Пятница - Васильев Борис Львович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/4
— Я люблю тебя.
Он чувствовал себя взрослым, могучим, готовым сделать все, что прикажет эта единственная во всем мире женщина.
— Меня нельзя любить, — вдруг сказала она. — Разве можно любить девушку с таким длиннющим именем — Капитолина?
— Капелька!.. — Он закрылся лицом в ее волосы. — Я знаю, что такое счастье, Капелька. Счастье — это ты.
— Неправда! — Она радостно засмеялась. — Сам на дедушку накричал…
— Счастье—это ты, — убежденно повторил он. — Знаешь, каждый из нас в юности высаживается на необитаемый остров. Каждый из нас строит свой собственный дом и сажает свой собственный хлеб. У кого-то этот дом течет, а хлеб получается горьким, но это не беда. Главное, что все мы Робинзоны и все ждем свою Пятницу. И когда приходит она…
— Вы делаете ее слугой.
— Нет, Капелька! Я дождался тебя в воскресенье, значит, ты не Пятница. Ты мое воскресенье.
— Я твоя Пятница. Твоя Пятница, слышишь!.. Обними меня. Крепко, крепко!..
— Завтра мы пойдем в загс…
— Зачем?
— Разве мы не муж и жена?
— Мы муж и жена. Но лучше ты спроси меня об этом ровно через три года.
— Но почему, Капелька?
— Надо уметь ждать, Костик. Считать дни и часы, мечтать о встрече, писать письма и все время думать друг о друге. И я хочу ждать. Хочу плакать в подушку, хочу мечтать о тебе. Наверно, это и есть счастье: уметь мечтать и верить в свою мечту.
— Я люблю тебя. Слышишь? Я просто люблю тебя.
— Какой сегодня удивительный день!..
Разве существует время? Нет. Остановились все часы, и только два огромных человеческих сердца грохочут сейчас во всей вселенной…
— Я люблю тебя.
Разве существует пространство? Нет. Оно до отказа заполнено тобой. Твоими глазами. Твоей улыбкой.
—У нас будут дети. Трое: девочка и два мальчика.
— Хорошо бы близнецы…
— Глупый! Это знаешь как редко случается?.. Ужас!.. Но ты не бойся: я крепкая.
— Ты красивая. Ты очень красивая.
— Что ты! Я телема. Это просто счастье во мне светится. Как лампочка.
— Пусть дети будут похожи на тебя.
— Мальчики — на меня, а девочка — на тебя: есть такая примета. И еще: первой обязательно должна родиться девочка.
— Почему?
— Она будет мне помогать.
— А как мы их назовем?
— О, это нельзя решать заранее! Есть имена весенние, а есть осенние, и все зависит от того, когда человек рождается.
— У тебя весеннее имя, Капелька…
Гроза давно прошла, тучи разогнал ветер, и над миром опять светило огромное и равнодушное солнце. А в деревне все еще плакали женщины, бились о твердую землю, рвали на себе волосы. И в старом сарае на охапке прошлогоднего сена сидели двое: стриженый парнишка и большеглазая худенькая девочка…
А времени действительно не было: часы Сени Киноваря остановились на трех минутах первого в воскресенье 22 июня 1941 года…
В этот день, ровно в четыре утра, мой сосед, скрипя протезом, неторопливо спускается во двор. Когда он проходит мимо дворников, они, оставив работу, почтительно приподнимают кепки. Он садится на скамейку у детских качелей и закуривает. А над Москвой тихо всплывает заря.
Константин Иванович, угрюмо нахохлившись, разглядывает папиросу и вспоминает тех, кто никогда не увидит ни зари, ни заката.
И дворники тоже вспоминают. Вспоминают своих поэтов и своих кузнецов…
У Константина Ивановича большая семья: два сына и дочь, только сыновья родились первыми. Один раз всей семьей они были в Польше и медленно прошли весь Освенцим — от ворот до печей — тем самым путем, которым прошел его когда-то заводской поэт Семен Филин — Киноварь. А однажды они заехали в Севастополь: постояли у обелиска, на котором пятым сверху значится старшина Федор Ломов. Нет, московский кузнец не зря носил тельняшку.
А вот в Смоленск Константин Иванович всегда приезжает один. Он копит отгулы, чтобы раз в году выйти на огромную пустую площадь. Ветер гоняет рыжие кленовые листья, треплет седые волосы Константина Ивановича. Но он стоит долго и одиноко, стоит не шевелясь. Стоит на том самом месте, где 17 октября 1942 года гестаповцы повесили партизанскую связную со странной подпольной кличкой «Пятница»…
И о ней он никогда не рассказывает. Никому…
А потом по асфальту звонко стучат каблучки.
— Папка, я пошла!..
Константин Иванович машет рукой. Мне всегда кажется, что он шепчет вслед этим веселым звонким каблучкам:
— Возвращайся счастливой, дочка. Пожалуйста, возвращайся счастливой!..
У его девочки редкое и очень длинное имя: Капитолина. Капелька…
- Предыдущая
- 4/4
