Робур-завоеватель - Верн Жюль Габриэль - Страница 40

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая

Том Тэрнер подошел к инженеру. Часы показывали четверть второго.

– Мистер Робур, – сказал он, – сдается мне, что ветер немного стихает, и теперь он дует прямо на запад.

– А что говорит барометр? – спросил Робур, окидывая взглядом небо.

– Стоит почти на одной точке, – ответил боцман, – однако тучи под «Альбатросом» сгустились.

– Верно, Том, и я думаю, что над поверхностью моря льет дождь. Но ведь мы – над полосой дождя, и это нас не должно тревожить! Он не помешает нам закончить работу.

– Если там и идет дождь, – продолжал Том Тэрнер, – то, наверно, мелкий, судя по форме туч. И, возможно, внизу ветер скоро совсем стихнет.

– Я тоже так думаю. Том! И все же предпочитаю пока не спускаться. Сначала исправим все повреждения, – это самое важное, а тогда полетим куда угодно.

В начале третьего основная часть работы была закончена. Передний винт был водружен на место, питавшие его батареи приведены в действие. Лопасти винта завертелись, и «Альбатрос», повернув на юго-запад, со средней скоростью полетел к острову Чатам.

– Том, – заметил Робур, – примерно два с половиной часа нас относило на северо-восток. Ветер не переменился, в чем я убедился, сверившись с компасом. И я полагаю, что мы доберемся до острова Чатам не больше чем за час.

– И я так думаю, мистер Робур, – ответил боцман, – мы делаем сейчас около двенадцати метров в секунду. Между тремя и четырьмя часами утра «Альбатрос» снова будет над этим островом.

– Вот и прекрасно! – ответил инженер. – Для нас лучше прилететь туда ночью и совершить посадку незаметно. Беглецы будут думать, что мы еще далеко на севере, и не примут мер предосторожности. Когда «Альбатрос» опустится к самой земле, мы постараемся спрятать его за высокими прибрежными скалами. Затем, если даже придется пробыть несколько дней-на острове…

– Мы пробудем сколько понадобится, мистер Робур, и если надо будет сражаться против целого туземного войска…

– Мы будем сражаться. Том, мы будем сражаться во славу нашего «Альбатроса»!

И повернувшись к людям, ожидавшим новых распоряжений, инженер воскликнул:

– Друзья мои, еще не время отдыхать! Придется поработать до рассвета.

Все с готовностью согласились.

Теперь предстояло устранить поломки заднего гребного винта, так же как это было сделано с передним. И здесь причина повреждений была та же: неистовые удары урагана во время перелета над Антарктидой.

Чтобы легче было снять задний винт и вытащить его на палубу, пришлось на несколько минут приостановить полет «Альбатроса» и даже придать ему попятное движение. По приказу Робура помощник механика заставил передний винт вращаться в обратном направлении. Воздушному кораблю дали «задний ход», если здесь уместно употребить выражение из морского лексикона.

Все уже собрались перейти на корму, как вдруг Том Тэрнер почувствовал какой-то странный запах.

То был запах газов, скопившихся в ящике от горевшего фитиля, и доносился он из каюты беглецов.

– Это еще что? – воскликнул боцман.

– Что такое? – спросил Робур.

– Слышите запах?.. Несет пороховой гарью.

– В самом деле. Том!

– И запах этот идет из задней рубки!

– Да… Из этой самой каюты…

– Неужели эти негодяи подожгли?..

– Хорошо, если только подожгли!.. – перебил Робур. – Выбей дверь, Том, выбей дверь!

Но едва боцман двинулся на корму, как ужасный взрыв потряс до основания воздушный корабль. Рубки разлетелись на куски. Фонари погасли, ибо подача электрического тока сразу прекратилась, и воцарилась полная тьма. Большая часть подъемных винтов, по» гнутых или сломанных, вышла из строя, однако несколько винтов в носовой части палубы еще продолжали вращаться.

