Му-му возвращается из ада - Белобров Владимир Сергеевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/6
• Следующая

— Зарубежные, — сразу ответил Петька, потому что почувствовал по вопросу, какие артисты больше нравятся Ларисе. — Зарубежные артисты все накаченные. На них приятно смотреть.

— И мне тоже, — вздохнула Лариса. — Особенно Челентано и Бельмондо.

— Ага… Пошли в коридор покурим.

— Пошли.

— Куда вы? — спросила Лена из-за Лешкиного плеча.

— Покурить.

— И я с вами.

— Давайте по очереди, — предложил Петька. — А то там конюшни… Коням вредно дымом дышать…

Петька вышел с Ларисой в коридор. Они закурили «Ту-134» и Петька полез целоваться. Лариса не сопротивлялась. Тогда он полез к ней под юбку. Но Лариса сказала на это: «Не в конюшне же!». Договорились, что Петя придёт к ней в гости.

Когда они вернулись в комнату, Лешка с Леной целовались на диване, а Рита и Женька продолжали танцевать под Бони М. Женька поднимал руку, а Рита, воткнув палец снизу в его кулак, поворачивалась на триста шестьдесят градусов.

У Лены на диване задралась юбка и были видны её трусики-неделька.

Петька подошёл к столу и сказал:

— Кончай бардак! Давайте выпьем!

Все сели обратно за стол и выпили.

Потом опять танцевали. Потом Лене стало нехорошо и Лариса повела её в коридор освежиться.

В коридоре её замутило, тогда подружки добежали до конюшни и Лену стошнило на сено перед конём. Конь фыркнул.

— Ну как? — спросила Лариса.

— Нормально… Можно продолжать дальше.

Конь заржал.

— Ого, — сказала Лариса, — какой у него отросток!.. Тебе бы, Ленка, такой! Хи-хи!

— Хи-хи! А тебе, что не надо?! Хи-хи!

— Мне-то?.. Что я не человек?

Девушки вернулись в комнату.

Лешка сидел за столом и ел холодец с горчицей.

Женька и Рита беседовали на подоконнике.

— Ты читала «Мёртвую зону» в «Иностранке»? — спрашивал Женька.

— Хотела, но не могла нигде достать…

— Нет проблем. Пошли ко мне, у меня есть.

— Я подумаю…

Петьки в комнате не было.

— А где Пётр? — спросила Лариса.

Оказалось, что никто не знает. Петька куда-то делся.

— Давайте нальём, — предложил Лешка, — и он сам придёт. Это верный способ приманивать людей.

Налили. Выпили. Петька не вернулся.

Налили ещё. Выпили.

Из шкафа вывалился Петька и сделал кувырок через голову.

Девушки завизжали.

— Я ж говорил, — сказал Лешка, — сам придёт.

— Ты где был? — спросил Женька. — Мы тебя обыались.

Петька посмотрел вокруг виновато.

— Извините, ребята, я хотел фокус показать, как Игорь Кио и случайно того… в шкафу сблевал, — он сел на пол и развёл руками.

Все засмеялись, а Лешка нахмурился. Он вспомнил, что в шкафу лежала фирменная джинсовая жилетка «Wrangler», которую он нашёл на трибунах после скачек. Как он теперь носить-то её будет?

— Ты свинья!

— Я нечаянно…

Лешка махнул рукой. Все-таки друзья.

Рита подошла к Лёше и спросила на ушко:

— Алексей, у тебя бумаги нет случайно?

— Не-а, — Лешка отрицательно помотал головой. — У Женьки спроси. Он — писатель, у него должна быть.

Рита подошла к Женьке и прошептала ему на ухо.

Женька вытащил из кармана тетрадь, пролистал её, вырвал несколько чистых листов и протянул девушке:

— Прошу покорно.

Рита покраснела.

— Хам! — она выхватила бумагу и ударила ею Женьку несколько раз по носу.

— Мадам, вы забываетесь! — сказал Женька. — Мой нос не для того, чтобы по нему стучать, а для того, чтобы наслаждаться ароматами…

— И сморкаться! — крикнул Петька.

— Молчать, поручик! — Женька топнул ногой. — Здесь дамы!

— Кому дам, а кому не дам, — сказала с дивана полусонная Лена.

Рита к этому моменту забыла, куда собиралась и села на диван, придавив Лене ногу.

Женька, как Пушкин, сел на подоконник и сказал:

— Мы собрались здесь, чтобы культурно отдохнуть… А вместо этого, нажрались и блюём!.. Именно блюём!.. Это неправильно!.. Чтобы не превратиться в скотов окончательно, нужно украсить нашу культурную программу!.. — Он стукнул кулаком по подоконнику. — Я буду читать!

Женька раскрыл тетрадь…

Он прочитал все, что прочитал утром Петьке и стал читать дальше…

Вечерело. Никого во дворе не было. Раньше в это время крепостные развлекались. Одни играли в карты под раскидистым дубом, другие беседовали на скамейке, дети прыгали через верёвку. Инвалид Зверюгин играл на гармошке жалостливые песни. А барыня сидела у окна на втором этаже, пила кофий и смотрела, что делают её люди. Теперь же дом был полон ужаса и страха, каждый думали, что может быть как раз сегодня пришёл его черёд, и боялся этого. Поэтому, как только начинало темнеть, двор вымирал и становилось тихо, словно в склепе. Хотя Герасиму всегда было тихо…

— Он же был глухонемой, — объяснил всем Петька, — поэтому ему всегда было тихо.

— Мы в курсе, — сказала Лариса и икнула.

— Попрошу меня не перебивать, — попросил Женька, — а то дальше читать не буду.

Лешка сложил руки и потряс ими над головой…

…Герасим сидел у себя в коморке и ел колбасу.

Когда несколько месяцев назад он топил Му-му, это далось ему нелегко. Он ощутил себя предателем и последним подлецом, когда собачьи глаза Му-му взглянули на него в последний раз снизу. Он помнил охватившее его чувство отчаяния, когда несчастная собачонка с камнем на шее скрылась под водой и по поверхности пошли круги. Он помнил, как пришёл к барыне, как швырнул к её ногам пустой ремешок за который он привязывал Му-Му к конуре, и ушёл в деревню из злого города, забирающего у человека его силу и заставляющего человека убивать своих друзей и близких.

Герасим вспомнил, как спустя несколько дней ему приснился странный сон. Во сне он плыл на лодке по реке. Он выплыл на середину и вдруг увидел, как вода забурлила, вспучилась и из неё вынырнула Му-Му. Но что у неё был за вид! Её морда вытянулась как у крокодила, зубы выросли длиной с палец, а ноги превратились в ласты! Му-му раскрыла пасть и Герасим прочитал по её губам: «Что ж ты, Герасим, такой-сякой, натворил?! Я ж тебе так верила! А ты!.. — Му-му щёлкнула зубами. — Жди теперь беды!». Герасим проснулся со слезами на щеках и долго не мог заснуть.

Теперь же он ел колбасу и думал, что сон тот был вещим.

Часы на башне пробили полночь. Из-за чёрной тучи вылезла зловещая полная луна. Завыли вдалеке собаки. Пролетела над домом одинокая летучая мышь и исчезла за трубой.

Никто в доме не спал. Все лежали и думали, кого же сегодня они не досчитаются, кого из них заберёт с собой в ад собака-мертвец.

Скрипнули внизу ворота и по двору разнёсся загробный звук. Живые существа не могли издавать такого звука, такой он был жуткий. У всех обитателей дома похолодели ноги. Только у Герасима ничего не похолодело, потому что он не слышал звуков. Но и он почувствовал присутствие чего-то нехорошего и перестал жевать. Он принюхался. Нос Герасима был его сильным местом. Носом и глазами он компенсировал то, чего не мог ушами и языком.

Герасим положил колбасу на стол и замер. Он почувствовал в воздухе сырой запах тины и могилы, медленно встал и осторожно подошёл к окну.

— Ге-ра-сим-сим-сим! — завыло что-то во дворе.

Но Герасим этого не услышал.

— Гера-сим-сим! Открой дверь! Это я, твоя Му-му вернулась!

Герасим увидел как по двору скользнула какая-то тень. Он взял нож и вышел во двор.

С минуту он ничего не видел, его глаза привыкали к темноте. Потом, когда он стал различать очертания предметов, двинулся по двору, держа нож наготове.

Он обошёл сарай. Заглянул в беседку. В беседке спал на полу пьяный инвалид Зверюгин с гармонью на животе. Герасим перекрестился. Он случайно чуть не зарезал Зверюгина, приняв его сначала за привидение. Герасим прошёл мимо поленницы дров, мимо кустов сирени. Из-за кустов появилась утопленница Му-му с крокодильей пастью, с зубами, ластами и зелёным рыбьим хвостом — в точности такая, какой Герасим видел её во сне. Она вышла на задних лапах и шла высоко поднимая ласты, чтобы не споткнуться. Длинные когти на концах ласт втыкались как грабли в землю, насаживая на себя опавшие листья…

• Предыдущая
• 4/6
• Следующая