Король обезьян, тропическая комедия - Попов Олег Владимирович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая

— А кто же тогда все будет делать?

— Об этом вы узнаете позже.

— Павел Христофорович, вы все время только обещаете рассказать, а ничего не рассказываете.

— И что же я вам обещал?

— Вы, например, обещали рассказать о профессоре Уткине и так ничего и не рассказали.

— Обязательно расскажу вам, и вы удивитесь, насколько окажутся связанными между собой эти два моих обещания. Но давайте прежде доберёмся до места и за время, пока вы будете готовить стол, я расскажу вам, что обещал.

Вова и Петя сидели грустные на берегу.

— Вот сволочь этот Жаров! — сказал Вова. — Ты мне говорил, а я не верил… Я только не понимаю, зачем он ещё и штаны стащил?

— Поиздеваться…

— Не удалось нам возвести памятник Крузо, — Вова вздохнул.

— Сволочь, — сплюнул Петя. — Такой как Жаров не станет тратить денежки на памятник.

— Давай подадим на него в суд! Когда судьи узнают, какое хорошее дело мы задумали, они непременно отберут у Жарова жемчужину и отдадут нам. А его посадят в тюрьму.

— А как мы докажем, что жемчужина у Жарова? Он же не такой дурак, чтобы всем её показывать. Тем более никто не поверит, что такие большие жемчужины вообще бывают. У нас нет свидетелей…

— Жуков — свидетель. Король обезьян.

Петя усмехнулся.

— Если даже он ещё жив, навряд ли он пойдёт в суд свидетелем.

— Во всяком случае, другого свидетеля у нас нет. Надо попробовать.

— Ты чувствуешь, Гарри, — какая вонь?

Гарри понюхал.

— Пахнет оттуда.

— Сдаётся мне, черт побери, что где-то рядом вонючая обезьяна.

— Ну и воняет, — Гарри скривился. — Вот это дерьмо! Это самое вонючее дерьмо, которое мне доводилось нюхать!

— Это супердерьмо! — сказал Луис. — Мы хорошо заработаем!

Негры раздвинули кусты и увидели на поляне зебру. Зебра щипала траву, а через неё прыгали собака динго и обезьяна в штанах.

— Как в кино! — сказал Луис.

— Обдолбанные засранцы! — добавил Гарри.

— Нам повезло. Все на месте. — Луис потёр руки. — Куплю плеер, устрою вечеринку.

Танцы.

Гарри вытащил из рюкзака сеть. Негры залезли на дерево и скинули громадную сетку вниз на животных.

Обезьяна завизжала, собака загавкала. Только зебра продолжала спокойно щипать траву.

Негры быстро спустились вниз и вбили по краям сетки длинные железные колышки, чтобы животные не смогли убежать.

Охотники хлопнули друг другу по рукам.

— Сдаётся мне, — Луис поковырял в зубах спичкой, — что доктор нам должен больше, чем за пять обезьян.

— Ещё бы! — Гарри положил в рюкзак молоток. — Если бы я знал, что это дерьмо будет так вонять, я бы никогда не согласился.

— Пусть доктор заплатит побольше, иначе мы их ему не отдадим.

— Не отдадим!

Негры решили показать доктору только одну обезьяну, а остальных зверей придержать и отдать после того, как Галкин ещё подраскошелится.

Когда вынимали обезьяну, Гарри заметил:

— Послушай, черномазый, на этой чёртовой обезьяне штаны масса Вовы… Только сильно грязные. Все в дерьме.

— Вот дерьмо! Откуда у этой дерьмовой мартышки штаны масса Вовы?! Может дикие звери сьели его и обезьяна взяла штаны на память?

— Мама! — зарыдал Гарри. — Масса Вова был хороший господин! Он никогда не обижал Гарри! Проклятые звери, — негр пнул собаку под сеткой. — Зачем вы его съели?! — и стукнул зебру по голове рюкзаком.

— Послушай, Гарри, — сказал Луис. — Надо снять с обезьяны штаны, чтобы не подумали, что это мы сьели масса Вову.

Гарри перестал плакать.

— О! Хорошая идея! Их надо снять ещё и потому, что не хотелось бы мне стирать эти дерьмовые штаны.

Негры сняли с обезьяны штаны, закинули их на кусты рододендрона и повели обезьяну за руки к доктору, зажав пальцами свои чёрные носы.

Таня и Тася вытащили из сумок продукты и занялись сервировкой стола. Доктор Галкин сидел на бревне и чистил картошку.

— Доктор, вы обещали нам рассказать про Уткина, — напомнила Таня.

— Вы не забыли?