Внезапно корпус воздушного корабля раскололся позади носовой рубки, в которой помещались аккумуляторы, приводившие в действие передний гребной винт; и в ту же секунду вся задняя часть «Альбатроса» обрушилась в пространство. Почти тотчас же остановились последние подъемные винты, и воздушный корабль стремительно понесся в пучину.

Восемь членов экипажа «Альбатроса» полетели вниз с высоты трех тысяч метров, уцепившись, подобно тонущим морякам, за обломок своего корабля!

Падение еще ускорялось потому, что передний гребной винт был сейчас направлен вертикально вниз и продолжал вращаться!

В эту страшную минуту Робур проявил исключительное хладнокровие: он добрался до полуразрушенной рубки, ухватился за рычаг, приводивший в движение винт, и изменил направление его вращения, так что из поступательного оно превратилось в тормозящее.

Теперь падение воздушного корабля немного замедлилось. «Альбатрос» уже не летел вниз с той непрерывно возрастающей скоростью, с какой падают на землю тела под влиянием силы тяжести. И хотя неминуемая гибель по-прежнему угрожала спасшимся от взрыва людям, так как они летели прямо в море, они по крайней мере избавились от опасности задохнуться, а ведь при прежней быстроте падения воздух становился непригодным для дыхания.

Через восемьдесят секунд после взрыва волны океана поглотили все, что еще оставалось от «Альбатроса».

Несколькими неделями ранее, 13 июня, на следующий день после заседания Уэлдонского ученого общества, на котором происходили столь бурные споры, во всех слоях населения Филадельфии – и цветного и белого – царило неописуемое волнение.

Уже с самого утра все только и говорили о неожиданном скандале, который разыгрался накануне. Какой-то наглец, называвший себя инженером, человек неизвестного происхождения и неведомой национальности, с совершенно неправдоподобным именем Робур – Робур-Завоеватель, – явился без приглашения в зал заседаний, оскорбил всех сторонников воздушных шаров, опозорил воздухоплавателей и восхвалял чудесные свойства «аппаратов тяжелее воздуха»; его поведение вызвало страшную суматоху, крики и угрозы, а он в свою очередь угрожал присутствующим. В конце концов, покинув трибуну под треск револьверных выстрелов, он бесследно исчез, и с тех пор, несмотря на все поиски, о нем больше ничего не слыхали.

Понятно, что все это давало обильную пищу языкам и подогревало воображение не только в Филадельфии, но и во всех остальных тридцати шести штатах Американской Федерации. И, говоря по правде. Старый Свет не отставал в этом отношении от Нового.

Но трудно передать, насколько возросло волнение, когда вечером 13 июня обнаружилось, что ни председатель, ни секретарь Уэлдонского ученого общества не вернулись домой. А ведь это были люди с положением, почтенные и благоразумные. Накануне они покинули зал заседаний с намерением спокойно возвратиться восвояси, ибо оба были холостяками и дома их не ожидало ничье нахмуренное лицо. Уж не уехали ли они куда-нибудь ненароком? Нет, во всяком случае из их слов никак нельзя было вывести подобное заключение. Напротив, они условились, что на следующий день снова займут свои места за столом президиума: один – в качестве председателя, другой – в качестве секретаря на заседании клуба, где должно было обсуждаться происшествие, случившееся накануне.

Бесследно исчезли не только эти видные жители штата Пенсильвания, но вместе с ними исчез и слуга Фриколлин. Он точно в воду канул, как и его хозяин. Нет! Никогда еще ни один негр, после Туссена-Лувертюра, Сулука и Дессалина, не заставлял столько говорить о себе. Ему предстояло вскоре занять достойное место как среди своих коллег, находившихся в услужении в лучших домах Филадельфии, так и среди тех чудаков, которым достаточно совершить какой-нибудь нелепый поступок, чтобы снискать себе известность в этой чудесной стране – Америке.

На следующий день – ничего нового. Ни коллеги, ни Фриколлин не объявились. Серьезная тревога. Всеобщее волнение. Толпы, осаждающие здания почты и телеграфа, жаждут известий…

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая