Пена дней - Виан Борис - Страница 8

• Предыдущая
• 8/39
• Следующая

— Верно, я тебе только голову морочу своими историями с Жан-Солем Партром, — сказал он. — Мне хотелось бы тебе помочь… Что я должен сделать?..

— Знаешь, это какой-то бред, — сказал Колен. — Я в отчаянии и в то же время немыслимо счастлив. Здорово, когда так дико чего-то хочется… Мне хочется, — продолжил он, помолчав, — лежать на выгоревшей траве, ну, знаешь, когда солнце припекает, и земля совсем пересохла, а трава желтая, как солома, и ломкая, и в ней полным-полно всяких букашек, и они мечутся по сухому мху. Лежать ничком и смотреть на все это. И чтобы поблизости была каменная изгородь, и корявые деревья с листочками. Тогда сразу все отлегает.

— И еще Хлоя? — спросил Шик.

— И Хлоя, конечно, — сказал Колен. — Хлоя в идее.

Они снова помолчали. Этой паузой воспользовался графин, чтобы издать хрустальный звук, который эхом прокатился по стенам.

— Налить тебе еще немного сотерна? — спросил Колен.

— Да, — сказал Шик. — Спасибо.

Николя принес десерт — нарезанный ломтями ананас в апельсиновом креме.

— Спасибо, Николя, — сказал Колен. — Что, по-вашему, мне надо сделать, чтобы вновь встретиться с девушкой, в которую я влюблен?

— Вообще-то говоря, месье, такой случай, конечно, можно себе представить… Но я должен признаться месье, что со мной этого никогда еще не было.

— Естественно, — сказал Шик. — У вас фигура как у Джонни Вейсмюллера. Не каждый может этим похвастаться.

— Благодарю вас, месье, за столь лестный отзыв, он тронул мое сердце, — признался Николя. — А месье я могу посоветовать, — продолжал он, обращаясь к Колену, — попытаться собрать посредством того лица, у которого месье виделся с особой, встреча с коей для месье столь желательна, хоть какие-то сведения о привычках и знакомствах этой особы.

— Несмотря на всю сложность ваших оборотов, Николя, — сказал Колен, — вы в самом деле дали мне разумный совет. Но когда человек влюблен, он, как известно, глупеет. Потому я не сказал Шику, что уже давно хотел бы это сделать.

Николя тем временем отправился на кухню.

— Этот парень неоценим, — сказал Колен.

— Да, — согласился Шик, — он прекрасно готовит. Они выпили еще сотерна. Николя вернулся с огромным тортом на подносе.

— Дополнительный десерт, — объявил он.

Колен взял нож, но, поглядев на белую глазированную поверхность торта, резать не решился.

— Он слишком красив, — сказал Колен. — Давай немного подождем.

— Ожидание, — сказал Шик, — это прелюдия в минорной тональности.

— Почему ты так говоришь? — спросил Колен.

Он взял бокал Шика и налил в него вина, густого и легкого, как сжатый эфир.

— Не знаю, — сказал Шик. — Мне вдруг пришло это в голову.

— Попробуй! — сказал Колен.

Они подняли бокалы и выпили все до дна.

— Невероятно!.. — сказал Шик, и в глазах его заполыхали красные огоньки.

Колен схватился рукой за грудь.

— Вот это да! — сказал он. — Ни на что другое не похоже.

— Это совершенно неважно, — сказал Шик. — Ты тоже ни на кого не похож.

— Уверен, что, если его много выпить, Хлоя тут же придет.

— Это еще не факт! — сказал Шик.

— Ты меня не подначивай! — сказал Колен, протягивая свой бокал.

Шик наполнил оба.

— Погоди! — сказал Колен.

Он погасил плафон и маленькую лампу, освещавшую стол. Только в углу мерцал зеленоватый свет лампадки под шотландской иконой, глядя на которую Колен обычно медитировал.

— О! — прошептал Шик.

Вино в хрустальных бокалах фосфоресцировало и переливалось всеми цветами, и сверканье это, казалось, исходило от мириад радужных искр.

— Пей! — сказал Колен.

Они выпили. Отсвет вина остался у них на губах. Колен снова повернул выключатель. Он нетвердо стоял на ногах.

— Один раз не в счет, — сказал он. — По-моему, мы можем допить бутылку.

— Не разрезать ли торт? — спросил Шик.

