Выбери любимый жанр

Дальше живут драконы - Веденеев Василий Владимирович - Страница 25

Изменить размер шрифта:
25

Вспомнив о рюмке с валокордином, Лида метнулась, к столу, схватила ее, сунула в руку мужа:

– Выпей, Миша, это лекарство…

– Потом… – Он слабым жестом поставил рюмочку на стол.

В прихожей снова раздался призывный звонок. Коте-нев приоткрыл один глаз:

– Опять этот идиот? Не открывай, – удержал он жену.

Минуту-другую было тихо, потом опять настойчиво позвонили.

– Я открою? – запахивая полы длинного халата, тихо спросила Лида. – А ты выпей валокордин. Слышишь?

– Слышу, – страдальчески откликнулся Михаил Павлович.

Лида побежала открывать. Котенев привстал, взял со стола рюмку с валокордином и, брезгливо сморщившись, выплеснул лекарство в мойку.

Споласкивая рюмочку, он слышал, как жена возится в прихожей с замками и о чем-то переговаривается со стоявшим по ту сторону двери слесарем. В том, что это именно он, Михаил Павлович нисколько не сомневался. Открыв дверцы бара, Котенев достал початую бутылку коньяка, налил полную рюмку. Услышав тяжелые шаги, он недоуменно оглянулся.

– Что такое?

На пороге кухни, прижав руки к горлу, словно ей никак не протолкнуть в себя ни глотка воздуха, стояла бледная Лида. Из-за ее плеча выглядывал совершенно незнакомый человек.

– Что такое? – сердито переспросил Михаил Павлович.

– К нам с обыском пришли, – непослушными губами едва вымолвила Лида…

Встретились в кабинетике одного из кооперативных кафе – уютный, маленький зал, тихая музыка.

Когда Михаил Павлович вошел, Лушин уже был там – перед ним стояла откупоренная бутылка коньяка, закуски. Лицо Александра Петровича лоснилось от пота, галстук он положил на свободный стул и расстегнул рубаху на груди. Приветственно помахав рукой Котеневу, он указал ему на кресло рядом:

– Садись. Я тут пока предаюсь чревоугодию. Выпьешь?

– Лишнее, – чуть поморщился Котенев. – Где Рафаил?

– Сейчас будет, – подцепляя вилкой розовый ломтик семги, меланхолично откликнулся Лушин.

Помолчали. Михаил Павлович закурил и сосредоточенно рассматривал ногти на руках, а Лушин усердно ел, тяжело ворочая челюстями.

– У меня это с детства, – с набитым ртом пояснил он, – как нервничаю, так обязательно жрать тянет. А вот и Рафик!

Хомчик запер за собой дверь и поздоровался за руку сначала с Котеневым, а потом с Лушиным.

– Не опоздал?

– Задерживаешься, Рафаил, – наливая ему в рюмку коньяк, буркнул Александр Петрович.

– Нет, я не стану пить, – отказался Хомчик, – тороплюсь.

– Успеешь, дело важнее, – веско сказал Котенев. – Садись, потолкуем. Мы вынуждены собраться по весьма неприятному поводу…

– Ты прямо как городничий у Гоголя, – потирая руки, заметил Александр Петрович.

– Веселиться нечего, – глядя ему в глаза, ответил Котенев. – Ко мне вчера приходили с обыском.

Прикуривавший Лушин уронил горящую спичку на ковер. Хомчик слегка вздрогнул и задеревенел.

– Что за дурацкие шутки? – тяжело отдуваясь, наконец смог выдавить из себя Лушин.

– Какие шутки, Саша? – У Котенева скорбно опустились уголки губ. – Я вполне серьезно. Что молчишь, Рафаил? Хоть бы поинтересовался, кто у меня был, что взяли.

Хомчик медленно повернул к Михаилу Петровичу бледное до синевы лицо и дернул плечом:

– Бог мой! Какое теперь имеет значение, кто был и что взяли? Какое, если они уже были!

Михаил Павлович откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на подельников. Хомчик не боец, это давно ясно – жаден, хитер, изворотлив, ко может спасовать в сложной ситуации. Лушин? Бегемот он и есть бегемот – туповат, агрессивен, готов идти напролом, не считаясь с потерями. Деловая хватка у него есть, имеется опыт подпольной коммерции, лихо может договориться и втянуть в свои дела директора какого-нибудь государственного предприятия, за хорошую взятку заставив того списать, к примеру, дефицитные трубы, а на самом деле продать их за «живые» деньги. Потом Лушин поменяет трубы на джинсовую ткань, ткань на персональный компьютер, компьютер на кирпич и в итоге получит крайне необходимое их фирме, так и не приложив рук ни к трубам, ни к ткани, ни к кирпичу.