— Я помню, — Галкин бросил чищенную картошку в котелок с водой.

— Вы расскажете нам, когда придёт Костя?

— Собственно, Костю можно и не ждать… Вы сами ему потом перескажите, если захотите.

— Тогда рассказывайте.

— Хорошо… И так, я начинаю, — доктор Галкин отложил картошку, достал из кармана портсигар, закурил, выпустил в небо струю дыма, посмотрел задумчиво на голубое пламя над дровами в костре и произнёс. — Как-то хмурым осенним днём, в пору тропических ливней, я вышел из дома и пошёл в ресторан «Миклухо Маклай», чтобы пропустить там рюмочку-другую коньяку. Лил дождь, и когда я дошёл до ресторана, я совершенно вымок. Ресторан оказался закрыт, протекла крыша, и мне ничего не оставалось, как пойти обратно. По дороге назад я встретил Карла Мокеевича Челищева, архивариуса. Мы перекинулись несколькими фразами и Карл Мокеевич предложил зайти к нему на работу, пропустить по рюмочке. В той обстановке это было весьма кстати и я с благодарностью принял предложение Челищева. Выпив в архиве коньяку, мы разговорились.

— Я вас давно хотел спросить, Карл Мокеевич, — обратился я к архивариусу. — Не скучно ли вам целыми днями просиживать тут между пыльных полок, набитых чушью всех времён?

— Не скажите, — ответил мне Челищев, покуривая трубку. — Порой среди чуши попадаются весьма любопытные документы. Вот недавно, я обнаружил один документик. Некто профессор Уткин всю жизнь вёл дневник, где подробнейшим образом описывал свои необычные исследования. Признаться, я мало чего понял, но выводы профессор делает прелюбопытнейшие. Так он пишет, — Карл Мокеевич достал с полки потрёпанную толстую тетрадь в крокодиловом переплёте. — Почерк очень неразборчивый… Ммм… Я насколько разобрал, профессор Уткин научился из икры морских коньков выводить цыплят.

— Что за ерунда? — переспросил я Челищева. — То, что вы только что сказали, Карл Мокеевич, — антинаучно.

— Может и антинаучно, а только тут так написано. Да вы сами взгляните. Вы естественник и поболее моего в этом разбираетесь.

Я взял у Челищева дневник и полистал. С первых же строк, я, неожиданно для себя, понял, что документ действительно любопытный. Я попросил Карла Мокеевича дать мне тетрадку на время домой.

— Пожалуйста, только не порвите, — не возражал Челищев.

Через неделю Карл Мокеевич Челищев неожиданно умер и тетрадка осталась у меня.

— От чего же умер Карл Мокеевич? — перебила доктора Таня.

— От старости… — Доктор достал из портсигара новую папиросу. — В своём дневнике профессор Уткин писал, что нашёл способ раскручивать виток эволюции, перепрыгивая через несколько ступеней сразу.

— Через какие, Павел Христофорович, ступени? Мы что-то не понимаем, — Таня и Тася переглянулись и пожали плечами.

Галкин встал с бревна, заложил руки за спину и походил взад-вперёд:

— Есть такая профессия, селекционер. Селекционер, как известно, это специалист, который улучшает породу данного вида, путём скрещивания лучших представителей этого же вида. Например, вы хотите иметь у себя бесхвостую корову. Для этого вам необходимо находить и последовательно скрещивать коров со слабовыраженным хвостом….

— Вы что-то путаете, доктор, — опять перебила Галкина Таня. — Как это вы собираетесь скрещивать коров? Пусть даже со слабовыраженным хвостом. Хотя это, на мой взгляд, не самые лучшие представители вида.

— Что же такого невозможного вы тут видите? — доктор протёр платочком пенсне.

— Как же вы собираетесь скрещивать корову с коровой? Корову надо скрещивать с быком!

Доктор замер, надел пенсне и внимательно посмотрел на девушку.

— А?.. Да… Вы правы, я это и имел в виду… Я, разумеется, забыл сказать, что коровы и быки — животные одного вида. Рогатый скот… Мдэ-с… Хорошо, пусть будут не бесхвостые,. а белохвостые. Коровы, хм… да… и быки тоже конечно…

Так вот… Для того, чтобы добиться незначительного изменения в пределах одного вида, хм, мдэс, вам понадобится долго и кропотливо работать, и неизвестно, мдэс, неизвестно — что ещё там у вас, хм, получится, мдэс… в конце… Профессор же Уткин нашёл путь не просто изменять животных в пределах породы, а делать из одних животных совершенно, мдэс, совершенно других… наподобии того, как алхимики превращают свинец, хм… в золото.

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая