Белое танго - Вересов Дмитрий - Страница 23
- Предыдущая
- 23/149
- Следующая
Домой ехали на «жигулях» дяди Коки.
— Ясногородские ничего не знают, — без особого тепла сказала Ада. — В школе, естественно, тоже. Я всем сказала, что ты уехала к Никите в Москву.
— Зачем? — спокойно ответила Таня. — Будет суд, все равно узнают. Дядя Кока, нам надо все заранее обдумать.
— А что обдумывать? — спросил дядя Кока. — Никакого суда не будет. В смысле, для тебя. Таня устала. Мать это понимала. Сегодня девочке надо дать отдохнуть. Такой кошмар пережила. Камера! Притомилась от переживаний и сама. Поправила сбитое одеяло. Дочь не слышала. Спала крепко, но беспокойно. Ада покачала головой и вышла.
А снился Тане кошмар. С глазами Ады. Неотступными, следующими за ней всюду.
Не то чтобы упрек в этом взгляде, а просто слежка какая-то. Прячется Таня в уголок за шкафом, слышит шорох. Глядит в щелку приоткрытой двери. Видит, мать идет. Она навстречу бежит и на ходу соображает — не Адочка это вовсе. Пожилая черноволосая женщина, голова чуть тронута сединой. Патлы кудряво свисают. Нос крючковатый. Губы шепчут что-то, а под седыми бровями пронизывающий взгляд.
Тянет руки, пальцы как шкворни сухие, корявые. В руке свеча, в другой ладанка.
Ужас охватывает Таню. Хочет остановиться, а ноги сами собой бегут. Вдруг падает и просыпается. Это всего только сон, говорит она себе, и кошмар продолжается…
Встала утром как избитая. Вяло пожевала. Мать подкладывала оладьи с вареньем.
— Как же это все? — тревожно спросила Ада.
— Объяснений не будет, — сквозь зубы процедила Таня, будто мать в чем-то была виновата.
Ушла к себе. Покурила и завалилась снова спать. Ничего не хотелось.
В десять ноль-ноль старший следователь Иванов, явившийся к начальству забрать дело Генералова, получил неожиданное предписание в трехдневный срок прибыть в Москву для прохождения обучения на двухгодичных курсах при Генеральной прокуратуре, согласно его же рапорту трехгодичной давности, а текущие дела сдать следователю Никитенко. Ошалевший от радости Иванов зажил совершенно иными мыслями, в которых никаким Генераловым и Захаржевским уже не было места.
Новый следователь повел дело в совершенно новом русле. Начал он с того, что устроил очную ставку Генерала с Катькой. Заперев их в своем кабинете, он спустился вниз за сигаретами, а попутно завернул выпить кружечку кваса. Когда он вернулся, зареванная Катька сделала важное заявление. Она призналась, что дала ложные показания против Татьяны Захаржевской, выгораживая себя, поскольку навела на квартиру и выкрала ключи у Лилии Ясногородской именно она. Саму же Захаржевскую она видела только на фотографии в квартире гражданки Краузе, куда приходила к своему любовнику Генералову, и приняла ее за свою счастливую соперницу — со всеми вытекающими. Что же до комиссионного магазина и истории с милицейской «волгой», то о них говорит весь город, а Катька приплела их сюда для пущей убедительности. Сурово отчитав ее, следователь велел ей подписать протокол и вызвал конвой.
Оставшись с Генералом один на один, Никитенко резко сменил тон, распорядился принести в кабинет чаю с лимоном и вынул из портфеля бутерброды с ветчиной и домашнюю ватрушку, которыми щедро поделился с Генералом. Они быстро пришли к полному взаимопониманию и выработали джентльменское соглашение.
Показания Генералова по самому факту квартирной кражи являются исчерпывающими и чрезвычайно помогли следствию. Это будет учтено на суде. Однако в его показаниях относительно подготовки преступления есть элемент не правды, вызванный, следует заметить, благородным побуждением взять на себя часть вины своей сожительницы Мальцевой, бывшей, как следует из ее же показаний, истинным организатором преступления, в котором всем остальным отводилась роль простых исполнителей. За это выгодное для самого же Генерала изменение показаний следователь изымает из дела все гипотезы своего несколько увлекшегося предшественника, как построенные на заведомо ложных измышлениях гражданки Мальцевой. Далее, ни с какой Татьяной Захаржевской Генералов не знаком, а только видел ее фотографию у гражданки Краузе. Слова «Таня — это мое личное дело» следователь из протокола попросту вычеркнул. Потом они согласовали тексты малявок, которые будут переданы Фиме, водиле, Фургону и Вобле. А потом, на новом листочке, Генерал перерисовал план квартиры Ясногородских по образцу того, что находился в деле, после чего оригинал был изъят, а новый план приобщен к делу. На прощание Генерал, глядя следователю прямо в глаза, спросил:
— А письмо-то прощальное можно написать?
— Кому?
— Ну, как это — кому? Той, кого знаю только по фото.
— До завтра советую воздержаться, — сухо сказал следователь. — Я вызову вас для дачи письменных показаний.
Новый следователь не поленился съездить на Гражданку и душевно поговорить с Марией Францевной Краузе. Сначала Маша перепугалась, потом обрадовалась, что ее Танечка, оказывается, ни в чем не виновата, а лишь была оболгана беспочвенно взревновавшей воровкой. Потом разговор вообще перешел в неслужебное русло, и следователь вместе с протоколом, в котором, в частности, говорилось, что квартира была сдана гражданину Генералову после непродолжительного уличного знакомства, увез с собой записочку с Машиным домашним и служебным телефонами и пометкой «Завтра в шесть у „Баррикады“».
Дело довольно быстро передали в суд. Учитывая чистосердечное признание всех обвиняемых, их активную помощь следствию и отсутствие гражданского иска, суд проявил большую гуманность. Гражданка Мальцева, как организатор преступления, была приговорена к четырем годам лишения свободы. Гражданин Генералов получил три года, увы, строгого режима как рецидивист. Такой же срок схлопотали и прочие исполнители (Фургон с Воблой — условно, как ранее не судимые несовершеннолетние), а водила, которого научили выставить себя полнейшим идиотом, пожелавшим подзаработать на перевозке утренних туристов, и вовсе отделался какими-то исправительными работами с удержанием двадцати процентов.
А вместо Тани в места не столь отдаленные отправилась… мадам Ясногородская. Это был самый гениальный ход следствия. Александра Марковна, то ли по жадности, то ли по глупости, то ли из расстроенных чувств, признала своими все предъявленные ей вещи, включая и валюту. Возник большой конфуз. Презумпция невиновности на данный случай не распространялась, поскольку наличие инвалюты в личной собственности гражданина СССР уже содержит состав преступления. Свыше ста рублей по курсу — срок автоматически. Следователь Никитенко, препроводив потерпевшую в КПЗ, направил несколько орлов в управление торговли — пошуршать бумажками и поговорить с людьми. Сослуживцы, справедливо опасаясь за собственное благополучие, продали мадам Ясногородскую с потрохами, попутно навесив на нее и несколько собственных собак. Обыск, как-то миновавший квартиру Краузе, был с блеском проведен в квартире Ясногородских. При этом было вскрыто еще два тайника с ценностями.
- Предыдущая
- 23/149
- Следующая
