Аты -баты, шли солдаты... - Васильев Борис Львович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/22
- Следующая
Орден Отечествеиной войны первой степени лежал на широкой ладони командира полка.
— Весомая вещь, — сказал полковник, уважительно взвешивая орден. — Маленькая, а весомая.
В комнату бочком проскользнул Илья Иванович с тарелкой нарезанного лука. Поставил на краешек стола, хотел было тотчас же выйти, но полковник заметил его:
— Илья Иванович, куда это вы? За стол просим, за стол. Ребята, место ветерану Великой Отечественной.
Гости задвигались, освобождая место. Кто-то уступил стул, кто-то принес тарелку, вилку, рюмку. И тотчас же щедрая офицерская рука потянулась к этой рюмке с бутылкой водки.
— Отставить, — негромко сказал полковник. — Боржомчику можно вам, Илья Иванович?
— Если без градусов, — робко уточнил старик.
— Без градусов, — полковник сам налил боржоми — Ну, чего сыну пожелаете?
— Сыну?.. — Илья Иванович неуверенно улыбнулся. — Оно конечно, оно так. — И встал. Рука дрожала, боржоми проливался на стол. — В большую дорогу провожают тебя, Константин. Да. На учебу. Потом в большие начальники выйдешь. Так ты, это, ты о солдате не забывай. Начальник, он солдатами держится, каких бы званьев ни достиг. А солдаты — тобой. Нету у них никого, окромя начальников. Никого нету. И пожаловаться некому.
Помолчал, выпил боржоми и, шаркая ногами, вышел. И все молчали. Полковник встал.
— За отцов, — негромко сказал он. — Павших и еще живых.
Все встали, стараясь поменьше шуметь. Выпили.
— Когда ты, капитан, на отцовской могиле в последний раз был? — не глядя, спросил полковник, аккуратно поставив рюмку.
— Так я ведь, в сущности, и не знал, где эта могила. Впервые из открытки выяснил. Теперь надо будет как-нибудь съездить. В отпуск. Или на каникулы.
— Тебе когда в академию являться?
— Ровно через десять дней.
— Тогда зачем тянуть? Святое это дело — отцовской могиле поклониться. Особенно перед таким рубежом, как академия. Понятно — нет?
Капитан не ответил. Он уложил орден в красную коробочку и, закрыв крышку, забарабанил по ней пальцами.
Но стука его пальцев по коробочке мы не услышали, потому что в этот момент зазвучал лязг винтовок, взятых к ноге в три приема. И голос:
— Взвод, смирно! Равнение на середину! Слушай перекличку. Рядовой Абрамов!
— Я!
— Рядовой Бесымбаев!
— Я!
В узком коридоре дощатого барака с запылившимися стеклами и двумя рядами трехъярусных нар был выстроен взвод маршевого батальона. Места было немного, и командиру взвода младшему лейтенанту Суслину, одетому в аккуратную гимнастерку с белоснежным подворотничком, приходилось вжиматься в проход между нарами. А во главе взвода стоял степенный усатый помкомвзвода старший сержант Гарбузенко и хрипло выкрикивал фамилии личного состава.
— Рядовой Гусев!
— Я! — отозвался высокий тощий солдат.
— Пат без Паташона, — негромко, но внятно произнес стоявший в строю ефрейтор Виктор Святкин: худой, как все, но не как все разговорчивый. На его потрепанной гимнастерке с двумя полосками за ранения выделялся новенький орден Красной Звезды.
— Рядовой Глебов! — продолжал Гарбузенко.
— Я!
— Иван Четвертый, — пояснил Святкин. — Но не Грозный.
— Рядовой Кодеридзе!
— Я!
— Абрек, — сказал Святкин.
— Рядовой Лавкин!
— Я!
— Калуга, — произнес Святкин, и стало понятно, что во взводе у каждого есть прозвище и что автор прозвищ ефрейтор Святкин.
— Младший сержант Сайко!
— Я, — отозвался рослый сержант, стоявший на правом фланге.
— Ванька Первый, — уважительно отметил Святкин.
— Ефрейтор Святкин!
— Я! — гаркнул Святкин. И добавил:
— Можно просто — Сват.
— Рядовой Хабанеев!
— Я!
— Хабанера, — отметил Святкин.
— Отставить! — крикнул Суслин и, ткнув пальцем в Святкина, приказал:
— Ефрейтор Сват… то есть Святкин, выйти из строя!
Святкин сделал два шага и повернулся лицом к шеренге.
— Товарищи бойцы! — сердито сказал Суслин, грозно сведя полудетские брови. — Сегодня я принял второй взвод. Командир батальона лично мне поставил задачу: в кратчайший срок подготовить взвод истребителей танков. И что же я вижу на первом построении? На первом построении я нахожу исключительную расхлябанность и разгильдяйство!
— Я думал, вам интересно будет прозвища узнать, — простодушно пояснил Святкин.
— Ефрейтор Святкин, два наряда вне очереди!
— За что же, товарищ младший лейтенант? — искренне удивился Святкин. — Я же, так сказать, в порядке ознакомления с личным составом вверенного вам взвода истребителей танков.
— Три наряда! — распалясь, крикнул Суслин.
— Есть три наряда, — согласился Святкин. — Но только на кухне.
— Четыре наряда за разговорчики!..
— А вот это уж дудки, — улыбнулся Святкин. — Только три. Четыре Устав внутренней службы не позволяет. Вы — взводный, я — ефрейтор. Больше трех нарядов у вас прав нет, товарищ младший лейтенант. Вот если на кухню…
Суслин был явно озадачен. По шеренге пробежал смешок.
— Отставить смех! — крикнул Суслин. — Командир батальона поставил задачу, чтобы второй взвод истребителей танков стал примером для всего маршевого батальона. Примером во всем. В боевой подготовке. В дисциплине. В ношении формы. И я хочу, чтобы вы знали с первого же дня: в боевой подготовке не будет никаких поблажек. Напротив. Трудности и еще раз трудности! Будут внезапные тревоги. Ночные броски. «Тяжело в ученье — легко в бою!» Знаете, кто это сказал?
— Так точно! — радостно рявкнул Святкин. — Генералиссимус Суворов!
— Какой еще «иссимус»? — удивленно спросил Суслин.
— Звание, — принялся простодушно объяснять Святкин. — Бывают генерал-майоры, генерал-лейтенанты, генерал-полковники, а Суворов был генерал-иссимусом.
Строй радостно рассмеялся.
— Отставить смех! — крикнул Суслин. — Слушай задачу сегодняшних занятий по…
Но тут раздался голос дневального, стоявшего возле дверей:
— Смирно!
В казарму вошел командир батальона, немолодой капитан, еще не оправившийся от ранения, а потому — с палочкой.
Суслин бросился навстречу, расталкивая строй собственных подчиненных:
- Предыдущая
- 5/22
- Следующая
