Забытая погремушка - Веллер Михаил Иосифович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/23
• Следующая

Но обилие непривычного алкоголя давало себя знать. Постепенно наступила развязность слов и характеров и смешливость.

– А можно, я расскажу тебе неприличный анекдот? – сказала Лена, имея в виду приободрить Сашу, да и себя самое.

– Конечно! – готовно согласился он.

– Только ты будешь бог знает что обо мне тогда думать…

– Ни в коем случае!

– Мальчик рассказывает другу: «Всю ночь снятся мне фабрики, заводы, дым везде, производство. А просыпаюсь – ничего, одна труба торчит, так и та в руке зажата».

– Ха-ха-ха!… – весело засмеялся Саша.

– Труба! – хохотала Лена. – В кулаке! Ха-ха-ха!

– Тебе хорошо, – сказал Саша. – У тебя такой трубы нет. Всегда на уроке встать можно. А тут иногда знаешь как трудно…

– Бедненький, – она встала, обошла стол и обняла Сашу сзади. – Я так и знала, почему ты не встал на математике. Потому что… ну… он встал, да?

– Ты очень умная, – признал юноша. – И очень красивая.

– Откуда ты знаешь? Ведь ты еще не видел меня всю.

– А я увижу?

– А я тебя увижу?

Они встали и горячо обнялись.

– Пошли к кровати, – шепнула Лена, как более рационально соображающая будущая женщина.

Саша взял Лену руками за всю грудь и потерял от счастья дар речи.

– Глупенький, – сказала она ласково, – не здесь.

– А тебе сегодня можно? – вдруг обеспокоился он.

– Мне всегда можно, лишь бы человек был хороший. А хороших людей мне до сегодняшнего дня не встречалось.

– А я хороший?

– Пока да. А вообще мы сейчас проверим.

Вдруг она рассердилась и оттолкнула Сашу от себя.

– Почему мужчины всегда такие тупые? – спросила она. И стала словоохотливо рассказывать:

– Вот у нас в прошлой школе, где я училась, был физрук. Такой молодой и высокий, В него все девчонки были влюбленны! А он – ноль внимания. Уж я ему и глазки строила, и футболку на два размера меньше надевала, и лифчик однажды специально на физкультуре сняла – ну хоть бы что! Я все ночи ревела. А он взял и женился на историчке, козел! А у нее и всего-то хорошего, что здоровая задница. А потом, конечно, залетела от него и вообще стала как свинья.

Саша, несмотря на неопытность, понял, что от него ждут мужских действий.

– Разденься совсем, – попросил он.

– Ты первый!

– Нет, ты!

– Ладно. Только потом ты тоже, хорошо?

Она медленно стянула свои ученические розовые трусики в синий горошек. Курчавые каштановые волосы росли ниже живота ровным выпуклым треугольником.

Девушка подняла руки и повернулась вокруг своей вертикальной оси, давая юноше возможность убедиться в красоте женского тела. Ее спина сужалась к талии, как драгоценная рюмка. Вниз талия плавно расширялась, переходя в круглые белые ягодицы, в меру большие и нежные. Бедра были гладкие и твердые, а колени узкими, и щиколотки тонкими и сухими, как требуют старинные каноны красоты.

Юноша оценил, что в жизни ему очень повезло.

– Ну же! – нетерпеливо приободрила Лена и приняла позу стыдливой Венеры, прикрывая левой рукой бюст, а правой – половую щель, как античная статуя на амфорной вазе.

Комната плыла и вращалась вокруг Саши, и сейчас две или даже четыре прекрасных обнаженных девушки соблазняли его. Содержание алкоголя в его горящей крови превысило допустимую для юношей норму.

Он представил себе, что сейчас будет, и запылал восторгом.

– А вот у нас тоже во дворе жила одна, – вдруг стал рассказывать он, чтобы ответить Лене откровенностью на откровенность и показать свое ответное доверие. – Так она всем давала. Ей портвейна нальют стакан – и в подвал. А потом в подвале нельзя стало, пожарники закрыли, так она в беседке давала. А зимой – в подъезде у батареи. А сама – сисястая такая, веселая, и все время хочет. Проститутка, одним словом. За ней все пацаны бегали. А если ей не налить портвейна – она все равно давала. А если еще потом пирожное дать – так она вообще минет делала.

– Ужас! – сказала Лена.

– Вообще завал! – подтвердил Саша. – Она мне тоже хотела дать, но я не стал, конечно. Я тоже хотел встретить хорошего человека.

– А теперь встретил? – спросила Лена и отвела руки, открывая его взору все свои прелести юной обнаженной красавицы.

Саша ощутил гордость за свое напряженное мужское достоинство.

– Стоит как лом, – сказал он, и тут же извинился за пошлость. Он медленно потянул трусы вниз. Вскоре они повисли, как на шесте. Решительным движением юноша отбросил ненужную уже ткань и подал среднюю часть тела вперед.

Глаза юной девушки распахнулись, зрачки расширились. Губы ее раскрылись и пересохли, кончиком розового языка она облизала их. Дыхание пресеклось. Розовые соски на грудях затвердели.

Светлый и твердый член его был запретно прекрасен, тайно манящ…

Голова ее закружилась и, утеряв равновесие, она упала на расстеленную кровать, раскинув конечности.

– Дорогая! – воскликнул он и, шагнув к ней, простер руки и наклонился. Тонкая рука поднялась навстречу запретному мужскому месту его вожделенного тела юного атлета…

И в этот самый миг, справившись наконец с замком и зло ругаясь, вошли его родители. Ее заставили одеться и выгнали вон, обзывая нехорошими словами – а его выпороли и отправили сдавать пустые бутылки.

А вообще я все это выдумал. Ничего не было. Половая жизнь до достижения совершеннолетия строго запрещена! Ишь, раскатали губищу на безобразие, тоже мне ценители прекрасного. Классику читать надо, а не слюни пускать над самотеком!

Дорогая редакция!

Не знаю, случалось ли кому-нибудь из Вас быть изнасилованным. Если да – я ему (хотя вероятнее – ей) сочувствую. Хотя литератору, как учил классик нашей литературы Антон Павлович Чехов, всякий опыт полезен. И тогда Вам будет легче понять молодого автора.

Вы не ответили на прошлые мои рассказы. Увы – биография приучила меня к безответности… Хотя у меня кое-что шевелится. Это смутное подозрение, что в понятном волнении я мог забыть указать свой адрес. Собственно, гонорар неважен. Главное – публикация, выход к читателю, на который я надеюсь с Вашей помощью.

Недавно подругу моей жены посадили за растление несовершеннолетних. Мы вместе переживали эту трагедию. Летом она работала пионервожатой в пионерском лагере. И там вступила в половую связь с двумя пионерами. Они были из старшего отряда. И не думаю, чтоб были против.

Я сам был когда-то в пионерском лагере. И помню этих бугаев из старшего отряда. Главным их удовольствием было набить морду младшему. И ноги у них были уже волосатыми. Они, именно они растлевали нас, младших, хвастовством про онанизм, вопреки лекции врача про его вред. И щеголяли тем, что у них уже выдавливается семенная жидкость. Выражения они при этом употребляли, разумеется, самые циничные, воспроизвести которые в рассказе мне не позволяют традиции нашей великой и целомудренной русской литературы.

Да такие сами растлят хоть самого начальника лагеря! Мы чувствовали, что он их побаивается, а ведь отставной полковник. А после музыкального праздника они набили морду лагерному баянисту. А он, между прочим, перед этим растлил вожатую пятого отряда, мы это видели в кустах всем нашим третьим отрядом.

Как может пионервожатая растлить пионера старшего школьного возраста, если эти пионеры перед отбоем в спальне все вслух мечтают, как бы с подробностями растлить ее?

Лагерная жизнь вообще ужасна, даже если образцовый пионерский лагерь. Весь сахар вожатые и воспитатели забирали себе и пили сироп, а мы месяц пили чай без сахара и думали, что так и надо. А физрук однажды забыл под трико надеть плавки, так на гимнастике все смеялись, а девочки краснели. А он их при этом поддерживал на брусьях, причем за те места, за которые нас обещали исключить из лагеря.

• Предыдущая
• 13/23
• Следующая