Мертвые все одного цвета - Виан Борис - Страница 3
- Предыдущая
- 3/20
- Следующая
— Убирайся отсюда!
— Но, Дан…
— Давай, проваливай. Вали отсюда. Я тебя знать не знаю.
— Но, Дан, Господь дал мне найти тебя.
— Вали отсюда, тебе сказано!
— Я совсем без денег.
— На, возьми.
Я порылся в кармане и протянул ему десятидолларовую бумажку. Он посмотрел на нее, пощупал, засунул в карман и сразу же утратил свой дурацкий вид.
— Знаешь, что неграм не очень-то рекомендуется приходить к белым?
— Я твой брат, Дан. У меня и бумаги есть. Тут я на него мгновенно кинулся. Я схватил его
за шкирку и стал сквозь зубы выплевывать угрозы
и проклятия.
— Бумаги, говоришь? Какие еще бумаги? Сволочь!..
— Я ношу ту же фамилию, что и ты, Дан. Господь сказал, что нельзя отрекаться от отца с матерью.
Мне лишь одно оставалось, это я и сделал. Мой кулак сжался и расплющил его нижнюю губу. Я почувствовал, как крошатся его зубы, и волна стыда нахлынула на меня, А Ричард и глазом не моргнул. Его глаза уставились на меня, и я увидел в них… Нет, что я, с ума сошел? В глазах никогда ничего увидеть нельзя. Я попытался образумить себя. Попытался, но безуспешно. А Ричард молчал и смотрел на меня, и мне стало страшно.
— Где ты работаешь. Дан?
Разбитая губа исказила его голос, а по подбородку стекала струйка крови. Он стер ее тыльной стороной руки.
— Убирайся отсюда, Ричард. И, если жизнь дорога, чтобы больше твоей ноги здесь не было.
— Где я смогу тебя увидеть. Дан?
— Я и не собираюсь с тобой встречаться. — Ну, может, Шейле захочется…— задумчиво произнес он.
Я вновь подавил в себе желание убить его, пронзившее меня, точно острый нож.
Он двинулся к двери, осторожно ощупывая свою разбитую губу.
— Пошел вон.
— Десять-то долларов не слишком дорогая цена. Это был мой брат, а мне хотелось, чтобы он сдох. Все во мне сжалось от ужасной тревоги. Я боялся, что он вернется. Мне хотелось знать…
— Постой. Кто дал тебе мой адрес?
— Да никто…— сказал он. — Так, приятели… Я ухожу. До свиданья. Дан. Я зайду к тебе на работу.
— Ты не знаешь, где я работаю…— сказал я.
— Ничего, Дан. Это не страшно.
— Как ты открыл дверь?
— Я умею открывать двери. Господь тому свидетель. До свиданья. Дан. До скорого.
Я отупело смотрел, как он уходит. Часы мои показывали полшестого утра. Светало. На улице послышались голоса разносчиков молока. Шейла с ребенком спала у своей матери.
Ричард был негр, У него была черная кожа. И пахло от него негром.
Я закрыл входную дверь и начал раздеваться. Я сам не понимал, что делаю, и осматривался вокруг. Потом я пошел в спальню, но остановился на пороге. Передумал и пошел в ванную. Я стоял перед зеркалом. На меня смотрел крепкий парень лет тридцати пяти, широкоплечий и дышащий здоровьем. О таком парне и сказать нечего. Самый настоящий белый… только мне не нравилось выражение его глаз.
Глаз человека, который только что увидел призрак.
IV
Прямо назавтра я стал подыскивать другую квартиру, но это было трудновато и предстояло выложить кругленькую сумму. Шейле я об этом ничего не сказал. Я знал, что она очень любит нашу квартиру, а потому боялся ей говорить. Какой бы предлог выдумать? На улице я бесконечно оборачивался, смотрел, не идут ли за мной, искал взглядом худощавую фигуру Ричарда, его кожу полукровки, курчавые волосы, мятый костюм и длинные руки. Сохраненные в памяти детские воспоминания, связывавшие меня с этим самым Ричардом, обладали одним тревожащим и тягостным оттенком, хотя я и не мог установить, в какой именно момент появился в них этот оттенок, ведь это были такие же точно воспоминания, как и у всех детей. Ричард был наиболее темнокожим из нас троих, и этого обстоятельства было, вне сомнения, достаточно, чтобы частично объяснить мое беспокойство.
