Король обезьян, тропическая комедия - Попов Олег Владимирович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/19
- Следующая
— Белый говорить — черномазый слушать, — ответил Гарри.
— Белый белому — рознь. Одни белые врут, другие нет, — Ласточкин подёргал верёвку.
— Послушай, мой черномазый друг, — спросил Вова, — с чего это ты взял, что я умер?
— Мы с Одноглазый Луис найти твои штаны рядом с дикими животными и подумать, что дикие животные съесть тебя кроме штанов.
— Вот гад Жаров! — воскликнул Петя. — Мало ему жемчужины!
— Где ты видел мои штаны? — спросил Вова у негра.
— Там, масса, — Гарри махнул рукой.
— Петя, давай сходим за штанами?
— Они же грязные!
— Ничего, Гарри постирает. И вообще, неудобно ходить без штанов.
Гарри вздохнул.
— Не хватало нам Одноглазого Луиса и осьминога-убийцы, — возмущалась Таня, — теперь эти звери! Съели нашего дорогого Вову! Вову, который муху не обидит! Что же такое?! Человека съели! Если бы я была мужчиной, я бы никому не позволила есть людей!
Тася всхлипнула.
Галкин вздохнул:
— При существующем порядке вещей, по другому быть и не может. Это аксиома. Пока человеку приходится трудиться, он не сможет придумать ничего путного. Только когда человек будет полностью освобождён от механической работы, раскроются просторы его творческого гения! И это время не за горами! Поверьте мне, девушки, что вскоре дикие звери не смогут есть людей, потому что им, в крайнем случае, будет предложена достойная замена!
— О чем вы, Павел Христофорович? — спросила Таня.
— Мы не понимаем, — добавила Тася.
—Девушки!.. Я закончил то, что не смог закончить профессор Уткин!
— Вы сделали ему идеальную женщину?! — воскликнула Таня.
— Возможно… Но я не остановился на этом… Я научился ускорять и тормозить эволюцию, как хочу. Я могу из обезьян делать людей. Но от того, что людей будет больше — их жизнь счастливее не станет. Однако, можно при помощи моего метода осчастливить человечество. Наступают новые времена, когда людям больше не придётся работать. Пусть за них работают человекообразные!
— Кто это человекообразные? — спросила Тася. — Уж не обезьяны ли?
Доктор странно на неё поглядел.
— Они самые, — ответил он. — Они самые… Но не в чистом виде…
Когда доктор произнёс последние слова «не в чистом виде», Таня и Тася вспомнили про вонючую обезьяну и поморщились.
— Фи!
— Фи!
— …Это будут уже не обезьяны, а недоделанные люди. И не просто недоделанные, а приторможённые на определённой стадии. Я назвал их — Гаврилами!.. Чем хорош и чем плох человек? У человека есть свобода выбора, он может выбирать то хорошее, то плохое. Вот-с… В масштабах человека, как творца, это замечательное качество. Но в масштабах человека-работника это качество никуда не годится. Я же могу притормозить виток эволюции обезьяны в тот самый момент, когда она ещё не может выбирать между плохим и хорошим, а довольна тем, что ей дают и не сомневается — хорошее ей дали или плохое. В то же время она выглядит совсем как человек — ходит на задних ногах, не имеет шерсти и так далее… Единственное, что я решил им оставить… — доктор Галкин усмехнулся, — … это хвост!
— Зачем же вы, Павел Христофорович, оставили хвост? — удивилась Таня.
— Это же некрасиво!
— Смотря какой хвост, — задумчиво сказала Тася.
— Поскольку гаврилы ничем не отличаются от людей, нужно им оставить какой-нибудь безусловный признак, чтобы отличать их от людей.
— Ну и что? — возразила Таня. — Если бы я была такой обезьяной, я бы спрятала свой хвост под юбку и никто бы не догадался, кто я такая. И пошла бы на танцы!
— Вы, Таня, как раз и проявили то чисто человеческое качество, которое совершенно отсутствует у моих обезьян. Обезьянам как скажут, так они и сделают.
А скажут им так: Носить, гаврилы, одежду с дыркой сзади, через которую просовывается наружу хвост. Они и будут так ходить и им даже в голову не придёт, что можно одеваться как-то по другому, более элегантно. Можно, конечно, ввести определённую моду — например, завязывать у самок на хвосте розовый бант, а самцам оставлять на конце хвоста пушистую кисточку.
