Беглец-Шоу - Белкин Сергей Николаевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/53
- Следующая
Дуне здесь нравилось. С одной стороны – покойно и безопасно, с другой – подойди к краю, и панорама огромного мегаполиса заставит трепетать.
А трепетать Дуня любила больше всего. Родившись в благополучной семье "юсфул-пипл", она могла бы прожить вполне спокойную и размеренную жизнь: возможно, даже и работала бы на какой-нибудь фирме, или просто обзавелась семьей, растила бы детей… Но бес в нее вселился в раннем детстве. Ей нужны были острые ощущения. В школе она ненавидела девочек, презирала мальчиков, ссорилась с учителями, а преподавателя автовождения просто-напросто упекла за решетку. Сначала она в него влюбилась и пыталась соблазнить. Но это не удавалось сделать – учитель был корректен и неприступен. Тогда она отомстила и устроила провокацию: во время занятий по вождению порвала на себе одежду, исцарапала себя и сказала, что он пытался ее изнасиловать прямо в машине. Учитель оправдаться не смог и его отправили на каторгу куда-то в Страну. Это Дуне понравилось.
Постепенно она поняла, что власть – самое сильное наслаждение. Она унижала продавцов и водителей, дворников и рабочих – всех, кто был беззащитен и не мог ей ответить. Рано повзрослев, она погрузилась в бурные пучины секса, нащупав и здесь самое привлекательное – власть над партнером. Ей было необходимо его унижать, бить, измываться и мучить до тех пор, пока ее плоть не насыщалась.
Но когда она вкусила высшей власти – власти над жизнью…
Охота стала любимым увлечением.
Она полюбила убивать. Она трепетала, когда, ей удавалось успеть потрогать бьющееся в предсмертных конвульсиях подстреленное ею тело лося, успеть взглянуть в его потухающие глаза, ощутить, как жизнь уходит, и сильное тело могучего зверя превращается в труп…
Она лежала в шезлонге и вспоминала свою первую охоту на человека. Это было в Африке.
Негр знал, что его застрелят, и убегал лишь потому, что ему об этом сказал вождь. Он отдал вождю свою жизнь не задумываясь. Как только вождь получил деньги, негр отправился в огороженную часть саванны, где его должны были выследить и убить. Так уже делали его односельчане, и вождь говорил, что они сразу попали на небо.
Прятаться негру не очень-то и хотелось, поэтому Дуня быстро нашла его, подъехала к нему на лошади, прицелилась в правый глаз и выстрелила. Потом она спешилась, и некоторое время трогала умирающего негра, обнаружив при этом немало интересного и возбуждающего.
И, все-таки, чувство неудовлетворенности оставалось, потому что не было сопротивления – негр просто дал себя убить.
Следующая охота была получше. Во-первых, не негр, а белый. Во-вторых, этот крестьянин вовсе не хотел умирать. Его приговорили за невозвращенный долг. Да и сценарий был поинтереснее. Надо было вместе с местными проводниками-охранниками подкрасться к нему, когда он работал в поле, потом поскакать к нему, а когда он начнет убегать, дать ему забежать в орешник и там только выстрелить. Первая пуля попала в ногу, он пытался ковылять, потом упал… Тут уж Дуня оттянулась по полной программе. Прикончила его со вкусом, не спеша.
А сейчас, лежа на вечернем солнышке, Дуня предвкушала настоящий азарт. Теперь жертва была не просто жертвой – разбойник и сам мог стрелять и сопротивляться. Тут был настоящий риск. К тому же, все происходит здесь, в Москве – да, это настоящая охота.
Разбойник, как ей сказали, уже выпущен в город. Егеря должны загнать его и, видимо, завтра, она вступит в игру. А пока зверя надо немножко растравить.
Она видела его фотографию: настоящий Зверь!
День Второй:
ПОНЕДЕЛЬНИК
Джон проснулся в шесть часов.
Дом уже начал наполняться звуками просыпающихся и собирающихся на работу юсфул-пиплов: низвергалась вода в канализационных стояках, заработал лифт, в подъезде гулко лаяли собаки, выводимые на утренний моцион.
Джон выглянул через узкие бойницы технического этажа и осмотрел двор, в котором вчера на него набросилась собака, потом перешел на другую сторону, выходящую в парк.