Все это хорошо, когда все хорошо, а вот как будет сейчас, когда случилась неприятность? Заглотивший их со всеми потрохами любезный Куров – просто джентльмен. Хотя… Куров – это мысль!

– Что делать? – переспросил Котенев после паузы. – Наложим в штаны и поедем домой стирать бельишко.

– Не дури, Михаил. – Глаза у Лушина покраснели и недобро сузились. – Может, ты нас с потрохами им уже выдал или на хвосте за собой приволок, а? – Его толстые, похожие на сосиски пальцы, шевельнулись, сминая клетчатую скатерть, покрывавшую стол. – Отвечай, чего молчишь?

– Перестань, – взвизгнул Хомчик. – Все слишком серьезно! Хотите передраться?

– Вот именно, – желчно усмехнулся Котенев, – это было бы, как нельзя кстати. Хочу вам еще сообщить, что были не милиционеры.

– Госбезопасность? – охнул Рафаил.

Лушин набычился еще больше и приподнялся из-за стола.

– Сиди, Саша, – небрежно махнул ему рукой Михаил Павлович. – Приходили какие-то уголовники с подделанным ордером на обыск и фальшивыми красными удостоверениями.

Александр Петрович вытер ладонью выступивший на лбу обильный пот и обмяк в кресле.

– Но позволь, откуда же у них удостоверения? – беспокойно завозился Хомчик, прикуривая сигарету. Глубоко затянувшись, он продолжил: – И еще ордер? Они были в форме или в штатском?

– Что ты вцепился в эти удостоверения, – обозлился Лушин. – Сейчас в любой вшивой конторе выдают красные книжечки.

– Черт знает что! – не мог успокоиться Рафаил. – Куда только смотрит настоящая милиция?

– Помолчи, – оборвал его Александр Петрович. – Ты пробовал возмутиться, Михаил?

– Зачем? – скучно спросил Котенев. – Чтобы мне проломили голову в собственной квартире или предъявили калибр?

– У них было оружие? – насторожился Хомчик.

– Я не видел, но мало ли?

– Да, но все-таки, – заторопился Рафаил, – объясни толком, откуда у тебя такая уверенность, что это не оперы?

Лушин и Хомчик напряженно уставились на Котене-ва, ожидая ответа. Тот объяснил:

– Во-первых, они так спешили, что забыли про понятых. А это, как известно, обязательное условие любого обыска. Они нервничали, дергались, явно торопились, опасались, как бы им что-нибудь не помешало. Во-вторых, я знаю, каковы настоящие милицейские удостоверения. А в-третьих, один из них был в милицейской форме и в то же время не в форме.

– Как это? – не понял Александр Петрович.

– Ну, ботинки не форменные, брюки без кантов, рубашка не такая. Я допускаю, что обувь у них жутко плохая, – усмехнулся Михаил Павлович, – поэтому многие носят свою, но брюки и рубашку никто из них не меняет.

– Т-а-а-к, – протянул Хомчик, барабаня пальцами по столу. – А если, все же?..

– Я тебя умоляю, Рафаил! – засмеялся Котенев. – Не торопись, как голый в бане. Я еще не сказал самого главного. Пока они шарили по квартире, я подошел к окну. Внизу стояла машина. Водитель вышел из нее… Представьте себе, я узнал в нем знакомого уголовничка, некоторое время назад обращавшегося ко мне за деньгами.

– Интересные дела! – бросив сигарету, изумленно поднял брови Рафаил.

– Вот-вот, – закивал Лушин, – у тебя появились близкие приятели среди уголовничков? Откуда?!

– Не паясничайте, – оборвал их Котенев. – Помните, как засадили братца моей супруги? Так вот, этот хмырь мне привозил приветик из колонии от драгоценного родственничка.

– Ты не мог обознаться? – нервно хрустя пальцами, спросил Хомчик. – Давно он у тебя был последний раз?

– Он у меня всего один раз и был, да и то не у меня, виделись в Сокольниках. – Вспомнив встречу с Анашкиным, Михаил Павлович брезгливо скривился. – Обознаться я не мог!

– Может быть, стоит заявить куда следует? – предложил Лушин. – Много они взяли?

– Я не дурной, чтобы дома все держать, – отмахнулся Котенев. – Так, пощипали по мелочам: побрякушки жены, облигации, немного наличными. Ну, а я, вроде бы с сердечным приступом. Сначала прикинулся, а потом и в самом деле сердце схватило. Заявлять, думаю, не стоит. К чему привлекать к себе внимание?

25
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры