есть то, чем кажется, и все, что кажется, – ложно.
– Я склонен больше подозревать Расти, чем Бака, – сказал Рандольф, запуская свои толстые лапы в огромную корзину с фруктами, присланную мне «с любовью» от Дядюшки Бака и Бобби Дина Лонора. Челюсти Рандольфа вонзились в персик. Я отвернулась. – У Расти мотив психологически более обоснован. – Зубы Рандольфа с таким хрустом разгрызали несчастный персик, что у меня по спине поползли мурашки.
– Ладно, что было, то прошло. Я надеюсь простить его, кто бы это ни был.
– Правда? – удивился Рандольф, не готовый к такому повороту.
– Конечно. Страдания облагораживают, не правда ли? – я не доверяла Рандольфу, особенно теперь, когда я стала совершенно новой личностью, способной ошеломить мир. – Я бы хотела, чтобы вы поговорили с доктором Менджерсом и попросили его дать мне гормоны. У меня повсюду растут волосы.
Рандольф вытер влажные от персика губы бананом, который затем очистил.
– Да, он говорил мне о вашей просьбе. К сожалению, с точки зрения медицины это сейчас небезопасно.
– Но я не могу предстать перед Мэри-Энн в таком виде.
– Уверен, что она все поймет.
Прежде чем я успела запротестовать, Рандольф пустился в один из своих монологов, предметом которого был, как всегда, он сам – Рандольф Спенсер Монтаг.
– …Офис в Брентвуде; местечко тихое. Многие из моих пациентов живут поблизости, это удобно и им, и мне. Я уже заплатил за дом наличными, так что скоро приступлю к делу. Дом в испанском стиле, что-то вроде ранчо. Очень богатый район Лос-Анджелеса с массой неуравновешенных людей…
От дальнейших рассуждений Рандольфа меня избавили внезапно открывшаяся дверь и возглас сиделки «Сюрприз, сюрприз!».
Сюрпризом оказалась наклонная кровать на колесах, которую женщина спиной вперед, к моему изумлению, вкатила за собой в комнату. Это меня, что ли, уложить на нее и вывезти отсюда, как священную реликвию или мумию фараона? Загадка разрешилась, когда сиделка эффектно развернула каталку и передо мной предстала закованная в гипсовый ошейник Летиция Ван Аллен.
– Как я рада! – Ее эмоции, как всегда, били через край, несмотря на странность ее положения. – Слава богу, вы в сознании! Мы так волновались!
– Я – доктор Монтаг, – сказал Рандольф важно, будучи не в силах оставаться в стороне от происходящего. Я представила их друг другу.
– Извините, не могу пожать вам руку, – сказала бесстрашная Летиция. – У меня сломана шея и расплющены два диска на позвоночнике. В остальном у меня все замечательно.
Сиделка согласно кивнула. Она явно демонстрировала Летицию:
– Из мисс Ван Аллен просто брызжет энергия. Нам едва удается удержать ее на вытяжке.
– Сколько вы уже здесь? – спросила я, теряясь в догадках, что же такое могло случиться.
– Через два дня после того, что с вами случилось, я свалилась головой вниз с лестницы в Малибу, и вот я здесь, получив таким образом отдых впервые за последние двадцать лет.
– Все правда, за исключением того, что эта гадкая девчонка совсем не отдыхает, – видно было, что сиделка просто обожает Летицию. – Она перенесла свой офис в больницу. Вы бы видели ее комнату. Это сумасшедший дом!
– Душечка, вы не смешаете нам немного мартини? Бифитер со льдом, вермута не надо, и чуть-чуть добавить соли.
– О мисс Ван Аллен, вы знаете, наши правила…
– И бокал шампанского себе. Поспешите. У меня в горле пересохло.
Сиделка удалилась, Летиция внимательно посмотрела на нас. Потом она нахмурилась.
– Душенька, что с твоим лицом? Ты выглядишь так, словно у тебя…
– …растет борода, – я кивнула. – Так и есть. Результат гормональных нарушений, вызванных травмой. Правильно, доктор?
Рандольф метнул молнию в сторону Летиции взгляд, подобный молнии, и подтвердил мои слова с помощью долгих квазинаучных рассуждений. Все это время Летиция внимательно рассматривала меня. Я проклинала себя за то, что не воспользовалась гримом.
- Предыдущая
- 41/43
- Следующая
