Мой папа — киллер - Веселов Сергей - Страница 22

• Предыдущая
• 22/38
• Следующая

— Ну, блин… — начал Леха и осекся. Крендель смотрел на него с настоящей, как показалось Лехе, искренней улыбкой. Так улыбаются олимпийские чемпионы и продавцы в «Макдональдсе».

— Леха, привет! — сказал Крендель. — Вот, хорошо, что мы тебя встретили!

— Пятнадцать минут назад расстались, — угрюмо ответил Корольков, В голове решительно не укладывалось: то Крендель один, то — другой… Какой же он на самом деле?

— К тебе как раз хотели завернуть, — радостно рассказывал Крендель. Он кивнул в сторону Славки: — Только… этот вот помешал.

Трушкина передернуло. Вот же мразь, подумал Славка, хамелеон, это кто кому еще помешал, ведь он, Славка, пошел мусор выносить — а тут, откуда ни возьмись, эти гады…

— Хорошо, — спокойно ответил Леха, — пошли.

Славка распахнул на него изумленный взгляд.

Тусовка Кренделя стала спускаться вниз. Спид обернулся и, подцепив кроссовкой ведро, метнул в Славку:

— Держи, заморыш недобитый… Трушкин поймал мусорное ведро, как вратарь. Почему Леха улыбается этой мрази? Что у них общего?

— А ты куда? — рявкнул Блэкмор, заметив, что Славка шагнул было вслед. — А ну, вали отсюда, дохляк, двигай ногами, пока…

— Леха, — сказал Трушкин. Корольков обернулся.

— Леха, — повторил Трушкин упавшим голосом.

Корольков ему ничего не ответил, лишь сморщил нос. Славка сглотнул, развернулся и — побежал по ступенькам вверх.

Вслед понеслись свист и улюлюканье:

— Дохля-а-ак… Вали-и-и…

Долго еще в Славкиных ушах стояло это «вали-и-и…», долго Трушкин не мог забыть гримасу на Лехином лице. Неужели для того Корольков назвался сыном киллера, чтобы быть в этой банде на равных?

На своем этаже Леха круто развернулся. Пятеро металлистов стояли перед ним. Они напоминали хоровую группу, вдруг посреди песни забывшую слова.

— Ну? — осведомился Корольков деловито. — Что у вас ко мне?

Крендель нашелся первым:

— Кое-кому сдается, что ты заливаешь насчет отца.

У Королькова сердце ушло в пятки. Потемневшими, настороженными глазами посмотрел Леха на крендельских приятелей — и остался в недоумении, потому что те были вполне спокойны. Лишь время от времени пошмыгивали носами.

Вот только сам Крендель… Он смотрел на Леху, как Мюллер на Штирлица.

— Не понимаю, — произнес Леха. — Ведь я тебе все рассказал.

— А им? — Мишка кивнул на спутников. — Они не верят.

— Кто не верит?

— А вот Блэкмор, — сказал Мишка.

— А ты ему расскажи, — разозлился Корольков. — Только без фамилий.

А пошли они все, думал Леха, пускай знают. Мишка вроде как поверил, неужели другие не поверят?

— О чем это рассказать? — с подозрением переспросил Блэкмор и, поморщившись, как от зубной боли, перевел взгляд с Лехи на Кренделя. — А?

— Сейчас услышишь, — бросил Мишка. Посчитав разговор законченным, Леха толкнул дверь предбанника и закрыл ее за собой. Себе он мог признаться, что сделал это с огромным облегчением.

Ничего себе, ведь они только что так мучили Славку, подумал Корольков. Ну и монстры.

А с первого взгляда — обычные школьники.

Пройдя на кухню, он прислонился лбом к холодному стеклу. Стукнула дверь, тусовка Кренделя вышла из подъезда. Блэкмор, кажется, о чем-то спорил с Мишкой, потом они даже схватились за грудки, но быстро расцепились.

Блэкмор внезапно задрал голову — его взгляд пополз от окну к окну, словно лазерный луч.

Леха моментально отпрянул.

Вот же, что-то нервишки пошаливают, а что там гласит основная заповедь сына киллера? Не бойся?

Он сегодня же пойдет в «Кальций» и возьмет в прокате кучу боевиков. Пора набирать еще большую крутость!

