Приключения троих русских и троих англичан - Верн Жюль Габриэль - Страница 45

• Предыдущая
• 45/47
• Следующая

Однако надо было действовать, и бушмен стал действовать. Он один из всех (поскольку потеря не касалась его непосредственно) сохранил самообладание. Ведь надо признать, что европейцы, все без исключения, были убиты горем.

— Господа, — сказал бушмен, — я понимаю ваше отчаяние, но не надо терять напрасно драгоценные секунды. У господина Паландера украли реестры. Он был ограблен бабуинами, что ж! Нам надо не мешкая догнать воров. Эти «шакмас» берегут украденные вещи! А реестры несъедобны, и, если мы найдем вора, мы найдем реестры при нем!

Предложение показалось резонным. Бушмен зажег у всех лучик надежды. Нельзя было дать ему потухнуть. Николай Паландер оживился при этих словах бушмена. В нем проснулся совсем другой человек. Он сорвал с себя остатки покрывавших его лохмотьев, взял у одного матроса куртку, у другого — шапку и заявил, что готов вести своих товарищей к месту преступления!

В тот же вечер, изменив путь согласно направлению, указанному математиком, отряд полковника Эвереста направился прямо на запад.

Ни в эту ночь, ни на следующий день они не настигли грабителей. Во многих местах по некоторым следам, оставленным на земле или на коре деревьев, бушмен и «форелопер» узнавали о том, что здесь недавно проходили павианы. Николай Паландер утверждал, что ему пришлось иметь дело с дюжиной этих животных. Вскоре возникла уверенность, что отряд напал на их след; все шли с чрезвычайными предосторожностями, все время пригибаясь, потому что бабуины — очень чуткие и умные существа, и к ним не так-то легко приблизиться. Мокум рассчитывал на успех только в случае, если удастся застать «шакмас» врасплох.

На следующий день, около восьми часов утра, один из русских матросов, выдвинувшись вперед, заметил если не вора, напавшего на Николая Паландера, то, по крайней мере, его приятелей. Он осторожно вернулся к отряду.

Бушмен велел всем остановиться. Европейцы, решив слушаться его во всем, стали ожидать инструкций. Бушмен попросил их оставаться на месте, а сам, взяв с собой сэра Джона и «форелопера», направился к той части леса, где побывал матрос, заботясь о том, чтобы его спутники держались под прикрытием деревьев и кустарников.

Скоро они заметили бабуина и почти в то же время — десяток других обезьян, которые прыгали между деревьями. Спрятавшись за стволами, бушмен и два его товарища стали пристально наблюдать за ними.

Действительно, это, как и говорил Мокум, было стадо «шакмас», покрытых зеленоватой шерстью, с черными ушами и мордой, с длинным, находившимся в постоянном движении хвостом, волочившимся по земле; это очень сильное животное, чьи мощные мускулы, хорошо вооруженные челюсти и острые когти делают его грозным зверем, даже для хищников. «Шакмас» — настоящие разбойники по природе, они разоряют пшеничные и маисовые поля и являются бичом буров, слишком часто опустошая их жилища.

Играясь, они лаяли и повизгивали, словно большие неуклюжие собаки, на которых и были похожи. Никто из них не заметил следивших за ними охотников. Но находился ли в этой группе грабитель Николая Паландера? Это было важно выяснить. Впрочем, никаких сомнений не осталось, когда «форелопер» показал своим спутникам на одного из «шакмас», туловище которого все еще было опоясано куском ткани, вырванным из одежды Николая Паландера.

О! В душе сэра Джона Муррэя вновь вспыхнула надежда. Он не сомневался, что эта большая обезьяна — хранитель похищенных реестров! Надо было захватить ее любой ценой, а для этого — действовать с величайшей осторожностью. Одно неловкое движение, и все стадо снимется с места и умчится в лес, где его уже не поймаешь.

— Останьтесь здесь, — сказал Мокум «форелоперу». — «Его милость» и я вернемся за нашими компаньонами, и мы попробуем окружить стадо. А вы постарайтесь не потерять из виду этих мародеров![221]

«Форелопер» остался на вверенном ему посту, а бушмен и сэр Джон вернулись к полковнику Эвересту.

