A.D. 999 - Белл Жадриен - Страница 58

• Предыдущая
• 58/74
• Следующая

Неудачник. Неудачник. Ему дали ключ, а у него не хватило ума понять его значение. Михаил ошибся, доверившись ему. Все это время он думал…

— Элвин! Что с тобой? — Кеннаг схватила его за плечи и потрясла. — О чем ты говоришь? Как мы могли остановить Сатану?

Ему было так стыдно, что и объяснять что-то не хотелось. Он рассказал ей о самом сокровенном, о вещах, которые хранил от всех, о том, в чем не признавался даже на исповеди. И Кеннаг тоже открылась ему, показала темные уголки сердца. Как он мог промолчать? Может быть, она разозлится? Ему показалось, что это помогло бы.

Элвин попытался вздохнуть, но боль все еще сжимала грудь.

— Иона. Этот остров называли лампадой веры. — Его голос звучал почти спокойно. — Михаил сказал мне: «Не дай угаснуть лампаде веры». Другими словами, если бы мы сразу отправились туда, а не болтались бы здесь, на Юге, то могли бы предотвратить резню. Лампада веры не погасла бы.

Некоторое время Кеннаг молчала. Потом усмехнулась — Боже, как ему нравился ее смех — и сказала:

— И как, по-твоему, язычница, монах, белка, кошка, призрак и осел остановили бы несколько сотен воинов? Как бы мы защитили от них монастырь с безоружными монахами?

Элвин вздохнул:

— Что? А… Понимаю. Но…

— Я тоже понимаю тебя. Да, если бы мы поняли, что он имеет в виду, то могли бы предупредить кого-то и… — Она пожала плечами. — Может быть, Михаил хотел сказать что-то другое.

— Не понимаю.

— Насколько я знаю — и в этом моя и твоя религии сходятся, — вера — это нечто большее, чем просто святой дом и люди, которые в нем молятся.

Юноша кивнул, начиная понимать, к чему она клонит.

— Верно. Вера — это нечто большее.

— А если так, то можно ли потушить лампаду веры, убив монахов и предав огню здание?

Он медленно кивнул:

— Нельзя. Вера выстоит. Ее невозможно уничтожить так просто. Для веры страшно другое. Забвение…

Элвин почувствовал, как руки покрылись «гусиной кожей».

— Скот, — прошептала Кеннаг.

— Что?

— Скот. В моем видении они убили монахов. Сожгли постройки, но не тронули животных. Ты же сам сказал…

— В этом есть какой-то смысл. Если бы мы знали!

— Иона моего сердца! Иона моей любви! — Голос прозвучал ниоткуда. Они оглянулись. — Голоса монахов заменит мычание животных. Но прежде чем наступит конец света, Иона станет тем, чем был. Мне сказал об этом Дунстан. Похоже, теперь я все вспомнил.

Перед ними повисло бесформенное бледное пятно, медленно принимавшее очертания фигуры Недди.

— Кеннаг, Элвин. Извините, что меня долго не было.

— Недди, я беспокоилась. С тобой все в порядке?

Он улыбнулся. Элвин заметил, что призрак изменился, стал увереннее, спокойнее, а на лице лежала печать умиротворенности.

— У тебя доброе сердце, Кеннаг, если ты волнуешься из-за призрака. Со мной все в порядке. И… зовите меня по-прежнему, Недди. Хотя теперь я знаю свое настоящее имя. Я — Эдуард. Точнее, я был Эдуардом.

— В этом есть смысл, — заметил Элвин. Странно, но он тоже обрадовался появлению мальчишки-призрака. — Недди — это уменьшительное от Эдуарда.

Призрак повернулся к нему. Улыбка тронула уголок рта и растаяла.

— Король Эдуард, прозванный Мучеником. Но кланяться не нужно, Элвин. Ты же мой друг.

Элвин открыл и закрыл рот. Невероятно. Призрак, возомнивший себя королем.

Но стражник в замке короля Этельреда узнал его. И возраст вполне подходящий.