Дом, в котором спрятался Джон, стоял в ряду других домов, расположившихся в линию вдоль границы парка, протянувшейся километра на три. Из бойницы хорошо была видна граница парка и дорога его опоясывающая.
Вот идет девочка со щенком. Видно, родители заставили ее выйти так рано из-за потребностей собачки. Девочка направляется ко входу в парк.
Неожиданно из-за кустов, служивших живой изгородью, выходит полицейский и что-то говорит ей. Девочка послушно останавливается, отходит в сторонку и позволяет собачке сделать свои дела прямо на газоне.
Джон взглянул вдоль линии деревьев и увидел полицейские джипы, стоящие вдоль дороги каждые триста метров, а в одном месте была даже конная полиция.
"Они окружили парк!"
Метрах в ста налево полицейский даже не прятался в кусты.
"Вот меня и обложили. А через час надо сделать закладку, через три часа сигнал должен выйти в эфир. Что же делать? Как отсюда выбираться?"
Джон находился на верхнем, техническом этаже двенадцатиэтажной башни. Слева и справа он видел крыши длинных семиэтажных домов. За ними стояли такие же башни.
С высоты двенадцати этажей парк, словно зеленое море, мягко пошевеливал вершинами деревьев и только в нескольких местах расступался, чтоб обнажить свои прекрасные голубые озера. Отсюда он был виден почти целиком, но его правый, самый удаленный край уходил за горизонт и только вершины небоскребов, выглядывающие из-за горизонта, позволяли ощутить, что у парка есть граница и с той стороны.
"Нет, в парк мне никак не пробраться."
Джон еще раз осмотрел свое убежище. Пространство этажа не было чересчур заполнено – трубы, перегородки, кое-какая старая мебель, притащенная жильцами, пачки журналов и газет – вот и все. Потолок был низковато расположен, пригодилось ходить полусогнутым, но это было бы единственным неудобством, если бы не погоня…
Осторожно выглянув в подъезд, Джон прислушался. Было, в общем-то, тихо. Так, обычные звуки пробуждающегося дома.
Послышался звук открывающегося замка. Джону была видна только одна дверь из четырех квартир верхнего этажа. Джон осторожно выбрался на площадку и, вытягивая голову из-за угла, попытался увидеть источник звука.
Дверь приоткрылась и в подъезд выскочила маленькая кудрявая рыжая собачка, следом за собой она вытянула тетку, держащую поводок.
– Ну, подожди, Джильда, не торопись, – заворчала тетка, – сейчас пойдем.
Тетка в одной руке держала поводок, в другой пакет с мусором, поэтому все никак не могла запереть дверь на ключ.
Неожиданно даже для самого себя Джон как молния рванулся к тетке, впихнул ее и собачку в квартиру и, не обращая внимания на нежный лай песика схватил тетку за горло:
– Я тебя не убью, если будешь молчать, понятно?
Тетка, видимо, была в шоке и ни ответить, ни заорать еще не могла.
Джон бросил ее в кресло, стоящее посреди комнаты напротив телевизора и, пошарив глазами, увидел на неубранном с ночи диване полотенце. Схватив полотенце, Джон обмотал его вокруг теткиной головы, стараясь как-нибудь завязать рот, прежде чем она начнет кричать, но у него ничего не получалось, а тетка уже начала подавать звуки.
Почувствовав, что вот-вот она изойдет настоящим воплем, Джон применил уже проверенное вчера вечером оружие – трахнул тетку кулаком по темени. Тетка замолкла сразу и, возможно, надолго.
Теперь можно было не так торопиться. Джон осмотрелся. Квартира была однокомнатной, и в ней никого больше не было. Джон заглянул в ванную, прошел на кухню, нашел широкий скотч и вернулся к несчастной. Аккуратно заклеив ей рот, Джон примотал ее к креслу и посмотрел на часы. Было двадцать минут седьмого. До запуска кнопки времени было достаточно, и Джон решил, заодно, умыться, побриться, попить чайку, а, быть может, даже и кофе. Приняв душ, побрившись, Джон, поедая бутерброды с сыром, попивая чаек с баранками и медом – у тетки кое-что в буфете и холодильнике нашлось, – расположился на кухне и включил телевизор.
- Предыдущая
- 12/53
- Следующая
