Трудная дорога домой - Вебер Дэвид Марк - Страница 7
- Предыдущая
- 7/20
- Следующая
Нимиц издал другой звук, мягче, но с опасной, темной ноткой. Хонор не знала точно, насколько глубоко в ее эмоции он может заглянуть. Она подозревала, что глубже, чем полагали большинство «экспертов по котам», так же как упрямо полагала, что временами и ей почти удавалось уловить самый краешек его эмоций. Разумеется, это невозможно. Никто из людей не обладал эмпатией, как древесные коты, даже те счастливцы, которые, как Хонор, были приняты и связаны узами с одним их них. С другой стороны, некоторые могли хотя бы чувствовать наличие эмпатической связи, и Хонор была одной из них. Она не могла объяснить это словами — не удивительно, поскольку в этом не были задействованы обычные чувства человека, которым он давно назначил названия — но она всегда могла безошибочно указать, где находится Нимиц, даже если никак не могла видеть его. Она могла ошибиться в расстоянии, но никогда в направлении.
Опять-таки, она не была типичным случаем, даже среди принятых. Для начала, быть принятой в детстве, как она, было чрезвычайно редким случаем. Более того, история отношений между ее семьей и котами восходила буквально к первому случаю принятия. На самом деле, свое среднее имя Хонор получила в память первой принятой из Харрингтонов, кто в то же время была первым человеком, обнаружившим существование древесных котов. Не успокоившись на том, она добилась полной реорганизации Лесной Службы и написала (в буквальном смысле слова; Хонор видела ее рукописные черновики) Девятую поправку к Конституции Звездного Королевства утвердившую древесных котов как аборигенную разумную расу Сфинкса и отводившую в их общее вечное владение более трети поверхности Сфинкса. Она провела долгую, трудную, но победоносную кампанию за принятие этой поправки и, затем, провела остаток своей долгой жизни приводя ее в исполнение. Ее потомки, по видимому, имели самый высокий процент принятых котами среди всех семей, проживавших на Сфинксе.
Большая часть этих принятых оставила подробные дневники, и Хонор ознакомилась со всеми сведениями, оставленными ее предками об их отношениях со своими котами. Кроме того, она была в семье единственным ребенком, что означало, что они с Нимицем посвятили друг другу очень большую часть ее детства. Даже ее родители не все знали об их приключениях, как не знали и того, что она не раз сопровождала Нимица, когда он навещал свой клан. Это привело к тому, что она, несмотря на свою относительную молодость, вероятно знала, о древесных котах больше, по крайней мере в практическом смысле, чем кто бы то ни было еще в Звездном Королевстве. Но, несмотря на все это, она бы ни за что не смогла объяснить как работает эмпатия, или как именно и почему коты устанавливают связи с людьми, или почему они создают связи конкретно с этими людьми, а не с другими, или как Нимиц ухитряется помочь ей преодолеть напряжение и беспокойство.
Но ей и не нужно было мочь объяснить все эти вещи, чтобы понимать, что кот ненавидит Новую Тюмень. Древесные коты были прямодушные и неизощренные создания, так что она наверное может записать в список своих побед то, что ей удалось убедить Нимица не шипеть и выпускать когти при виде коммандера, особенно учитывая, что его истинным намерением было разодрать это бледное высокомерное лицо в клочья. Честно говоря, именно этого бы хотела и сама Хонор, но это было бы пожалуй немного чересчур. В конце концов, они с Новой Тюменью никогда не встречались до того, как оба оказались задействованы в полевых испытаниях «Скайхоков».