Колен схватил серебряный нож и принялся чертить спираль на белой глазированной поверхности. Внезапно он остановился и с изумлением посмотрел на то, что получается.

— Я сейчас попробую сделать одну штуку, — сказал он. Одной рукой он взял из стоящего на столе букета острый лист остролиста, другой — торт и, быстро вращая его на кончике пальца, осторожно опустил лист колючкой в прочерченную им борозду.

— Послушай!.. — сказал он.

И Шик явственно услышал «Хлою» в аранжировке Дюка Эллингтона.

Шик посмотрел на Колена. Тот был бледен как полотно.

Шик взял у него из рук нож и решительным движением всадил в торт. Он разрезал его пополам и увидел, что внутри лежит новая статья Партра для Шика, а для Колена — записка, в которой Хлоя назначала ему свидание.

Колен стоял на углу площади и ждал Хлою. Площадь была круглая, и были на ней голуби, церковь, сквер, скамейки, а на проезжей части — машины и автобусы. Солнце тоже ждало Хлою, но оно могло тем временем забавляться — бросать, например, тени, проращивать дикую фасоль, играть со ставнями и пристыдить фонарь, все еще горящий из-за беспечности дежурного электрика.

Колен теребил край перчатки и сочинял первую фразу, которую скажет Хлое. По мере того как час свиданья приближался, фраза эта все быстрее менялась. Он не знал, что Хлое предложить. Может, пойти в кондитерскую пить чай? Но там царит такая тоска, и эти прожорливые сорокалетки, которые поглощают по семь пирожных подряд, отставив мизинчики. Нет, это не для него! Обжорство он прощал только мужчинам, для которых оно еще имеет какой-то смысл и не умаляет присущего им достоинства. Кино тоже исключается, она никогда не согласится. И в депутатодром ее не поведешь — ей там не понравится. И телячьи бега не годятся — она испугается. И в больницу Сен-Лу нельзя — туда не пускают. И Лувр он отверг, ведь там за ассирийскими херувимами притаились сатиры. И уж, конечно, о вокзале Сен-Лазар не может быть и речи: там нет ни единого поезда, одни только тележки для багажа.

— Здравствуйте!

Хлоя подошла не с той стороны, с которой он ее ждал. Он стал поспешно снимать перчатки, но запутался от растерянности, угодил себе кулаком по носу, произнес «Уф!..» и пожал ей руку. Она рассмеялась.

— Что это у вас такой смущенный вид?

На ней была шуба из пушистого меха цвета ее волос, такая же шапочка и короткие сапожки с меховой оторочкой.

Она коснулась локтя Колена.

— Возьмите меня под руку. Что-то вы сегодня не расторопны…

— Верно, и тот раз у меня лучше получалось, — признался Колен. Она снова засмеялась, поглядела на него и засмеялась еще громче.

— Вы смеетесь надо мной, — жалобно сказал Колен. — Это немилосердно.

— Вы рады меня видеть? — спросила Хлоя.

— Да!.. — сказал Колен.

Они пошли по первому попавшемуся тротуару. Маленькое розовое облако спустилось с неба и повисло над ними.

— Могу спуститься пониже, — предложило оно.

— Валяй! — сказал Колен.

И облако окутало их. Внутри него было тепло и пахло корицей с сахаром.

— Нас теперь не видно! — сказал Колен. — Но мы их видим!..

— Облако все же довольно прозрачное, — сказала Хлоя. — Не обольщайтесь!

— Неважно, так все же чувствуешь себя лучше, — сказал Колен. — Что будем делать?

— Всего лишь гулять… Вам не будет скучно?

— Тогда говорите мне какие-нибудь слова…

— Я не знаю настолько хороших слов, — сказала Хлоя. — Но можно поглядеть витрины. Вот хоть эту!.. Как интересно!

В витрине красивая женщина лежала на пружинном матрасе. Она была обнажена по пояс, и электрический прибор белыми шелковистыми щетками массировал ей грудь снизу вверх. Надпись гласила: «Берегите вашу обувь, пользуйтесь только гуталином „Антипод преподобного Шарля“.

— Хорошая мысль, — сказала Хлоя.

— Причем тут это! — сказал Колен. — А массаж куда приятней, когда его делают рукой.

Хлоя покраснела.

— Не говорите таких вещей. Я не люблю ребят, которые говорят всякие гадости девушкам.

• Предыдущая
• 8/39
• Следующая