Одинокий тролль - Вебер Дэвид Марк - Страница 6

• Предыдущая
• 6/91
• Следующая

— Что ж, Ник, придется рискнуть. Будем надеяться на лучшее — это все, что нам остается.

Она в последний раз взглянула на экран и уже другим, командирским голосом распорядилась:

— Подтягивайте эсминцы, капитан. Идем на обгон.

Коммодор Сантандер вцепилась в подлокотники командирского кресла, чтобы унять дрожь в пальцах. Она осунулась, щеки ее запали после пятидесяти трех часов без сна, но причина подавленности коммодора крылась совсем в ином…

Экипаж «Защитника» переживал тяжелые времена. В атмосфере корабля ощущалось страшное напряжение. Воздух, казалось, сгустился и пропах бедой, люди не находили себе места, хотя все внимание было сосредоточено на решении задач от которых зависело спасение звездолета. Мысли их путались, голоса приобрели необычный жестяной тембр, резко отзывавшийся в ушах. Впечатление дежавю — словно каждое предложение было лишь эхом недавно отзвучавших слов — невидимым грузом давило на психику бойцов.

Коммодор Сантандер больше не пыталась скрывать свой страх. Да и смысла в этом не было — страх испытывала вся команда, уставшая не меньше своего командира. Быть может, это была даже не столько усталость, сколько безнадежность и отчаяние, овладевшие людьми, которые знали, что от их победы зависит судьба человечества… а они проигрывают бой.

— Неужели все так худо, Стив? — спросила она.

— Очень худо, мэм, — хрипло ответил Онслоу. На экране было видно, как он сгорбился под грузом усталости и страха. — Никто еще не забирался так высоко в эта-диапазон. Наши сканеры вот-вот откажут: работа за барьером эта-диапазона оказалась им не под силу. Мы попытались связаться с «Неустрашимым», но у него сканеры работают еще хуже.

Он судорожно вздохнул и протер опухшие глаза.

— Удачного решения мне найти не удается. Виноват, мэм.

Сантандер закрыла глаза — слишком тяжко давила на нее ответственность, превосходившая все, что когда-либо выпадало на долю любой боевой эскадры и ее командира. А сил, которыми она располагала, оставалось все меньше — теперь под ее командованием был лишь один дредноут и один тяжелый крейсер.

За стенами прошедшего барьер «Защитника» все еще сверкало ослепительное сияние — целое море холодного пламени, какого никому из людей до сих пор не доводилось видеть. Эта-диапазон оказался гораздо хуже, чем они ожидали: приборы работали со сбоями, и они вынуждены были бежать из его верхней области, чтобы уцелевшие звездолеты окончательно не оглохли и не ослепли. А уцелело их немного: все эсминцы эскадры были уничтожены ракетами кангов, отчаянно пытавшихся помешать людям вывести корабли в пространства большей мерности…

Сантандер качнула головой, отгоняя невеселые мысли и заставляя себя сосредоточиться на решении насущных задач. В ее распоряжении осталась всего одна многомерная ракета — только одна. Крейсера кангов и «Грендель» погибли, как и ее эсминцы, а у противника осталось три тяжелых корабля. Три цели для единственной ракеты… Канги истратили большую часть своих многомерных ракет, чтобы уничтожить ее эсминцы, но приборы, показаниям которых уже нельзя было доверять, не могли сообщить, сколько ракет у врага осталось. Может, всего две, а может, целых шесть; этого она не знала. «И единственный способ узнать, — мрачно подумала она, — это подставить под их огонь свой корабль».

— Хорошо, — сказала она наконец, — как близко нам необходимо подойти к «Огру» в этих условиях?

— На двести тысяч километров, мэм.

От горечи того, что скрывалось за этими словами, у Онслоу даже рот скривился, а коммодор внутренне вздрогнула. Ближе, чем световая секунда? Это было равнозначно самоубийству.

— Но даже на таком расстоянии, — медленно продолжал Онслоу, — стрелки не смогут гарантировать что поразят «Огра». Многомерники кангов по прежнему синхронизированы по фазе — Бог знает, как им это удается! — а наши системы наведения не сумеют в таких условиях определить цель. Они не отличат «Огра» от «Гарпии» или «Тролльхейма», как бы близко мы ни подошли.

