Тайна Вильгельма Шторица - Верн Жюль Габриэль - Страница 9

• Предыдущая
• 9/30
• Следующая

— Вот, любезный Видаль, вы теперь видите весь наш город как на ладони, — сказал капитан Гаралан. — Теперь вы можете иметь о нем полное представление.

— Я нахожу его очень интересным даже после Будапешта и Пресбурга, — ответил я.

— Мне очень приятно это слышать, потому что я люблю свой родной город. Обратите внимание: у нас совсем нет нищих. Это потому, что у нас обеспеченные классы чрезвычайно отзывчивы на несчастье ближнего и не допускают никого до нищеты. Как только услышат, что кто-нибудь бедствует, сейчас же спешат ему на помощь и так или иначе ставят его опять на ноги.

— Я слышал об этом и прежде, — сказал я, — и знаю даже, что, в частности, доктор Родерих очень много помогает бедным, а также ваша матушка и мадемуазель Мира.

— Они делают то же, что и все. Повторяю вам, здесь все состоятельные люди дружно заботятся о том, чтобы в городе не было нищеты. На мой взгляд, благотворительность — наша первейшая обязанность.

— Да, но ведь эту обязанность можно исполнять по-разному.

— Это уж чисто женское дело, любезный Видаль. Кроме того, жизнь в нашем городе течет удивительно дружно и мирно. Нет ссор, нет политических дрязг. За своими согражданами я знаю только один крупный недостаток.

— А именно?

— Они слишком суеверны. Верят во всякие страшные легенды, басни, верят в привидения, в колдовство, в разную чертовщину.

— Ну, я думаю, доктор Родерих не верит: ведь он врач, и человек разумный. Но неужели ваша матушка или мадемуазель Мира?

— В том-то и дело, что они обе не отстают от других. Пробовал я бороться с этой их слабостью, но ничего не мог сделать. Разве вот Марк мне поможет…

— Если только, наоборот, Мира не собьет его с толку.

— Наклонитесь с парапета вниз, любезный Видаль. Теперь посмотрите на юго-восток. Видите бельведер?

— Вижу. Это ваш дом?

— Он самый. И в нем есть столовая, и в этой столовой скоро подадут завтрак. А так как мы с вами тоже приглашены к этому завтраку…

— Я к вашим услугам, дорогой капитан.

— Так пойдемте. Не будем больше нарушать безмолвия нелюдимого замка и пройдем бульварами домой.

Мы сошли с башни и вышли из замка. Бульвары в Раче тянутся цепью, меняя свои названия, и образуют три четверти круга, стягиваемые Дунаем. Они обсажены в четыре ряда буками, липами и каштанами. Внешние проезды застроены красивыми домами зажиточных людей. Перед каждым домом садики и цветнички.

На проезжей части двигались изящные экипажи, на боковой аллее встречались нам элегантные всадники и дамы в нарядных амазонках.

На последнем повороте мы свернули налево и вышли на бульвар Текели, направляясь к набережной Батьяни.

Пройдя несколько шагов, я обратил внимание на дом, одиноко стоявший в глубине сада. Дом казался мрачным, запущенным: окна были закрыты плотными занавесками, по-видимому никогда не раздвигавшимися. Фундамент был покрыт мхом. Около дома росли репейник и сорные травы. Дом очень контрастировал с соседним домом.

Посредине фасада было видно крыльцо с тремя полуразрушенными ступенями и облезлой дверью. Дом имел совершенно нежилой вид.

— Чей это дом? — спросил я.

— Чудака одного, — отвечал капитан Гаралан.

— Он только портит весь бульвар, — заметил я. — Следовало бы городу его купить и снести.

— Вот было бы хорошо! — согласился капитан Гаралан. — Тогда и владелец его убрался бы куда-нибудь отсюда — хоть к самому черту, с которым, кстати, он состоит в близком родстве, если верить здешним кумушкам.

— Кто же он такой, этот интересный господин?

— Немец.

— Немец?

— И даже пруссак.

— А как его имя?

Капитан Гаралан собрался ответить, как вдруг дверь дома отворилась. Вышли двое мужчин. Один, постарше, — на вид ему было лет шестьдесят — остался на крыльце, а другой, моложе, перешел через двор и вышел за ворота.

— Вот как! Он здесь! — прошептал капитан Гаралан. — А я думал, его нет в городе.

Вышедший за ворота человек увидел нас. Капитан Гаралан и он обменялись самыми недружелюбными взглядами. Очевидно, они были знакомы.