Я добирался к Нику окольными путями, то проезжая лишнюю станцию, то недоезжая, а затем возвращался к бару кружным путем, как бы по лабиринту, который я бесконечно сплетал из соседних улиц, достигая этой изнурительной игрой —мысленно, хочу я сказать, — подобия отсрочки, мнимую безопасность, обманчивая решетка которой защищала меня от возможного нападения.
Но в конечном счете всегда приходилось входить к Нику, отбросив предосторожности, как ни в чем не бывало, стараясь не оглядываться. Что я и сделал в этот день, как делал во все остальные.
Джим просматривал вечернюю газету, разложив ее на стойке, и, заметив меня, оторвал от нее глаза.
— Привет…— сказал он.
— Привет.
— Тут к тебе один тип приходил.
Я так и застыл. А потом, вспомнив о посетителях, прошел за стойку прежде чем идти переодеваться.
— Какой тип?
— Черт его знает. Хотел тебя видеть.
— Зачем?
— Откуда мне знать?
— Обычный тип?
— Ага, обычный. Да что с тобой такое?
— Ничего.
— А… Ну, ладно, — сказал Джим. Он вновь уткнулся в свое чтиво, но почти тотчас же поднял голову.
— Он вернется через час.
— Сюда?
— Ага, сюда. Я ему сказал, что ты будешь.
— Ладно.
— Тебя это что, смущает? — спросил Джим. С полной безучастностью в голосе. Простое любопытство,
— А почему это должно меня смущать? Я его ведь вовсе не знаю.
— Ты никого не ждешь?
— Никого!
— Ну, пусть…— сказал Джим.
Я пошел в гардеробную и стал раздеваться. Через час, значит.
Это не Ричард. Джим бы сказал, если бы заходил негр.
Так кто же тогда?
Надо просто подождать часок. Я кончил одеваться и вернулся в бар.
— Сделай мне виски со льдом, Джим.
— Не слишком виски? — сказал Джим.
— Не слишком воды.
Он посмотрел на меня, воздержался от комментариев и наполнил стакан. Я залпом выпил холодную и терпкую жидкость и попросил еще, Не люблю спиртного. Я почувствовал словно уксус в желудке, но остался спокойным, совсем спокойным и напряженным.
Я уселся на краю стойки, откуда я мог наблюдать за всеми входящими и выходящими.
Я ждал.
Вошли две девицы. Завсегдатаи. Они мне улыбнулись. Когда они проходили мимо меня, я похлопал их по задику сквозь тесные платья, подчеркивающие развитые формы. Они сели за столик рядом со стойкой. Хорошие клиентки. Вот на таких-то девках Ник и подрабатывал во второй половине дня.
Я развлекался тем, что смотрел на них. Хорошо накрашенные, чистюли, воистину аппетитные. Безупречные белокожие куклы. Я вспомнил о Ричарде так сильно, что даже сделал защитное движение. Чтобы хоть как-то объяснить его, я сделал еще одно такое же.
Джим возился с кассой, но я вдруг почувствовал, что он странно на меня смотрит. Как только он понял, что я это вижу, он сразу же отвел глаза. Мне чертовски надоело вот так ждать. Я попытался развлечься тем, что стал оглядывать пол, стены, потолок, неоновые лампы, бутылки в сверкающих металлических ячейках, снова посетителей, посетительниц. Я сидел слишком высоко и мой взгляд недостаточно проникал меж ляжек той брюнетки. Я слез со своего насеста, подтянул стул и уселся прямо напротив нее. Она прекрасно поняла, чего мне надо, и слегка раздвинула ноги, чтобы я мог усладить взор. Свет был слабоват, но у меня сложилось впечатление, что мои взгляд не встречает никакого препятствия. Мне это нравилось, я чувствовал себя хорошо и уютно.
Она сделала мне знак и поднялась, чтобы пойти в туалет. Я потянулся.
Может быть, это даже неплохой способ убить время до прихода того типа.
Я пошел не тем же путем, что она, а к лестнице, ведущей в игральный зал. За бархатной шторой можно было пройти в коридор, выходящий на улицу, а оттуда спуститься в туалет с другой стороны.
У Ника так хитро все устроено, что телефонные будки превратились в удобные кабинки. Тесноватые, конечно, но, как правило, никто не жаловался,
Она ждала меня в первой из них. Она знала, чего мне хочется.
Я тоже знал и потому вошел без обиняков. Она курила, ничуть не смутившись, что меня даже малость обозлило. Ведь можно же как-нибудь сделать так, чтобы они хоть что-нибудь чувствовали. Она же ведь пришла сюда не только для того, чтобы доставить мне удовольствие.
- Предыдущая
- 3/20
- Следующая
