Сердцедер - Виан Борис - Страница 31

• Предыдущая
• 31/37
• Следующая

— Можно я его подержу? — попросил Ситроэн.

— Что? — переспросил Жан. — Мой нож?

— Да, твой нож, — повторил Ситроэн, упиваясь звучанием нового слова.

— Попробуй, — великодушно разрешил Жан. — Но смотри, он тяжелый.

Ситроэн с благоговением взял нож. Воспользовавшись наступившей паузой, Жан смачно поплевал на свои ладони. Увидев это, Ситроэн с некоторой брезгливостью отдал ему нож.

— А зачем ты плюешь на ладони? — спросил Ноэль.

— Все мужчины так делают, — объяснил Жан. — От этого руки твердеют.

— Как ты думаешь, мои руки тоже станут твердыми? — спросил Ситроэн. — Может быть, такими же твердыми, как дерево!

— Не знаю, — ответил Жан.

Он снова принялся за работу.

— Ты никогда не искал в своем саду слизняков? — спросил Ситроэн.

Жан задумался, шмыгнул носом и выстрелил здоровой зеленой соплей на более чем значительное расстояние.

— Ото! — воскликнул Ноэль. — Ты видел?

— Да, — ответил Ситроэн. Заинтересовавшись, они сели на землю.

— Мой брат как-то копал землю и нашел кость мертвеца, — начал рассказывать Жан.

Они слушали его, но уже без особого интереса. Жакмор стоял рядом и разглядывал странный квартет. Психиатр был несколько озадачен.

Он проснулся внезапно. В дверь стучали. Он еще не успел ответить, как Клементина вошла в комнату.

— Здравствуйте, — сказала она с отсутствующим видом.

Похоже, она была в полном смятении.

— Что случилось? — спросил заинтригованный Жакмор.

— Ничего! — ответила Клементина. — Это так глупо. Мне приснился страшный сон.

— Опять несчастный случай?

— Нет. Они выходили из сада. Это становится навязчивой идеей.

— Ложитесь спать, — посоветовал Жакмор, садясь в кровати. — Я попробую что-нибудь сделать.

— Что?

— Не беспокойтесь.

Она понемногу приходила в себя.

— Вы хотите сказать, что можете что-то сделать для их безопасности?

— Да, — сказал Жакмор.

Все та же неясная мысль. Но на этот раз она подводила его к конкретному действию.

— Ложитесь спать, — повторил он, — Мне нужно одеться. Хочу кое-что проверить, потом зайду к вам. Они уже встали?

— Они в саду, — ответила Клементина.

Она вышла и закрыла дверь.

— Не так, — сказал Ситроэн. — Вот как надо.

Он лег плашмя на траву и, едва шевеля руками и ногами, оторвался от земли сантиметров на тридцать. Потом пролетел вперед и сделал безукоризненную мертвую петлю.

— Только не высоко, — предупредил его Ноэль. — Не поднимайся над клумбой. А то увидят.

Следующим был Жоэль, он взлетел, но на вершине петли завис и быстро спустился.

— Идут! — прошептал он низким голосом.

— Кто? — спросил Ситроэн.

— Дядя Жакмор.

— Мы играли в камни, — предупредил Ситроэн. Они уселись в кружок и взяли в руки лопатки. Через несколько минут, как и следовало, появился Жакмор.

— Здравствуй, дядя Жакмор, — сказал Ситроэн.

— Здравствуй, — повторил Жоэль.

— Здравствуй, — подхватил Ноэль. — Посиди с нами.

— Я пришел с вами поболтать, — начал Жакмор, опускаясь на землю.

— Что же тебе рассказать? — спросил Ситроэн.

— Бог ты мой, да что угодно. Чем вы занимаетесь, например?

— Ищем камни, — ответил Ситроэн.

— Наверное, очень интересно, — предположил Жакмор.

— Очень интересно, — подтвердил Ноэль. — Мы играем в это каждый день.

— Когда я вчера шел в деревню, на дороге было много красивых камней, — сообщил Жакмор, — но я, конечно, не мог вам их принести.

— Ну, ничего, — успокоил его Жоэль, — здесь их вдоволь.

— Да, правда, — признал Жакмор. Возникла пауза.

— На дороге много чего есть, — простодушно заметил Жакмор.

— Да, — ответил Ситроэн. — Да и везде много чего есть. Через решетку видно. Дорога просматривается до самого поворота.

— Смотри-ка! Ну а за поворотом?

— Ну! — протянул Ситроэн. — За поворотом должно быть то же самое.

— А еще дальше деревня, — сообщил Жакмор.