Однако первой же, краткой беседы с ним в день когда он поднялся на борт «Палаша» оказалось достаточно, чтобы опознать в нем еще одного из союзников Павла Юнга. С течением времени она встречала многих из них, и эти встречи никогда не доставляли ей радости. Юнг никогда не простит ее за то, как она избила его в душе Академии той ужасной ночью, также как и она , в первую очередь, никогда не простит ему той попытки изнасилования. К сожалению, Юнг был старшим сыном и наследником влиятельного графа Северной Пустоши. Хонор понимала как смешна сама мысль, что кто-то обладающий таким влиянием может просто принять последствия его собственных действий. Любая попытка наказать его привела бы только к совершенно ненужному Академии скандалу, и она сказала себе, что он уже достаточно наказан будучи побит ею. Со временем она стала задавать себе вопрос, не пыталась ли она убедить в этом саму себя потому, что знала, что не сможет рассказать ни одной живой душе что же на самом деле случилось. Она не знала ответа на этот вопрос тогда, и все еще не приблизилась к ответу с тех пор, но что было безусловно истиной, так это то, что он вышел из всей этой истории без какого-либо наказания, если не считать изрядного унижения. Она большего и не ожидала, и даже сумела это принять — до известной степени — как одну из тех ужасных, нечестных вещей с которыми приходится мириться в нашем несовершенном мире. Но тем вся эта история для них не закончилась. Позднейшие действия Юнга ясно продемонстрировали, что он намеревается использовать связи как свои, так и своей семьи, как в Вооруженных Силах, так и вне их, чтобы испортить карьеру Хонор как только сможет… а Энтони Агурский приходился ему троюродным братом.
Меньше всего Новую Тюмень волновало из-за чего вообще началась вражда между Хонор и его кузеном. Как и Юнги, Агурские принадлежали к той, к счастью меньшей, части аристократии, которая использовала власть и влияние с безжалостным высокомерием и получала то, что хотела без оглядки на последствия для остальных. Эти две фамилии на протяжении поколений связывало такое множество браков, что посторонним было не просто определить кто из них с кем в каких родственных отношениях находится, а Новая Тюмень явно подписался на то, чтобы помочь раздавить простолюдинку осмелившуюся отвергнуть желание его кузена.
Это было подло, мелочно и отвратительно, но Хонор научилась жить с этим. Не стоило ожидать, что ей понравятся зачастую болезненные уроки того, до какой низости готовы опуститься Юнг и его союзники, но у нее было восемь мантикорских лет — почти четырнадцать стандартных — на то, чтобы переварить эти уроки и выстроить внутреннюю защиту от своих врагов. Что вызывало ее ярость, и с чем она так и не научилась мирится, так это случаи, когда Юнг и его закадычные приятели пытались использовать других людей, чтобы достать ее. Подобно вчерашнему едкому ответу Новой Тюмени на вполне законный вопрос Хеджеса. Она уже не раз сталкивалась в подобным, и подозревала, что еще не раз столкнется до завершения программы испытаний.
Это и стало истинной причиной, по которой она сегодня заняла кресло второго пилота старшины Зарелло. Плохая погода прошлой ночью вызвала отставание более четырех часов от графика, и превратила Новую Тюмень в гексапуму мающуюся зубной болью. На борту «Палаша» все знали, что он был захвачен врасплох, и это только все ухудшало. Его изматывающие, неистовые усилия реорганизовать миссию на лету после его вчерашнего заявления заставили его выглядеть имбецилом, и понимание этого только добавляло ему неистовства.
Учитывая его личные качества, Хонор ничуть не сомневалась, что он будет искать кого-нибудь на ком сорвать злобу, и что он получит максимум удовлетворения, если по ходу сумеет сделать несколько выстрелов в ее направлении. Так что она собиралась оставаться прямо в центре событий в течении всего дня, потому что если кусок аристократического дерьма подобный Новой Тюмени думал, что ему удастся подставить кого-то и ее пилотов, или ее морпехов, или еще кого из ее подчиненных чтобы нанести удар по ней , то ему лучше подумать дважды. Она была уверена, что капитан Таммерлан поддержит ее при необходимости, но собиралась получить личные впечатления о сегодняшних упражнениях и стоит только Новой Тюмени открыть рот, или даже начать выглядеть так, как будто он собирается незаслуженно критиковать кого-то из ее людей, она вобьет ему его слова обратно в глотку.
«И сделаю это с удовольствием», — призналась она сама себе без тени раскаяния и услышала одобрительное мяуканье Нимица.
- Предыдущая
- 7/20
- Следующая
