Черный ангел - Валтари Мика Тойми - Страница 24

• Предыдущая
• 24/121
• Следующая

У Джустиниани готов план обороны города. Протостратор распределяет латинян по греческим отрядам, ставит их на самые опасные участки стен и к воротам. Венецианцы и генуэзцы будут состязаться в рыцарской доблести. Даже из Перы прибыло несколько юнцов, которые вступили в ряды войска Джустиниани. Их совесть говорила им, что позорно не участвовать в войне, которая в конечном счете решит судьбы Запада.

Джустиниани надеется только на латинян и на императорских мастеров и пушкарей. Другие греки будут лишь вспомогательной силой на стенах города. Но и это необходимо. Ведь самая большая стена, которая защищает город с суши, насчитывает десять тысяч шагов в длину и сто башен. Морская и портовая стены, составляющие две остальные стороны мощного оборонительного треугольника, – столь же протяженные, но им, видимо, будет угрожать меньшая опасность. Порт охраняют западные военные корабли, которые безусловно превосходят турецкие суда. Стене со стороны моря турки вряд ли сумеют нанести серьезный урон. Греческий огонь может поджечь их легкие суда на расстоянии полета стрелы. У императорских мастеров есть для этого специальные снаряды – вроде маленьких ядер. Но греки ревниво охраняют свои военные тайны и не выдают их латинянам.

Во всяком случае, Джустиниани исходит из того, что настоящий бой закипит вдоль стены, которая защищает город с суши. В центре этой стены, в долине Ликос, расположены ворота святого Романа. Их оборону протостратор взял на себя; здесь он встанет со своими закованными в броню генуэзцами. Отсюда он сможет также быстро посылать подкрепление на те участки стены, где возникнет угроза прорыва. Но окончательное распределение сил будет зависеть от шагов, которые предпримет султан.

Самая большая спешка уже позади. Стены, правда, продолжают укреплять до сих пор, но все идет по плану и каждый получает четкое задание на день. Так же проходит и обучение новобранцев. Но из-за огромных размеров города затягиваются перерывы на завтраки, обеды и ужины. Добровольцы питаются у себя дома.

Джустиниани перестал носить кожаные штаны, велел завить себе волосы и искусно уложить их волнами на греческий манер. Он покрасил бороду хной и заплетает ее в косицы, перевивая золотой нитью. Но он не подкрашивает уголки глаз синей тушью и губы алой помадой, как делают молодые греки из личной гвардии императора. Зато он носит на шее множество разных золотых цепочек и стал хорошо себя чувствовать в обществе греков. Благородные женщины с Влахернского холма оказывают ему лестное внимание. Ведь он – крепкий и рослый мужчина, на голову выше большинства греков. Он теперь до блеска начищает свои доспехи, вечерами заменяет цепь протостратора, которую вручил ему император, на аметистовое ожерелье – в надежде, что аметисты защитят его от опьянения.

Василевс золотой грамотой подтвердил свою клятву в том, что Джустиниани получит остров Лемнос в наследное владение, если сможет спасти город от турок. Одна только печать, которой скреплена грамота, стоит много бизантов, а император собственноручно начертал на документе свой тройной крест.

Флотоводец Лука Нотар, вернувшись из морского похода, заперся в своем доме.

По совету Джустиниани император решительно запретил Нотару выводить впредь дромоны из порта. Лука Нотар со своей стороны столь же решительно утверждает, что поступил правильно, и обвиняет василевса в трусости и раболепии перед латинянами.

Он дал понять, что ждет Джустиниани на совет по поводу обороны города и распределения войск. Как знатный вельможа и командующий императорским флотом Нотар считает себя по меньшей мере равным Джустиниани по рангу – невзирая на то, что генуэзец является протостратором. Прежде всего, Нотару, конечно, любопытно, какое место отвел ему Джустиниани в своих планах защиты Константинополя. Игнорировать флотоводца генуэзец не может. Тот – слишком высокопоставленная и влиятельная особа. Но капитаны-латиняне, несмотря ни на что, совершенно самостоятельно распоряжаются своими судами и получают приказы непосредственно от императора. Таким образом, Нотар командует, в сущности, лишь теми самыми пятью прогнившими, неповоротливыми дромонами. И даже они формально являются императорскими, хотя это флотоводец велел отремонтировать их и переоснастить за собственный счет.

Несмотря на приобретенную популярность, он сейчас очень одинок, этот Лука Нотар. Во всяком случае, судя по известиям, которые доходят с Влахернского холма.

Джустиниани заставляет Нотара ждать. Генуэзец – рыцарь удачи, вознесенный судьбой в протостраторы и потому еще более осознающий высоту своего нынешнего положения, чем наследный аристократ. Так что, возможно, между двумя этими мужами разгорится теперь смешное детское соперничество. В принципе, город уже полностью в руках латинян, и греки не имеют здесь никакой власти, хотя император старается этого не замечать. Порт принадлежит латинским кораблям. Закованные в броню отряды генуэзцев и венецианцев распоряжаются в городе и занимают ключевые позиции на стенах Константинополя.

Возможно ли, что Джустиниани тайно вынашивает большие политические планы? Он завязал отношения – в том числе и через женщин – с наиболее влиятельными греками, настроенными пролатински. Если Константинополь выдержит турецкую осаду и Мехмед потерпит поражение, если папский и венецианский флоты со вспомогательными войсками латинян придут вовремя, этот город превратится, наверное, просто в один из латинских опорных пунктов, откуда будет вестись борьба за торговые пути на Черном море и за покорение расколотых турецких земель. Уния уже провозглашена. Суждено ли Византии еще раз стать латинской – притом, что марионеточному греческому императору будет позволено и дальше занимать свой трон?

Захочет ли победитель покорно удовлетвориться положением вассала на Лемносе?

Моя греческая кровь уже не верит, будто что-то может быть таким, каким кажется. Да, сомнения у меня в крови, впитавшей в себя за тысячу лет яд политических интриг. День за днем спадает с меня лохмотьями латинская оболочка. Я – сын своего отца. Кровь вернулась домой.

• Предыдущая
• 24/121
• Следующая