Великий Сатанг - Вершинин Лев Рэмович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/93
- Следующая
А потом, поплескавшись в бассейне и наскоро устроив повторение пройденного, мы с Лемуркой выбрались наконец в мир.
И тотчас же, прямо на лифтовой площадке, меня хлопнули по плечу.
– Стоять!
Я оглянулся. Никого.
Новый тычок. Теперь — спереди, под микитки.
– Стоять, я сказал!
Ненавижу эти дешевые штучки. Я крутился на месте, а Лемура и пара случайных попутчиков уже начали недоуменно переглядываться.
– Ладно, Алек, хватит! — взмолился я.
И получил пощаду. Стервец Холмс возник из ниоткуда, и мы обнялись. Лемуру Алек, похоже, не узнал, а напоминать об Уолфиш-Бее надобности не было.
– Ну что, в бар? — поинтересовался я.
Лемура пожала плечами. Она явно не выспалась и выглядела сейчас если и не на свои годы, то на хороший тридцатник.
Алек лучезарно улыбнулся.
– Прошу прощения у прекрасной дамы, но я попросил бы позволить мне отнять у нее кавалера на несколько минут…
И киска, оттрахавшая меня минувшей ночью не хуже, чем рота ландскнехтов беззащитную девственницу, проследовала в подвальный ресторанчик, залившись краской и не возразив ни словечком.
Вот единственное, за что я всегда завидовал Алеку: меня бабы никогда не стеснялись поиметь, но никак не желали слушаться беспрекословно. С Алеком же — и то, и другое. Хотя, говоря откровенно, на каждую хитрую задницу рано или поздно найдется болт с левой резьбой; великий разбиватель сердец Аллан Холмс тоже споткнулся на смазливой рожице малолетки Катьки Мак-Келли.
– Пошли, — коротко сказал Аллан, крепенько подхватил меня под локоть и повел в крохотный барчик на этаже. Я шел покорно, смирившись с тем, что пообщаться не выйдет, поскольку Алек, выходит, опять на работе, и всей-то свиданки будет минут на десять делового разговора. Жаль. Я очень соскучился по нему…
– Коньяк. «Камю». Две по сто, — приказал Холмс бармену неподражаемо полицейским тоном. — Закуски не надо…
Сели в уголке. Вздрогнули. Повторили. Теперь только я сообразил, что супермен наш выглядит плоховато: во всяком случае, таким потерянным я его не видел, пожалуй, со дня похорон Рамоса. Я тогда знал то же, что и он; собственно, от меня он и узнал суть дела. Но я рассказал ему, и никому больше. Наверное, именно тогда, шесть лет назад, мы и перестали быть друг для друга просто добрыми приятелями.
– Слушай, Янька, — он, как всегда, взял быка за рога, — что тебе известно о Клубах Гимнастов-Антикваров?..
– Ничего! — коротко ответил я.
– Ясно. А о квэхвистах?
Тааак. Дархайские квэхвисты тут явно ни при чем. Что же касается земных… я ухмыльнулся и поведал Алеку все как есть, в том числе и относительно негра в психушке.
Против ожидания, он не ухмыльнулся в ответ и не стал острить.
Выслушал. Кивнул. И сказал:
– Понимаю. Еще что-то?
«Ого!» — подумал я. Ежели Холмс говорит таким тоном, да еще и со мной, значит, дело действительно серьезное. Ладненько…
– Слушай, Алек, — я доверительно понизил голос, — не надо выпендриваться, говори, что нужно…
Холмс прищурился.
– Лады. Есть, понимаешь ли, психи. Хорошо владеют оружием. Кидаются на людей. И все — квэхвисты. Смекаешь?
Я посмекал.
– Каким оружием?
– Всяким. Мечи, алебарды, луки, бумеранги…
Вот эти-то «бумеранги» меня и добили. Я перегнулся через столик.
– Тебя это сильно беспокоит, Алек?
– Представь себе.
– Так вот… — Если Холмса что-то беспокоит всерьез, я открываю копилку нараспашку. Дальше Аллана не уйдет, а к тому же через недельку-другую мнение будет сделано, Договор подписан и Контрольная Служба не будет иметь ко мне претензий. — Слушай сюда, парень! При чем тут бумеранги? Не пройдет и месяца, как от Большого Оружия и следа не останется. Не важно, каким образом…
И я многозначительно ткнул пальцем вверх.
Глаза Холмса сузились и неприятно похолодели. Сейчас он был очень похож на покойного Рамоса.
– Понял тебя. А как насчет малого?
– Хрен его знает… — Я и вправду не знал ответа: заказчики об этом не упоминали. — Изымут, наверное…
– Яа-асненько…
Он слышал меня, но, похоже, не видел. И на скулах его медленно, словно живя своей отдельной жизнью, ходили желваки. Ого! Всяким я видывал Холмса, и таким тоже. Но редко.