— Меня убил слуга моей мачехи, Анджело. Он ударил меня сюда… — Недди протянул руку к тому месту, куда вонзился кинжал. Его губы задрожали. — Мне поднесли чашу. Меня предали. — Он резко рассмеялся. — Ладно, я ее припугнул! Вот где я был. Но как видите, вернулся. Подумал, что, может быть, пригожусь вам.

Элвин начал понемногу приходить в себя после шока, вызванного новостями. Недди — король Эдуард! Анджело — убийца! Ему вспомнились странные слова, произнесенные Недди при материализации.

— Вы сказали, что Дунстан…

Недди кивнул.

— Да. Он сказал, что это пророчество, произнесенное святым Колумбой на смертном ложе. Мы изучали монастыри и… — Он покачал головой. — Теперь, когда я знаю, кто я, мне, кажется, вспомнилось все, до последнего слова.

— Он сказал тебе, что это значит? — спросила Кеннаг.

— Нет. Помню, мне показалось забавным, что по священному острову будет разгуливать только мычащий скот.

Элвин заметил, что призрак и говорить стал иначе, как подобает королю.

— Можешь повторить?

Недди повторил.

— Воинам было приказано не убивать скот, так как Сатана хотел, чтобы пророчество исполнилось, — задумчиво произнесла Кеннаг. — Элвин… Иона должен молчать. Только мычащий скот… Чем был прежде… — Кеннаг вскинула голову. — Если хотя бы один монах на острове восславит Бога…

— …то пророчество исполнится, — закончил за нее Элвин, с трудом сдерживая волнение. — Конца света не будет! Недди! Вы спасли нас всех!

Призрак застенчиво улыбнулся. Не обращая внимания на Недди, Элвин обнял Кеннаг правой рукой и прижал к себе. Она смеялась, ее дыхание касалось его уха, ее щека вжималась в его щеку. Он чувствовал ее груди, ее тело… Все было так, как совсем недавно, в пещере, но в то же время по-другому. Теперь их объединяло нечто несравненно более важное.

Другие дороги, другие судьбы. Он любил ее, и она, возможно, любила его, но они сделали свой выбор. Теперь Элвин знал свое предназначение.

Словно прочитав его мысли, она отстранилась.

— Ты готов?

— Свидетелям суждено умереть, ты же знаешь, — напомнил он.

— Я, можно сказать, уже умерла сегодня, когда потеряла надежду. И ты тоже. Хуже этого ничего уже не будет.

Улыбка тронула его губы. Боже, какая женщина! Ей все по плечу!

Лицо Кеннаг сияло в лунном свете.

— Чего мы ждем? — спросила она тем твердым, уверенным голосом, который так нравился Элвину. — Нам надо спасать мир!

Анджело вместе с другими преклонил колени и получил причастие, как всегда, немного удивленный творящимся богохульством. Господь забыл об этом мире и его созданиях, от человека и животного до вина и хлеба, предоставив Анджело вести собственную игру. Несомненно, если бы отец Кенульф знал, кто такой на самом деле Анджело, он бы подумал, что советник короля — единственный советник после роспуска Витана — должен сгореть заживо от одного лишь прикосновения «священника».

Простота и твердость веры смертных трогала чуть ли не до слез. Время от времени Анджело даже проникался к ним жалостью и симпатией. Но никакие проблески добрых чувств никогда не мешали ему использовать смертных для достижения собственных целей.

Сегодня эти цели сойдутся в одну. Он думал, что Этельред станет противиться последнему решению. Но король лишь посмотрел на него затуманенными глазами и пробормотал: «Если ты считаешь, что так лучше». Похоже, роспуск Витана отобрал у юноши все его силы.

Странно, но Анджело было жаль, что борьбы не получилось. Этельред проявлял порой завидное упорство, и поколебать его было нелегко, но Анджело умело находил убедительные аргументы, получая удовольствие от победы.

После службы Этельред и его люди, магистры, таны, представители всей страны, потянулись в обеденный зал. Король сел на тяжелый, украшенный резьбой деревянный стул. Ни малейшего проявления чувств на угрюмом лице. Все замерли, напряженно ожидая, что он скажет.

Этельред набрал в грудь воздуху и начал речь, подготовленную Анджело накануне:

• Предыдущая
• 58/74
• Следующая