Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович - Страница 81
- Предыдущая
- 81/166
- Следующая
— Случайность, — убежденно ответил болгарин. — Откуда им знать, куда мы направились?
— Надо уходить, — пробасил Сарват.
— А Яцек? — обернулся к нему Жозеф. — Он не сможет идти.
— Далеко еще до твоего дома? — спросил Тимофей у Богумира.
Тот недовольно поморщился, хмуро глядя на густо поросшие лесом горы, словно обступившие беглецов.
— Я уже говорил, что нам пробираться еще день или два. Но Яцек?
— Понесем его по очереди, — предложил Кондас.
В желудке у арнаута громко заурчало, и все невольно подумали, хватит ли у них сил тащить потерявшего сознание поляка через перевалы и по горным кручам. Движение маленького отряда неминуемо замедлится, и путь до обещанного Богумиром пристанища может растянуться еще на несколько дней, а ведь еще надо учитывать время, необходимое для поисков воды и пропитания. Чем перевязать Яцека, что делать, если его рана загноится?
— Ладно, пошли. — Грек поднял Яцека и с помощью Жозефа взгромоздил его себе на спину. — Хватит болтать.
— Интересно, что сталось с теми, кто остался на берегу? — ни к кому не обращаясь, спросил Головин.
Ему никто не ответил. Разве дано человеку знать то, что скрыто от него временем и пространством.
Широко расставив толстые ноги, Джафар стоял на носу галеры, стараясь разглядеть, что творится на берегу бухты. Рядом застыл капитан галеры Тургут. Шторм уже стихал, в разрывах между тучами проглядывало чистое небо, шквалистый ветер налетал реже, но волны были еще большими: море, словно тяжело дышало после бури, высоко вздымая и опуская свою необъятную грудь, и бешено набрасывалось на прибрежные скалы.
— Я не рискну войти в бухту, — заявил Тургут, глядя на пенистые водовороты в узком проливе. — Во время шторма вода стояла выше, ветер гнал волны, а у галиота осадка меньше, чем у галеры. К тому же они стремились выброситься на берег, а нам это не нужно.
— Тогда разбей остатки их посудины из пушек, — недовольно пробурчал Джафар.
— Не достать, — отрицательно мотнул головой капитан. — Слишком далеко.
— Проклятье! Я не собираюсь торчать здесь до судного дня. Пусть выстрелят из пушки, пора кончать! Кажется, они наконец разошлись.
Тургут махнул пушкарям. Носовое орудие рявкнуло, выбросив из жерла клуб сизого порохового дыма. Маленькие фигурки на берегу бухты начали двигаться быстрее.
— Засуетились, шакалы, — презрительно засмеялся Джафар.
Он отослал капитана и остался на носу галеры в одиночестве: терпеливо ждал дальнейшего развития событий, ход которых был заранее предрешен…
Услышав выстрел пушки с галеры, уходившие по берегу моря бывшие рабы сразу прибавили шаг, словно их стегнули кнутом. И только ковылявший в самом хвосте цепочки карлик-черпальщик все больше и больше отставал, а потом уселся на камень и положил рядом свой ковш.
— Догоняй! — окликнули его.
— Идите, — успокоил уходивших коротышка.
Он сгорбился на камне, уныло глядя на пенистые волны, лизавшие прибрежную гальку. Казалось, он поглощен бездумным созерцанием морских далей и наблюдением за хлопьями грязно-желтой пены, оставленной волнами. Вскоре нестройная колонна бывших рабов скрылась из виду, но карлик не бросился следом и не проявил никакого беспокойства. Он отвернулся от моря и стал смотреть на высокий береговой откос.
Примерно через полчаса на краю откоса появился всадник. Он привстал на стременах, осмотрел берег, заметил карлика и призывно помахал ему рукой. Черпальщик немедленно сорвался с места и, даже не вспомнив о своем ковше, бросился к откосу. Ловко карабкаясь по нему, он ухватился за копье, которое ему протянул всадник, чтобы помочь выбраться.
На гнедом коне сидел средних лет чернобородый турок, вооруженный копьем и кривой саблей. Его широкую грудь облегал легкий кожаный панцирь с медными пластинами, а голову покрывал островерхий стальной шлем.
— Ну? — сердито спросил он карлика.
— Всех, кто на берегу. — Урод скорчил мерзкую гримасу и дико захохотал.