Окружить группу павианов — то был и в самом деле единственный способ захватить виновника. Европейцы разделились на два отряда. Один, в составе Матвея Струкса, Вильяма Эмери, Михаила Цорна и троих матросов, должен был подойти к «форелоперу» и вытянуться в цепочку полукругом вокруг него. Другой отряд, в который входил Мокум, сэр Джон, полковник, Николай Паландер и трое остальных матросов, взял влево от них, так чтобы обогнуть позицию и напасть на обезьян. Следуя рекомендациям бушмена, все продвигались с чрезвычайной осторожностью.

Оружие было наготове, когда они условились, что все будут стрелять в «шакмас», опоясанного лоскутом ткани.

Николай Паландер, рвение которого едва удавалось усмирить, шел рядом с Мокумом. Последний присматривал за ним из опасения, как бы в ярости ученый не сделал какую-нибудь глупость. И действительно, почтенный астроном уже не владел собой. Для него это был вопрос жизни и смерти.

После получаса ходьбы, во время которой делались частые остановки, бушмен решил, что пришло время действовать. Его спутники, расставленные на расстоянии двадцати шагов один от другого, стали тихо двигаться вперед. Не было произнесено ни одного слова, не сделано ни одного случайного движения, не раздавлено ни одной ветки. Можно было подумать, что это отряд краснокожих крадется тропою войны.

Внезапно охотник остановился. Его спутники мгновенно последовали его примеру, положив палец на спусковой крючок ружья.

Стадо «шакмас» было уже хорошо видно. Животные что-то почуяли. Они насторожились. Бабуин, отличавшийся высоким ростом (как раз похититель реестров), подавал явные знаки беспокойства. Николай Паландер признал своего обидчика, этого разбойника с большой дороги. Только, похоже, реестров при нем не было, по крайней мере, их не было видно.

— У него вид настоящего бандита! — прошептал ученый.

Эта большая обезьяна, сильно обеспокоившись, казалось, делала какие-то знаки своим товарищам. Несколько самок с детенышами на плечах сбились в кучу. Самцы стали ходить взад и вперед вокруг них.

Охотники подошли поближе. Каждый увидел грабителя и уже мог прицелиться наверняка. Но тут вдруг Николай Паландер нечаянно выронил свое ружье.

— Проклятье! — вскричал сэр Джон, разрядив в обезьян свой карабин.

Какой эффект! Сразу последовало еще десять выстрелов. Три обезьяны упали замертво на землю. Остальные, совершая колоссальные прыжки, летучей массой промелькнули над головами бушмена и его компаньонов.

На месте остался только один «шакмас» — это и был вор. Вместо того чтобы убежать, он запрыгнул на ствол большой смоковницы, вскарабкался вверх по нему с ловкостью акробата и исчез в ветвях.

— Вот где он спрятал реестры! — воскликнул Мокум, и он не ошибся.

Однако приходилось опасаться, как бы «шакмас» не удрал, перепрыгивая с дерева на дерево. Но Мокум, спокойно прицелившись, выстрелил в него. Раненная в ногу обезьяна скатилась вниз, цепляясь за ветки. В одной руке она держала реестры, которые вынула из дупла дерева.

Увидев это, Николай Паландер подпрыгнул, как горный козел, и накинулся на «шакмас»; завязалась борьба.

И какая борьба! Математика захлестывала ярость. Рычанье Паландера сливалось с лаем обезьяны. Схватка сопровождалась жуткими криками. Они сплелись так, что невозможно было различить, где обезьяна, а где математик. Сейчас никто не мог целиться в «шакмас», чтобы не попасть в астронома.

— Стреляйте! Стреляйте в обоих! — выйдя из себя, закричал Матвей Струкс, и отчаявшийся русский, возможно, сделал бы это, если бы его ружье было заряжено.

Битва продолжалась. Николай Паландер, оказываясь то снизу, то сверху, пытался задушить своего противника. Плечи его были в крови, ибо «шакмас» царапал его своими когтями. Наконец бушмен, стоявший рядом, с топором наготове, улучив удобный момент, ударил обезьяну по голове и сразу убил ее.

Товарищи подняли с земли лишившегося чувств Николая Паландера. Рукою он прижимал к груди оба реестра, которые только что отвоевал. Тушу обезьяны отнесли в лагерь, и вечером за ужином все сотрапезники, включая и ограбленного их коллегу, ели мясо грабителя не только с чувством отмщения и глубокого удовлетворения, не и с большим аппетитом, ибо оно оказалось превосходным.

• Предыдущая
• 45/47
• Следующая