— А смогут ли гаврилы размножаться? — спросила Таня.
— К сожалению нет. К сожалению, они так же, как другие искусственные гибриды, типа мула, сами по себе размножаться не могут. Поэтому придётся постоянно производить гаврил непосредственно из обезьян.
— А что вы будете делать, Павел Христофорович, когда закончатся обезьяны? — спросила Таня.
— Я надеюсь, что за это время придумаю что-нибудь. Во всяком случае, мы живём на тропическом острове и недостатка в обезьянах пока не испытываем.
Вдруг, как бы в подтверждение словам доктора, из кустов выскочила вонючая обезьяна в штанах, схватила со скатерти огурец и убежала в кусты, оставив после себя характерный запах.
Михаил Жуков ехал верхом на зебре. По бокам бежали собака динго и Костя спортсмен.
— Дедушка Жуков, — спрашивал Костя на ходу, — вот мы найдём Петю и Вову, а они же нам жемчужину не отдадут!
— Не беспокойся, мой юный друг Костя, — Жуков похлопал зебру по шее.
— Если они нам её не отдадут по-хорошему, тогда мы её отнимем!
— Как же мы её отнимем, дедушка?
— Просто отнимем! Таков Закон Джунглей! У тебя должно быть только то, что тебе принадлежит, а то, что тебе не принадлежит, ты должен отдать тому, кому это должно принадлежать, иначе тот, кому это должно принадлежать отнимает это у того, кому это принадлежать не должно и ещё отнимает у него все, что хочет.
Таков справедливый закон. Не зря же я всю жизнь прожил в мире животных.
Заслушавшись Жукова, Костя споткнулся об корень секвойи и влетел головой прямо в дерево.
— Тпру! — сказал зебре дедушка и слез. — Вот и я такой в молодости был — то с дерева упаду, то в яму свалюсь, а то током меня дёрнет. — Он приподнял Жарова и посадил под дерево.
Жуков нашёл на поляне ярко-синий цветок, оборвал с него лепестки, растёр их между ладонями и сунул под нос Косте. Жаров резко дёрнулся, ударившись затылком об ствол.
— Ёмс!!!
— Здорово? Это тропический оторвинос — природная нашатырка.
— Угу. Только больше не надо мне его давать, мне и так уже хорошо.
— А раз хорошо, то поехали дальше, — Жуков запрыгнул на зебру. — Но!
Костя встал, придерживаясь руками за ствол и шатаясь побежал за всадником.
Проехав всего ничего, они наткнулись на Петю, Вову и негров.
Петя и Вова от неожиданности немного растерялись.
Первым заорал Петя:
— Отдавай жемчуг! — он бросился на Костю и ударил ему кулаком в поддых.
Костя согнулся пополам и Петя добавил сверху по затылку. Жаров устоял и неожиданно снизу врезал Пете двумя руками в живот.
— Уй! — Петя скорчился.
Вова забежал Косте за спину и встал на четвереньки.
— Сам отдавай! — закричал Костя.
Петя головой боднул Костю и тот полетел кверху тормашками через Вову. Вова и Петя сели ему на живот и ноги и стали тузить Жарова кулаками.
Петя Костю головой боднул Костя Пете в поддых надавал Вова Косте шею отвернул Петя Косте в ухо наплевал
— Отдавай мою жемчужину! — кричал Вова.
— Сами взяли!
— Мы взяли по справедливости, — Петя ударил Костю в зубы, — а ты у нас её украл!
— Ещё штаны украл, гад! — Вова крутил Жарову ногу.
— Гав! Гав! — на Вову налетела собака динго и вцепилась в плечо.
— Фу! — закричал Вова, — Фу!
Собака, мотая головой, стащила Моржова с Жарова.
Михаил Жуков пришпорил зебру, зебра подскакала к дерущимся и стукнула Петю копытом. Петя отлетел на Вову, придавив собаку динго. Динго с трудом вылезла из-под Пети и отбежала в сторону и там высунула язык.
Пока белые дрались, чёрные смотрели как они дерутся.
Жуков подьехал к Вове.
— Сейчас и ты получишь, как твой приятель, если не скажешь, где жемчужина!
— Я не пойму, — буркнул Вова, — что вы к нам прицепились?! Сами же сначала забрали у нас жемчужину, а когда мы её законно вернули себе, у нас опять её украл Костя! Пусть вернёт жемчужину и ещё мои штаны!
- Предыдущая
- 17/19
- Следующая