Турок нагнулся, ухватил карлика за воротник грязной, сопревшей рубахи, легко поднял и посадил перед собой на седло. Хлестнув коня плетью, он подскакал к трем десяткам хорошо вооруженных всадников, ожидавших его распоряжений.
— Всех! — прокричал он и сделал им знак следовать за собой.
— Всех, всех, всех! — подпрыгивая перед ним в седле, хохотал коротышка. — Всех!
Турки на скаку доставали луки и выдергивали из колчанов стрелы, готовясь к кровавой потехе…
Для уходивших по берегу моря гребцов появление на крутом обрыве нескольких десятков конных турок было полной неожиданностью. Бывшие рабы даже не успели схватиться за оружие, как на них градом посыпались стрелы, неумолимо находившие цель. Несчастные заметались в поисках укрытия, не слушая призывов рыжеволосого гиганта, который пытался указать им путь к спасению: он первым правильно оценил ситуацию, смело кинулся навстречу лучникам и спрятался под обрывом, где стрелы не могли его достать. Десятка полтора гребцов сумели присоединиться к нему, но, как оказалось, турки не намеревались уходить, не завершив бойню.
Спешившись, они легли на край обрыва и выстрелами из пистолетов добили горстку отчаянных смельчаков. Потом спустились вниз и выхватили ятаганы…
— Ага будет доволен. — Чернобородый турок окинул взглядом усеянный трупами берег и обернулся к следовавшему за ним по пятам карлику: — Смотри, если ты ошибся, их участь покажется тебе счастьем.
— Делай, что тебе приказано, — огрызнулся урод. — И доставь меня к аге. А там я сам буду отвечать за себя.
Чернобородый криво усмехнулся и приказал садиться на коней. Отряд поскакал к полузатопленному галиоту…
Джафар не уходил в каюту до тех пор, пока на берегу не покончили с теми, кто намеревался отплыть на фелюге. Только увидев, что один из всадников начал размахивать пикой с привязанным к ней размотанным полотнищем белой чалмы, он приказал Тургуту выстрелить из пушки и лечь на курс к Стамбулу. После сигнального выстрела с галеры конный отряд внезапно исчез, а огромный корабль медленно развернулся и, вспенивая волны длинными веслами, направился в открытое море…
Через несколько часов чернобородый турок бросил покрытого дорожной пылью карлика к ногам Али, ожидавшего известий в одном из домиков небольшой приморской деревушки.
— Говори, — милостиво разрешил Али и пнул урода носком желтого сапога.
— Нужные тебе люди, высокочтимый ага, ушли в горы с болгарами, — по-собачьи глядя на него снизу вверх, сообщил черпальщик.
— Ты сам осмотрел каждого убитого? — прищурился Али.
— Да, ага, — подобострастно подтвердил карлик.
— Хорошо. Теперь поставьте на всех дорогах дозоры, чтобы мимо них не проскользнула и тень пророка! Первый, кто сообщит, где сейчас находятся беглецы, получит в награду коня. А тот, кто осмелится тронуть их хоть пальцем, получит в награду смерть!
Чернобородый низко поклонился и вышел, а доверенный Фасих-бея ласково поднял карлика и усадил его на скамью.
— Ты устал, Савва, я понимаю. Тебя ждут награда и отдых. Но скажи мне, хорошо ли ты запомнил тех, кто ушел в горы? Ты сможешь их узнать?
— Так же, как и они меня, — захохотал урод.
— Прекрасно, — Али хлопнул в ладоши. — Мы будем следовать за ними повсюду, а ты станешь нашими глазами. Как думаешь, если тебя снова свести с ними, рабы поверят в сказку о счастливом спасении от турок?
— Не знаю, — карлик пожал узкими плечами, — наверное, лучше этого не делать. Мое новое появление будет слишком подозрительным.
— Тогда иди, отдыхай, — разрешил Али.
Когда урод вышел, он сел за стол и принялся писать донесение — подробно рассказывал Фасих-6ею, как выполняются его поручения. За дверями послышался шум, потом они приоткрылись, и заглянул чернобородый предводитель конников. Ухмыляясь, он показал Али старое решето, в котором, подобно жуткому плоду, лежала отрубленная голова уродца.
— У него была слишком хорошая память, — равнодушно посмотрел на решето Али. — Иди, Юсуф, не мешай. Видишь, я занят важным делом.
- Предыдущая
- 81/166
- Следующая
