Карский рейд - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/44
- Следующая
— Неважные. Сегодня из Москвы прибыл особоуполномоченный комиссар Шестаков...
— Николай Шестаков? — живо переспросил Чаплицкий.
— Он самый, Николай Павлович. Ему поручено организовать морскую экспедицию, чтобы перебросить сюда и в Мурманск сибирский хлеб. На Оби и Енисее скопилось свыше миллиона пудов...
Чаплицкий присвистнул:
— Ничего себе! Но ведь это невозможно!
— Почему?
— Миллер в прошлом году пытался это сделать с помощью английских ледокольных пароходов.
— А чем кончилось?
— Полным фиаско: прорвалось только одно судно, да и то вмерзло в материковые льды. Все коммерсанты, вложившие в это предприятие деньги, понесли большие убытки.
Гость хрипло засмеялся:
— Это действительно неосуществимо. Для английских торгашей и наших спекулянтов. Но где Миллер, и где мы сейчас? Я согласен, до сих пор такая экспедиция никому еще не представлялась возможной. Но большевикам, к сожалению, удалось многое, что до них не удавалось никому.
Вернулся Берс. Чаплицкий, не знакомя его с посетителем, уселся верхом на стул, упер лицо в ладони, задумчиво сказал:
— Мы не можем этого допустить! Если они доставят сюда хлеб — нам конец...
Гость закурил, неспешно заметил:
— Я еще не все сказал. Они планируют часть хлеба, масла, сала, пушнины выбросить на европейский рынок... Это конец всему белому движению.
— Да. И еще — это начало конца Запада, — мрачно сказал Чаплицкий. — Но на Западе это пока не очень ясно понимают. Чувства курицы, которая уже находится в кипящей кастрюле, они представляют себе чисто умозрительно...
Гость вскочил, вскинул кулаки:
— Как же они могут не понимать, что у нас творится?
— Буржуазия по природе своей безыдейна. А потому безнравственна, — зло уронил Чаплицкий. — Она жаждет только сиюминутных барышей. И в конце концов, в результате — она слепа, поскольку, давая передышку большевикам, готовит себе погибель!
Повисла тяжелая пауза. А в коридоре плотно прильнул глазом к замочной скважине Солоницын.
Гость тихо засмеялся:
— Безыдейна, говорите, буржуазия— то? А вы, Петр Сигизмундович, не записались, часом, в РКП (б)?
— Пока нет, — серьезно сказал Чаплицкий. — Я просто трезво смотрю на вещи. Краснопузые предложили черни такую стройную и привлекательную программу, которую наш мир никогда не сможет им пообещать. Мы им приказывали умирать за нас, а большевики предложили им жить для себя.
— Надеюсь, вас еще не увлекла идея строительства новой прекрасной жизни для черни?
— Перестаньте фиглярствовать. Сейчас меня занимает вопрос, как не дать им привезти хлеб. — Чаплицкий расхаживал по горнице, задумчиво потирая лоб. — Нет, хлеба я им не дам, пусть вымрут, гниды, все до единого!
— У вас есть для этого реальные средства, господин каперанг?
Чаплицкий стукнул кулаком по столу.
— Они существуют объективно: неведомая ледовая трасса, бескормица, нет топлива, исправных судов... — Закурил и добавил уже более спокойно: — А мы должны все эти сложности сделать непреодолимыми. Чтобы караван вообще не смог выйти.
Пришедший долго молчал, потом медленно сказал:
— А если они все— таки преодолеют эти непреодолимые препятствия? Они ведь нам уже не раз показывали, как надо преодолевать непреодолимое.
Чаплицкий засмеялся:
— Похоже, что это вы записались в РКП(б), милый мой!
— Нет, серьезно?
— А если серьезно, то существует английский флот, наконец! — Он раздраженно фыркнул: — В конце концов, их это, черт побери, тоже касается!
Гость покачал головой:
— Англия сейчас на открытую войну не пойдет. А нападение на мирный караван — это война. Их так называемый пролетариат будет возражать...
— Ерунда! — Чаплицкий решительным жестом отмел это предположение. — Английский флот — хранитель самых старых традиций государственного пиратства.
— Не понял?...
— Для того чтобы за полчаса уничтожить караван, крейсеру «Корнуэлл» вовсе не нужен «Веселый Джек» на гафеле. И британский лев тоже. Просто неизвестное военное судно неустановленной государственной принадлежности.
— Вы думаете, они на это пойдут?
