Карский рейд - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/44
• Следующая

Новоиспеченный капитан белогвардейской армии Миллера, бывший прапорщик Севрюков, с трудом разыскав в деловой части Лондона контору «Закупсбыта», вошел в приемную.

Вошел скромно; увидев у стола Кушакова посетителей, тихо стал в сторонке.

Кушаков, заканчивая разговор, сказан двум пожилым коммерсантам:

— Мы благодарим вас за сотрудничество и просим незамедлительно сообщать нам о ходе переговоров по поводу сделок на контрактации, о фрахте... ну и обо всем остальном, что имеет для нас существенное значение...

Посетители поднялись, раскланялись с Кушаковым, направились к выходу.

Севрюков с предупредительным поклоном распахнул перед ними дверь, выпустил из конторы.

А потом вывесил на стеклянной двери табличку с лаконичной надписью «ЗАКРЫТО».

Кушаков посмотрел на него с огромным удивлением.

— В чем дело, милостивый государь?

Севрюков деловито задвинул щеколдочку замка и повернулся к Кушакову:

— Ну— с, кто здесь будет за старшего?

Четыре клерка и две машинистки с недоумением и тревогой смотрели на незваного гостя.

Кушаков сказал весьма сухо:

— Я уполномоченный распорядитель фирмы «Закупсбыт Лимитед», милостивый государь. С кем, простите, имею честь разговаривать?

У дверей стоял стул. Севрюков уселся на него, закинув ногу на ногу.

В галошах, тесной пиджачной паре, в мятом черном котелке, со своим черно— красным шелушащимся обмороженным лицом он имел вид одновременно нелепый и зловещий.

Полузакрыв глаза, бывший прапорщик сказал медленно:

— Ты имеешь честь разговаривать, свинская морда, с офицером и патриотом Родины, которую ты, сукин сын, продал...

У Кушакова на мгновение отнялась речь.

— Да... да... вы... пьяны! Вы... хулиган!.. Я... сейчас... полицию!.. — наконец прорвало его. — Я немедленно... вызываю полицию... Да как вы посмели!..

Вскочили с мест, взволнованно загудели служащие. Послышались возмущенные возгласы.

Севрюков встал, неторопливо подошел к Кушакову, поставил ногу на стул, снял галошу и неуловимо— резким движением хрястнул по лицу коммерсанта своим мокрым, измызганным рубчатым резиновым ступарем.

И на красивом седоусом лице Кушакова сразу же присохла громадная кроваво— грязная печать боли и унижения.

А Севрюков бросил галошу на пол, аккуратно, помогая себе пальцем, обул ее.

Плюнул и сказал спокойно:

— Вот как я смею...

И контору залила тишина ужаса насилия, ощущение нежданно пришедшей беды.

Севрюков скомандовал:

— Всем стать к стенке!..

И как только один из пожилых клерков замешкался, сильно пихнул его в спину стволом маузера, который мгновенно появился у него в руках.

Когда служащие выстроились в ряд вдоль стены, Севрюков сказал:

— Теперь слушайте и повторяйте за мной хором... И не приведи вас господь ослушаться меня... — Он прицелился в грудь Кушакова, по лицу которого все еще текла медленная густая кровь. — Повторяйте: «Мы, продажные твари, служим большевикам и изменникам...»

Вразброд, еле слышно, служащие начали повторять за Севрюковым:

— ...Мы думали, что спрячемся здесь от возмездия...»

Машинистка, тоненькая кудрявая брюнетка, поджав губы, молчала.

Севрюков подошел к ней, стволом маузера приподнял ей подбородок:

— А вы, мисс задрипанная, почему не каетесь? А— а?

Большие глаза девушки наполнились слезами, задрожали губы.

— Мы свободные люди... — сказала она срывающимся голосом. — Вы не заставите меня... Здесь — Англия...

Севрюков засмеялся:

— А вы, англичаночка, не из Бердичева, часом? У— ух, сколько я там вашего брата...

Слезы бежали двумя прозрачными дорожками по ее щекам, но она нашла в себе силы крикнуть:

— Вы бандит!.. И погромщик!..

Севрюков с искренним интересом посмотрел на нее, нехорошо ухмыльнулся и сказал остальным:

— Слушайте, вонючки! Если вам шкура дорога, забудьте дорогу к красным. Иначе всем вам — шандец!