– Спасибо, Яник! Счастливой охоты, — заключил он. И сгинул, словно не сидел только что напротив. Умеет же, стервец. Впрочем, тотчас возник снова — уже повеселевший.
– Да, кстати! На свадьбе будешь свидетелем. Ясно?
Ответить я не успел — Холмс исчез окончательно.
– Счастливой охоты! — сказал я в пространство.
Потом, прикинув, заказал еще стопочку. Новость того стоила. Еще бы, Холмс женится! Представляете? Значит, блудливые малолеткины глазки его все-таки отпустили. Такую радость не грех отметить!
Рассчитался. Спустился в подвальчик. И обнаружил Эльмиру за угловым столиком с каким-то унылым типом. Причем на удивление знакомым. Откуда? В памяти всплыли разрозненные обрывки: приспущенный флаг на штаб-квартире Союзного Космофлота, детские лица в траурных рамках… Да, помню ту статью, помню… «Гада на виселицу!» — так она называлась… и тысячи писем помню в поддержку: да, мол, надо вешать… в общем, крепкий материал, хотя и не сенсация… и это самое лицо… нет! — тот хмырь не может сейчас так выглядеть, ему ж уже под полтинник. Скорее просто похож…
Поймав мой заинтересованный взгляд, мужичок дернулся и растаял, почище, чем Алек. Ну что ж, люблю предупредительных парней, не обременяющих меня лишними скандалами. Даже если это и вправду был всего лишь муж Эльмириной кузины…
Официант подскочил с меню, грянула музыка, сочный голос незабвенной Ози доверительно сообщил, что она, сильная женщина — тра-ля-ля! — ждет у окна своего мужчину, и в такт тягучей мелодии где-то глубоко под скатертью маленькая ладошка прикоснулась к моему колену, нагло устремляясь дальше, под шорты.
Я укоризненно посмотрел на владелицу шаловливых пальчиков. Лицо Лемуры выражало полнейшую незаинтересованность, и синеватый дымок тоненькой сигареты поднимался аккуратным столбиком, под стать обрабатываемому под столом предмету…
Отпуск начинал удаваться!
Глава 5
…И призри, и пощади, и огради, и не обидь малых мира сего, Господи, ибо благ и человеколюбив еси. Кому и спасти их, как не Тебе, многомилостивому? Не обрати гнева Своего на них, слабых, не виновных ни в чем перед Тобою, даже и в рождении своем, ибо не их была на то воля, но Твоя, более же ничья; обогрей их теплом любви Своей, коль скоро все они суть дети Твои, Ты же есть велик во благости, и благость Твоя безраздельна. Снизойди к ничтожеству их и даже в великом гневе сумей не повредить им, Господи!..
Рассказывает Катрин МАК-КЕЛЛИ. Сотрудник аппарата Звездного Дома. 23 года. Гражданка ДКГ
17–20 июля 2215 года по Галактическому исчислению
Я плачу только на кухне у мамы. Мама гладит меня по макушке и называет красавицей, куколкой, умничкой, а я сначала реву белуга белугой, а потом постепенно успокаиваюсь и только всхлипываю, прижавшись к теплому маминому плечу. Странно, да? Катенька Мак-Келли, мечта всех мужиков Галактики, — и вдруг плачет. Никто б не поверил. А на самом деле ничего странного. Ну да, не урод, сама знаю, а толку? Хотя завидуют мне по-страшному, и всегда завидовали, и подруг у меня никогда не было как раз поэтому. Не считая, конечно, Чалы и Эвелины. Но Чала, она мне скорее старшая сестра, да и сама писаная красавица, куда там мне до нее, а Эвелина — совсем особый случай. А так… просто ужас! Девчонки в школе терпеть меня не могли. Как же, самые крутые мальчики, кто с третьего класса, а некоторые даже со второго, срочно обзавелись песиками всяких пород, и эти песики все время хворали, так что мальчишки постоянно толклись в папиной приемной, чтобы хоть мельком повидаться со мной…
Да ну их, девчонок! Разве я виновата, что в семь лет стала «Мини-Мисс Галактикой»? И в шестнадцать, и в восемнадцать я тоже никак не надеялась получить корону. И вовсе ни с кем не спала, как болтали! Просто жюри решило так, и даже в газетах писали, что оно в тот раз было объективным. И папа тогда сказал, что газетам можно верить. А сама я никогда и не думала, что так уж красива. И никак не ожидала, что после второй, взрослой уже, короны меня невзлюбит, а после третьей люто возненавидит как раз та половина человечества, прелести которой я должна была олицетворять.
- Предыдущая
- 41/93
- Следующая