— Еще как! Не забывайте: в России пропадают миллионы их фунтов стерлингов.
— Ну что ж. Может быть. Посмотрим. Да, позвольте полюбопытствовать: вырезанный патруль — ваша работа?
Чаплицкий криво ухмыльнулся:
— Был грех.
Гость восхищенно покачал головой:
— Чисто сделано. Но в порт не показывайтесь, Петр Сигизмундович. Там предстоят крупные облавы.
— Хорошо. Теперь следующее: от человека, которого я послал за кордон, нет вестей?
— Неужели я молчал бы об этом, Петр Сигизмундович! — с упреком воскликнул гость. — Правда, еще рано. У нас в запасе имеется по крайней мере неделя.
— Имеется, — согласился Чаплицкий. — Но если не будет сведений, через неделю придется посылать нового...
А Леонид Борисович Красин в это самое время принимал в Стокгольме группу шведских рабочих.
Резиденция советской делегации находилась в небольшом, скромно обставленном помещении с высокими светлыми окнами.
Пожилой швед с вислыми седыми усами обратился через переводчика к Красину с короткой речью, которую закончил словами:
— Мы поздравляем вас, товарищ посол, с подписанием контракта. Мы, рабочие фирмы «Нюдквист и Холм», с большим волнением переживали все этапы переговоров...
В разговор включился его товарищ — коренастый, спортивного вида рабочий:
— Мы, товарищ посол, оказали на владельцев фирмы все свое влияние — политическое и экономическое, — чтобы добиться успеха в прорыве экономической блокады Советской Республики...
Красин пригласил гостей к столу:
— Друзья, я не могу угостить вас шампанским — хотя наш успех того стоит, но все деньги ушли на покупку паровозов. А вот русского крепкого чая с клюквенным вареньем напьемся вдоволь!
Швед торжествующе выбросил вперед руку:
— Тысяча паровозов для революционной России! Ваш чай покажется нам вкуснее шампанского! Дин скооль! Мин скооль! Ваше здоровье!
— За нас всех, товарищи! — провозгласил Красин. — Вы себе и не представляете, какую оказали нам помощь своей поддержкой, как мы ее ощущали все время, как нам было это необходимо, дорого и важно!
— Мы делали общее пролетарское дело, — сказал коренастый швед и прихлебнул горячего чая из чашки. Обжегся, замотал головой: — Крепко! Крепко! — И по— русски: — Го— ря— шо!
— У нас нет шампанского, — смеялся Красин, — но с сегодняшнего дня мы, советские купцы, имеем кредит на сто миллионов крон.
— Мы слышали, — подтвердил пожилой. — Шведский банк принял ваш залог на двадцать пять миллионов.
Отворилась дверь, и вошел Виктор Павлович Ногин. В руках он держал телеграфный бланк.
— Леонид Борисович! — сказал он радостно. — Ильич поздравляет нас с первыми торговыми соглашениями...
Красин представил Ногина шведским рабочим, взял у него из рук депешу, просмотрел ее. С улыбкой объяснил гостям:
— Ильич просит нас не забывать за крупными делами о закупках пил, топоров и кос.
Шведы переспросили переводчика о чем— то. Он ответил им и пояснил Ногину и Красину:
— Шведские товарищи поражены тем, что премьер— министр громадной страны помнит о таких мелочах.
— Ах, дорогие друзья! Это для нас сейчас совсем не мелочи, — покачал головой Ногин. — Наша промышленность разрушена войной и интервенцией. В одном только Петрограде закрыты и бездействуют шестьдесят четыре крупных предприятия, даже такие, как Путиловский и Сестрорецкий заводы, фабрика «Красный треугольник» и другие. Чтобы восстановить промышленность, надо накормить народ. А чтобы накормить народ, требуется обеспечить самым необходимым деревню. Поэтому Владимир Ильич Ленин сам помнит и нам постоянно напоминает о топорах и косах...
Красин снова разлил по чашкам чай, добавил в розетки варенья и сказал гостям:
— Вот, дорогие товарищи, вы свидетели тому, как мы сегодня с огромным трудом покупаем пилы, гвозди, косы, стекло. Запомните и другим расскажите, и взрослым, и детям: мы еще продемонстрируем всему миру невиданные, неслыханные чудеса технического прогресса! — Он повернулся к Ногину: — Виктор Павлович, подготовьте, пожалуйста, товарищу Ленину сообщение, что уже закуплено и будет доставлено в Ревель достаточное количество пил и топоров...
- Предыдущая
- 18/44
- Следующая