Он прошелся вдоль ряда перепуганных служащих, выразительно покачивая маузером. Сказал издевательски:

— Вот девчушечка — она у вас принципиальная... А я принцип уважаю...

Севрюков резко повернулся к девушке— машинистке и выстрелил ей в живот. В упор.

Не вскрикнув, девушка сползла на пол. Холодная волна ужаса поглотила всех. А Севрюков хрипло крикнул:

— Все поняли?! До новых встреч!..

И вышел.

Кушаков бросился к девушке:

— Врача!.. Полицию!..

Чаплицкий с одним из новоявленных своих помощников, поручиком Всеволодом Литовцевым, шел по Солодовнической улице в сторону порта.

Литовцев, незаметно и ловко осматриваясь, рассказывал:

— Броненосец этот, «Чесму», решили разоружить. Ну и заодно, конечно, снять с него мазут...

— Еще бы! — кивнул Чаплицкий. — Миноносцы в Мурманске без топлива стоят.

Литовцев продолжал:

— За мазутом прислали наливной лихтер... Тьфу, черт, забыл, как называется...

Чаплицкий подсказал:

— «Енисей», что ли? Или, может быть, «Труд»?

— О, точно: «Труд»! Мазут, значит, перекачали к нему в баки. Завтра он должен отправиться в Мурманск, снабжать топливом миноносцы.

— А сколько мазута?

— Четыре, не то пять тысяч пудов.

Чаплицкий спросил весело:

— И что, хорошо горит?

— Еще как!

— А не взорвется, в случае чего?...

— Не— ет... Наш друг сказал: сунуть факел с керосином и все в порядке. Ну, а если, говорит, кто— нибудь из водолазов останется на дне, в суматохе— то... Что ж, другим туда лазить неповадно будет!

Разговор продолжили в трактире.

Прихлебывая жидкое пиво, Литовцев объяснял:

— В два часа ночи начнется подъем воды... От речного бара. И сильный ветер к морю. Если все это хозяйство пустить по ветру — моментально придет к ботам. Дальше все ясно, как по чертежу.

Чаплицкий недоверчиво наморщил лоб:

— А если ветра не будет?

Литовцев засмеялся:

— Он предупредил: ветер здесь не менялся с начала мироздания. Так, мол, и в лоции сказано...

— Ну, разве что с начала мироздания, — согласился Чаплицкий. — А карта?

Литовцев похлопал себя по нагрудному карману:

— У меня. Он там все разметил.

Чаплицкий аппетитно уписывал вареную картошку с конопляным маслом. Закончив есть, коротко сказал:

— Ясно. Возьмешь с собой «деда».

— Есть, Петр Сигизмундович.

— Установлено, что в городе безнаказанно действует исключительно хитрый и опасный белогвардейский волк — Петр Сигизмундович Чаплицкий, — докладывал на узком совещании Чека Болдырев. — Чаплицкий — бывший капитан первого ранга, контрразведчик, негодяй большого масштаба. Руки его обагрены кровью революционного народа. Достаточно привести некоторые факты: еще в марте двадцатого года он раскрыл в Архангельске военную подпольную организацию, которая действовала среди солдат местного гарнизона. Большая группа подпольщиков была арестована, судима и расстреляна...

— И группа Теснанова... — сказал помощник Болдырева.

— Да, это тоже по его прямой вине, — подтвердил Болдырев. — Они раскрыли подпольную городскую организацию коммунистов во главе с Теснановым при помощи провокатора. Руководители организации — большевики Теснанов, Закемовский, Близнина и другие — были казнены... Так что пора активизироваться, товарищи, кончать с ним надо.

Медленно покачивался на пологой волне лихтер «Труд». Была поздняя ночь, и вся команда спала.

Только на верхней палубе прохаживался вдоль борта молодой вахтенный. Прошел неторопливо на корму, закурил, и неяркий огонек зажигалки выхватил из непроглядной тьмы юное, безусое еще лицо...

Облокотившись о поручень около ящика с песком, вахтенный всматривался в море: водолазы неподалеку работали круглосуточно.

...А со стороны судоремонтного завода быстро шла к лихтеру небольшая лодка. В ней сидели двое — Всеволод Литовцев и пожилой широкоплечий мужчина в зюйдвестке.

• Предыдущая
• 31/44
• Следующая