А Славка — дурак, подумал Корольков. Метр с кепкой — и вдобавок полный идиот. Ему ли, Трушкину, строить из себя агента 007 на допросе? Спросили — ну и назвал бы номер Лехиной квартиры. Подумаешь! Вон как просто Леха всех отбрил, просто загляденье.

…Он натянул джинсы, чтобы отправиться за кассетами. Тут раздался телефонный звонок.

Звонил Крендель. (И откуда только номер узнал?)

— Я все рассказал им.

— Прекрасно, — сказал Леха. — Что дальше?

— Вот еще что, Корольков. Ты должен показать нам своего папашу.

— Я же тебе говорил, он не нуждается в рекламе…

— А нам плевать, — оборвал Мишка. — Братва желает, да и я… Эй, Моче… Эй, Корольков? Заснул?

Леха не заснул, он думал — и думал так, что кровь стучала в висках. Дружки Кренделя, оказывается, не такие уж и простачки? Требуют дальнейших доказательств? Вот, гады… Но ситуация знакомая, аппетит приходит во время еды.

— Хорошо, Крендель, — сказал Леха. — Только с условием. Тебе одному, без твоей этой братвы… Понятно?

Крендель был согласен.

— Сегодня у нас что, пятница? — Леха напряженно наморщил лоб. — Хорошо, покажу. На днях или раньше. Телефон есть? Давай номер. Позвоню, предупрежу.

Леха записал номер и положил трубку.

Ф-фух, вот еще забота привалила.

Ну, ничего, он покажет, он обязательно покажет, только пока не знает, как…

Просто удивительно, как Крендель до сих пор не видел отца Королькова, тогда бы плакали все Лехины рассказы…

Настало время поговорить о Лехином отце.

Лехин отец был доцент. И этим все сказано. Научный работник.

Представьте научного работника в потертом костюме еще советского, доперестроечного покроя, в очках, с портфелем, лысоватого и очень вежливого.

И вы попадете в десятку! Лехин отец, которого звали Ростислав Петрович, был именно таким — за одним, правда, малым исключением.

Он ходил на работу не с портфелем, а с «дипломатом», полученным в подарок после выступления на научной конференции в Ташкенте шесть лет тому назад.

У Королькова-старшего были свои привычки. Например, каждое утро на кухне происходил один и тот же ритуал.

Позевывая, появлялся отец, давал Лехе подзатыльник и тут же спрашивал:

— Как дела, герой? — и нудно добавлял: — Смотри у меня, Алексей, учись. Поменьше троек хватай… Ты мне пятерки давай, пятерки! Выучишься — станешь человеком, как я.

Человеком, как он! Леха изо всех сил надеялся избежать такой участи. Отец был доцентом одного из технических вузов и последние пять лет по капле вымучивал из себя докторскую диссертацию.

Ради этого учиться? Учиться надо ради другого. Ради того, например, чтобы стать президентом банка. Тогда запросто можно будет купить себе роскошный компьютер…

Лехин отец давненько мечтал о собственном персональном компьютере и копил для этого деньги.

Но до приобретения собственного компьютера было еще далеко, и Ростислав Петрович день и ночь пропадал на работе, озадачивая там одну из институтских персоналок. Кроме диссертации, его мало что интересовало. Мама давала ему бутербродные «ссобой-ки», а Леха видел отца только утром, перед школой. На работу Корольков-старший отправлялся, когда занятия в школе уже начинались — вот почему Крендель его не встречал.

Леха набрал Славкин номер. Хотел посоветоваться.

— Алло?

— Славка, привет, слушай…

— Не могу, — оборвал Трушкин.

— Чего не можешь? — удивился Леха. — Слушать не можешь? Что с тобой?

— Корольков, ты теперь крутой, сражайся один.

Вот те раз, Трушкин-то обиделся!

— Славка, ты брось. Знаешь, что они мне сказали?

Молчание в трубке.

— Хотят, чтобы я им отца предъявил. Сопение в трубке. Уже лучше, это— явный признак жизни.

Тут Славка спокойно так произнес:

— Хотят — предъявляй, — и положил трубку.

Леха с досадой выругался. Ну и ладно, без тебя обойдемся, подумаешь. А ведь не задумывается, что уходит в кусты в самый ответственный момент! Ладно, Леха и сам не лыком шит, продержится. Появился у него в голове один план, вернее, замечательное продолжение плана, составленного при участии Трушкина.

Корольков решил, что сам доведет дело до конца!

• Предыдущая
• 22/38
• Следующая