Испытание адом - Вебер Дэвид Марк - Страница 8
- Предыдущая
- 8/171
- Следующая
– Вы обдумываете возможность контрнаступления, – тихо сказал Букато.
– Именно так, – подтвердила МакКвин и с удовлетворением увидела, что глубоко посаженные темные глаза собеседника зажглись неподдельным интересом. – Подробности я пока придержу в секрете, однако одна из задач, поставленных передо мной гражданином Председателем Пьером, заключается в том, чтобы поднять боевой дух флота. И если мы способны хоть ненадолго вышибить этих чертовых манти с любой из удерживаемых ими позиций, это надо сделать во что бы то ни стало. Даже локальный и временный успех поднимет боевой настрой, воодушевит штатских на поддержку флота… и заставит манти призадуматься относительно планов наступления.
– Полностью с вами согласен, гражданка Секретарь, – сказал Букато. – Импорт технологии с планет Лиги уже помог кое-кому избавиться от нашего давнего комплекса неполноценности, но в целом личный состав по-прежнему настроен почти исключительно на оборону. Эту тенденцию необходимо переломить. И для этого нам нужны такие адмиралы, как Тейсман и Турвиль, и мы обязаны оказывать им максимальную поддержку и предоставлять, по возможности, свободу действий.
МакКвин кивнула, но невольно нахмурилась: имена Тейсмана и Турвиля напомнили ей эпизод с Хонор Харрингтон. Букато, уловив, как изменилось ее настроение, насторожился, и она, не желая превратных истолкований, поспешно согнала с лица хмурое выражение.
«К тому же, – напомнила она себе, – эта история завершилась далеко не худшим образом. Черт возьми, эта людоедка Рэнсом собиралась уничтожить Турвиля и весь его штаб, а возможно подкапывалась и под Тейсмана, поскольку офицерам не хотелось отдавать Харрингтон на расправу костоломам из БГБ. Слава богу, эта озверевшая стерва сыграла в ящик, не успев окончательно обескровить флот, и теперь мне не приходится из-за каждого моего шага бороться с ней не на жизнь, а на смерть. Но, с другой стороны, Госбезопасность словно подозревает Турвиля и его команду в том, что это они убили Рэнсом! „Граф Тилли“ вернулся с Цербера четыре с лишним месяца назад, а весь экипаж до сих пор изолирован, под предлогом того, что идиоты Сен-Жюста ведут расследование».
– Я понимаю, гражданин адмирал Тейсман придерживается несколько… старомодных воззрений, – продолжил Букато, – зато он прекрасно проявил себя в боях. То же самое можно сказать и о Турвиле. Мне хочется верить, гражданка Секретарь, что вы не позволите предвзятым мнениям…
– Успокойтесь, гражданин адмирал, – оборвала его МакКвин, махнув рукой. – Меня не надо убеждать в том, что Тейсман и Турвиль – прекрасные флотоводцы, и у меня нет ни малейшего намерения делать их козлами отпущения за случившееся с гражданкой Рэнсом. Мне нет дела до слухов и толков. Я знаю, что они невиновны, и сделала все возможное, чтобы убедить в этом гражданина Председателя Пьера и гражданина Секретаря Сен-Жюста.
«Во всяком случае, мне кажется, я их в чем-то убедила, – подумала она про себя. – Правда, Сен-Жюст уверяет, будто команда „Тилли“ изолирована лишь для того, чтобы известия о смерти Корделии не стали достоянием общественности до тех пор, пока не объявлена официальная версия. Но так ли это…»
Бросив взгляд на Букато, она мысленно пожала плечами. В конце концов, больше ничего сделать для Турвиля она не могла, а обсуждать этот вопрос с Иваном явно не стоило. Хотя, возможно, пришло время испытать его другим способом.
– О чем я жалею, – сказала МакКвин, – так это о том, что мне не удалось убедить Комитет отменить решение гражданки Секретаря Рэнсом относительно Харрингтон. Если бы пленницу не отправили в лагерь «Харон» для повешения, а передали на попечение флота, мы избежали бы многих осложнений.
Последняя фраза прозвучала столь язвительно, что глаза Букато расширились. Гражданка Военный секретарь вела опасную игру, посвящая подчиненного в свои тайные мысли, да еще критические по отношению к Комитету общественного спасения и отдельным его членам, неважно, действующим или бывшим. Правда, это могло быть – да скорее всего и было – проверкой. Беда заключалась в том, что Букато не знал, какова цель этой проверки. Что хочет выяснить МакКвин: степень его преданности Комитету или его лояльность по отношению к флоту и к ней лично. В первом случае разумнее выразить несогласие с ее суждениями насчет идеи Рэнсом, во втором – лучше придержать язык за зубами.
– Я был не в курсе упомянутого вами решения, гражданка Секретарь, – произнес он, с особой осторожностью подбирая слова, после чего решился-таки запустить пробный шар. – Но когда узнал о нем, оно показалось мне… спорным.
– А мне нет, – хмыкнула МакКвин и, заметив в его глазах искру тревоги, натянуто ухмыльнулась. – Мне оно показалось чертовски глупым. И я не преминула довести свои взгляды до сведения гражданина Председателя Пьера и гражданина Секретаря Сен-Жюста.
Неприкрытое удивление на лице Букато едва не заставило ее рассмеяться. Судя по всему, адмирал считал подобную откровенность проявлением огромного доверия, а ведь она ни на йоту не отступила от истины. Если Сен-Жюст – в чем она почти не сомневалась – прослушивал ее кабинет, эти слова лишь напомнили бы ему о разговоре, действительно состоявшемся в кабинете Пьера.
– Заметьте, – продолжила она в расчете на то, что запись все же ведется, – эта вздорная идея принадлежала не им, и оба они, в принципе, согласились с моей оценкой ситуации. Однако гражданка Рэнсом была влиятельным членом Комитета и заранее оповестила соларианских журналистов о предстоящей казни Харрингтон. Дезавуировать ее заявление было бы политически неразумно, к тому же после заварушки Уравнителей прошло всего четыре месяца. Совершенно ни к чему было раззвонить на всю Галактику о том, что в Комитете существуют разногласия на самом верху. Вот почему Комитету открытой информации приказали отснять фальшивый репортаж о повешении.
– Должен признаться, что я так и не понял, что привело к этому решению, – сказал Букато. – Надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что мне оно кажется недостаточно мотивированным.
– Недостаточно мотивированным… – хмыкнула МакКвин. – Ну что ж, определение, по-моему, подходящее. И, в результате, как минимум некоторые из манти очень постараются отомстить. Но решение было принято Комитетом ОИ. Должна признать, о пропагандистском воздействии на штатских и нейтралов КОИ способен судить более компетентно, чем мы, офицеры флота.
Эстер говорила убедительно и серьезно, однако скептический изгиб ее губ совершенно не соответствовал словам, и собеседник неожиданно для себя расслышал в голосе глубоко спрятанную издевательскую усмешку. Никакая запись не обнаружила бы даже в интонациях гражданки Секретаря ничего крамольного, и тем не менее она нашла способ выразить свое истинное отношение к этой истории.
«Впрочем, – подумал Иван, – кое-какой смысл в фальсификации казни Харрингтон все же есть. По крайней мере теперь нам не придется публично признавать, что – сколько их там было? тридцать? всего тридцать! – безоружных пленных ухитрились сами, без чьей-либо помощи, уничтожить линейный крейсер с экипажем в две с лишним тысячи человек! Одному богу известно, как сказалось бы такое известие на нашем боевом духе, пусть даже корабль принадлежал ГБ! А что уж говорить после такого о репутации Госбезопасности? Смех один, таким не бунтовщиков подавлять, даже самых плохоньких, а… И потом, повесили мы ее, не повесили – Харрингтон все равно погибла. Вернуть ее к жизни мы не в силах, так почему бы не попробовать извлечь из ее смерти хоть какую-то выгоду? Если, конечно, получится».
Выбросив из головы непрошеные мысли, он снова посмотрел на свою начальницу, пытаясь угадать, что кроется за ее зелеными глазами. Разумеется, репутация МакКвин была ему прекрасно известна. Как и всему флоту. Однако с ее пресловутыми политическими амбициями ему до сих пор сталкиваться почти не приходилось, а вот для флота ей удалось за четыре месяца работы в должности Секретаря сделать гораздо больше, чем Кляйну за четыре с лишним года. Как профессиональный военный Букато восхищался этим и высоко ставил ее заслуги, однако сейчас он отчетливо понимал, что находится на распутье и на карту будет поставлена не только его карьера. Она не случайно показалась сегодня из своей раковины, это действительно была проверка. Встав на ее сторону, поддержав ее в тайных замыслах, он рисковал… нарваться на крупные неприятности. Очень крупные, возможно даже фатальные. И все же…
- Предыдущая
- 8/171
- Следующая