Я тоже узнал этого человека. Когда он отошел от нас на несколько шагов, я воскликнул:

— Это он!

— Вы разве его видели раньше? — изумился капитан Гаралан.

— Я с ним ехал на «Доротее» от Будапешта до Вуковара. И никак не ожидал встретить его в Раче.

— И лучше бы было не встречать!

— Вы этого немца, кажется, не очень жалуете? — спросил я.

— Его никто здесь не жалует. Кроме того, я лично имею против него зуб. Достаточно вам сказать, что он осмелился свататься к моей сестре. Но мы с отцом дали ему такой отказ, что едва ли ему придет в голову повторить попытку.

— Так вот это кто! — вскричал я.

— А вы разве знаете?

— Знаю, мой дорогой. Это Вильгельм Шториц, сын знаменитого ученого Отто Шторица, из Шпремберга.

Прошло еще два дня. Я продолжал осматривать Рач, употребляя для этого все свои свободные часы. Подолгу простаивал я, между прочим, на мосту, соединяющем оба берега Дуная с островом Свендор, и не уставал любоваться великолепной рекой.

По правде сказать, мне то и дело вспоминался Вильгельм Шториц. Итак, он жил обыкновенно в Раче, а не в Шпремберге. Жил он, как я вскоре узнал, с одним слугой Германом, таким же несимпатичным и необщительным, как и его господин. Мне даже теперь казалось, что этот Герман и следил за мной и Марком, когда мы шли по набережной Батьяни.

Я не счел нужным рассказывать Марку о том, как я и капитан Гаралан встретили Вильгельма Шторица на бульваре Текели. Марк мог, пожалуй, взволноваться от известия, что Шториц находится в Раче. К чему омрачать его счастье хотя бы легкой тенью тревоги! Мне только хотелось, чтобы этого отвергнутого жениха не было в городе, хотя бы до тех пор, пока не состоится свадьба Марка и Миры.

Утром шестнадцатого числа я собирался уже идти на свою обычную прогулку, намереваясь посетить на этот раз окрестности Рача, как вдруг в мою комнату вошел брат.

— У меня большое дело сегодня, — сказал он, — Я должен оставить тебя одного, ты уж не сердись.

— Иди, иди, Марк, ничего. Не беспокойся обо мне.

— Гаралан не собирался зайти за тобой?

— Нет, он тоже сегодня занят. Но это ничего, я один позавтракаю в каком-нибудь трактире на том берегу Дуная.

— Только, пожалуйста, Генрих, возвращайся к семи часам вечера. Не опаздывай.

— У доктора так хорошо кормят, что уж я, разумеется, не пропущу.

— Вот лакомка!.. Надеюсь, ты не забыл, что послезавтра у Родерихов большой званый вечер. Соберется все высшее общество Рача.

— Вечер по случаю помолвки? — спросил я.

— Вернее, по случаю подписания брачного контракта. Мы ведь помолвлены уже давно. Мне даже кажется, что я и Мира все время были женихом и невестой.

— С рождения! — сказал я.

— Возможно.

— Так прощай, счастливейший из смертных.

— Не торопись так говорить. Подожди, пока обвенчаюсь.

Марк пожал мне руку и ушел, а я опять собрался выйти из комнаты, как вдруг вошел капитан Гаралан.

— Вы! — вскричал он. — Вот приятный сюрприз. Я вас не ждал.

Капитан показался мне чем-то озабоченным. Он ответил:

— Любезный Видаль, мой отец желает с вами поговорить.

— Очень рад, — сказал я, удивившись и даже встревожившись. — Я к вашим услугам.

Всю дорогу до набережной Батьяни капитан не проронил ни слова. О чем со мной хотел поговорить доктор Родерих? Что-нибудь по поводу свадьбы, вероятно.

Мы пришли. Лакей провел нас в кабинет доктора.

Мать и дочь Родерих уже отправились на утреннюю прогулку, и с ними, вероятно, был Марк.

Доктор сидел в кабинете один, у стола. Его лицо показалось мне таким же озабоченным, как и у его сына.

«Что-нибудь да есть тут, — подумал я. — И Марк, должно быть, об этом еще не знал, когда приходил ко мне утром».

Я сел в кресло напротив доктора, а капитан Гаралан остался стоять, прислонившись к камину. С тревогой ждал я, что скажет мне доктор.

• Предыдущая
• 9/30
• Следующая