— Ладно, — вздохнула Сантандер. — До барьера тета-диапазона нам остается шестьдесят пять часов и за это время ситуация для нас не изменится лучшему.

Она посмотрела в глаза Онслоу и вздохнула.

— Идите на сближение, капитан, — решительно сказала она официальным тоном. — Подведите корабль к противнику, чтобы мы могли нанести последний, решающий удар.

— Есть, мэм, — ответил Онслоу, и двигатели взвыли, резко меняя направление движения.

В ирреальном мире эта-диапазона изменение курса вызывало у коммодора нечеловеческую боль и погрузило ее в беспросветную тоску. Не отрывая глаз от экрана, она изо всех сил старалась забыть о боли, заставлявшей ее тело дрожать, пронизывавшей мускулы и нервы. Расстояние до размытых светящихся точек, обозначавших корабли врага, неуклонно уменьшалось. Тяжелый крейсер «Неустрашимый» изменил свой курс, следуя маневру флагмана, и сверкающая звезда, показывавшая его положение на экране, двигалась теперь рядом с «Защитником».

— Расстояние до противника равно двенадцати световым секундам, — отрапортовал Мияги. — Одиннадцати… десяти… девяти…

— Канги замедляют ход, — сообщил офицер из группы слежения, и Сантандер закусила губу. С момента их обнаружения и до сих пор канги выжимали максимальную мощность из своих генераторов, не прибегая к тактическому маневрированию — они упорно держались курса, стремясь к переходу Такешиты. Поэтому коммодор имела основания надеяться, что они не изменят выбранную тактику в последний момент.

— Расстояние до противника по-прежнему сокращается, — резко произнес Мияги, — но скорость сближения падает. Восемь световых секунд…

— Залп противника! — доложил офицер группы слежения. — Еще один залп! Четыре, нет, пять ракет идут на нас! Время до столкновения — двенадцать секунд!

В ужасе Сантандер уставилась на Онслоу — ни тот, ни другая не сказали ни слова, обоим было ясно — враг перехватил инициативу! Многомерные ракеты кангов были выпущены в упреждение их собственной атаки! Узнать, насколько точно они наведены, у людей не было никакой возможности, но противник вел огонь вверх по градиенту, и системы наведения его ракет были гораздо менее подвержены влиянию местных условий.

К тому же у них осталось пять ракет! Стало быть, шансов поразить цель у кангов было примерно в пять раз больше, чем у «Защитника». А это значило, что Сантандер вынуждена открыть огонь немедленно. Она должна выпустить свою ракету до того, как приближающиеся ракеты кангов уничтожат ее корабль. Но на таком расстоянии и при таких условиях надеяться поразить цель она никак не могла! Мысли коммодора лихорадочно заметалась в поисках какого-нибудь решения — любого решения — этой не разрешимой задачи. Но решения не было…

— Мэм! «Неустрашимый»…

Вопль офицера связи заставил Сантандер бросить взгляд на экран, и отчаяние холодными пальцами сжало ее сердце: тяжелый крейсер начал медленно смещаться относительно «Защитника» Затем быстрее… быстрее… За какое-то мгновение коммодор успела сообразить, что капитан МакИннис вывел свой генератор на предельную мощность. Он знал, что может настать такой момент, и был к этому готов. Душа Сантандер взвилась на дыбы, как испуганная лошадь, при мысли о том, что происходило в этот момент на борту крейсера, который прорвался сквозь воющее искаженное поле за кормой «Защитника» и заслонил собой флагман от удара направленных на него ракет.

Коммодор стиснула зубы — «Неустрашимый» принял на себя выпущенные по флагману ракеты. Горе переполнило душу Джозефины Сантандер. Последний корабль, сопровождавший флагман, навеки исчез в чудовищной вспышке, унося с собой в небытие ракеты врага.

— Спас нас, — хрипло сказала она, едва не до слез тронутая самопожертвованием крейсера. Но горе и ужас в ней уже уступили место радости, и, поняв это, Сантандер почувствовала отвращение к самой себе. «Неустрашимый» погиб, зато теперь у кангов не оставалось многомерных ракет. Ни о чем другом она сейчас не могла думать. Все другие мысли были под запретом, и коммодор, не отрывая глаз от экрана, чтобы не встретиться взглядом с другими офицерами, отдала приказ.

• Предыдущая
• 6/91
• Следующая