— А в ней такие мальчики, как Жан, — добавил Ситроэн.

— Да.

— Он плюет себе на ладони, — вспомнил Ситроэн и брезгливо поморщился.

— Он работает, — сказал Жакмор.

— Все, кто работают, плюют себе на ладони?

— А как же, — ответил Жакмор. — Это для того, чтобы волосы на руках не росли.

— А деревенские мальчики играют? — спросил Жоэль.

— Когда у них есть время на игры, они играют все вместе. Но чаще всего они работают, а если не работают, то их бьют.

— Мы все время играем вместе, — произнес Ситроэн.

— А еще там есть месса, — продолжал Жакмор.

— А что такое — месса? — поинтересовался Ноэль.

— Ну, это когда куча народу набивается в зал, такой большой зал, а потом выходит господин кюре в красивых расшитых одеждах, и он говорит с людьми, и они кидают ему в морду булыжники.

— Ты произносишь нехорошие слова, — заметил Жоэль.

— И это все? — спросил Ситроэн.

— Когда как, — продолжал рассказывать Жакмор. — Например, вчера кюре подготовил очень хороший спектакль. Он дрался с ризничим прямо на сцене, в боксерских перчатках; они лупили друг друга, а в конце начали драться все присутствующие.

— И ты тоже?

— Конечно.

— А что такое — сцена? — спросил Жоэль.

— Это часть пола, но поднятая повыше, чтобы всем было видно. А люди сидят на стульях вокруг.

Ситроэн задумался.

— А кроме драки в деревне чем-нибудь еще занимаются? — заинтересованно спросил он.

Жакмор неуверенно помялся.

— М-м… нет, в общем-то, — ответил он.

— Тогда, — заключил Ситроэн, — я считаю, что в саду лучше.

У Жакмора отпали все сомнения.

— Итак, — сказал он, — выходить на волю вам не хочется?

— Совершенно, — ответил Ситроэн. — Мы и так на воле. А потом, нам не до драк. Есть дела поважнее.

— А именно? — спросил Жакмор.

— Ну…

Ситроэн посмотрел на братьев.

— Камни искать, — промолвил он.

И они снова принялись копать, явно показывая Жакмору, что его присутствие их несколько стесняет. Жакмор встал.

— А вам не жалко, что деревьев больше нет? — спросил он перед тем, как уйти.

— О! Было красиво, но ничего, новые вырастут, — отозвался Ситроэн.

— Да, но где теперь лазать?

Ситроэн промолчал. Ноэль ответил за него.

— Лазать по деревьям, — заявил он, — в нашем возрасте уже неинтересно.

Смешавшись, Жакмор удалился. Если бы он обернулся назад, то увидел бы, как три маленькие фигурки взмыли в небо и спрятались за облаком, чтобы вволю посмеяться над его бестолковыми вопросами. Ох уж эти взрослые!

Низко склонив голову и сгорбившись, Жакмор широко шагал по дороге. Борода остро топорщилась. От былой прозрачности не осталось и следа, и вследствие этого он чувствовал себя чрезмерно телесным. Психоанализ продвигался, сеансы учащались; еще чуть-чуть, и психосеансировать будет нечего. Предавался Жакмор суете, спрашивая себя: «Как закончить это все?» Что ни делай, что ни говори, как ни дави на Сляву, все равно снискать, в психическом смысле, больше ничего не удастся. Живым он ощущал лишь свой личный опыт, живыми — лишь свои собственные воспоминания. Слявины не усваивались. По крайней мере, не все.

«Подумаешь! Подумаешь! — твердил он себе. — Прекрасна и свежа природа, хотя година на закате. О, месяц окткабрь, который я предпочитаю погодам морских смываний, месяц окткабрь пахучий и спелый, с черными, жесткими листьями и колючей проволокой красных шипов; твои облака, что егозят и тонко провисают по краям неба, твое жнивье цвета старого меда и все остальное, и до чего же все это красиво, земля мягкая, бурая, теплая, чего беспокоиться? какая глупость, все утрамбуется очень быстро. Ах! Как томительна дорога!»

Чемодайки улетали в жаркие, небось, страны; психиатр закатил кверху глаза, хотя слышал ушами. Любопытна сия привычка брать аккорд: птицы впереди стаи держали тонику, в середине тянули септиму, остальные делили доминанту и субдоминанту, а некоторые пускались в более утонченные, то бишь еле слышные оттенки. Все начинали и заканчивали одновременно, хотя и с неравномерными интервалами.

• Предыдущая
• 31/37
• Следующая