Мой галантный враг - Бекнел Рексанна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/81
- Следующая
От хитроумных замечаний Корбетта Лиллиана пришла в такое негодование, что не смогла даже ответить отцу. Все, на что у нее хватило сил, — это подать сигнал дворецкому, после чего в зале показалась длинная процессия слуг с разнообразными яствами на подносах. Они раскладывали аппетитные кушанья по тарелкам многочисленных гостей, и Лиллиана в каменном молчании наблюдала за результаты своего умелого управления. Однако мысли ее были заняты отнюдь не обильным ужином и не гостями, которые принялись жадно поглощать поданную им еду. Мыслями Лиллианы целиком завладел сидящий рядом мужчина.
Ее мучило ощущение его близости. У нее было такое чувство, как будто ее обволакивает тепло, исходящее от его тела. Она невольно посмотрела в его сторону и обомлела от его откровенного взгляда.
— Не смотрите на меня так, — тихо потребовала она.
— А как я смотрю на вас? — спросил он, наклонившись к ней.
— Вы сами знаете как! Как будто… как будто… — Лиллиана растерялась и почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.
— Как будто… что? Как будто я с трудом могу поверить в свою счастливую звезду, обнаружив, что старая дева — моя нареченная оказалась той самой красавицей, которая сегодня мне прислуживала? Как будто я испытал огромное облегчение оттого, что моя невеста так хороша собой? — Он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но она отпрянула, чтобы избежать этого.
Лиллиана послала ему уничтожающий взгляд.
— А если бы вы… — слова давались ей с трудом. — Если бы вы не обнаружили, что я так хороша собой, как скоро вы начали бы бегать за служанками?
— Уже ревнуете? — он насмешливо поднял рассеченную бровь. — Если вы имеете в виду нашу недавнюю встречу, то я не понимаю, о чем вам беспокоиться. В конце концов, ведь это вы меня одурачили.
— Я вас одурачила! — прошипела она. — Ну, а все же, если бы вы…
— Если бы я не вошел тогда к себе в комнату, вы бы успели получше покопаться в моих вещах.
— Это… это… это не ваша комната! — возмутилась она.
— Нет, моя, — возразил он. — И, хотя я действительно получил удовольствие от ванны, я до сих пор не могу понять, для чего вы решили притвориться кем-то другим. Что вы рассчитывали этим выиграть?
— Я и не думала… — она резко смолкла при виде приближающегося слуги с подносом.
С медленно закипающим гневом она наблюдала, как спокойно выбирал сэр Корбетт для них обоих куски жареного каплуна, копченого угря и запеченной свинины, — по обычаю им полагалось есть из одной тарелки. С подноса другого слуги он взял соленую рыбу, изюм и несколько кусков сыра разных сортов. Затем он налил в свой кубок изрядное количество вина и предложил Лиллиане.
Но Лиллиане вовсе не хотелось принимать от него никаких знаков этой насмешливой галантности. Не хотела она и оказать ему честь, согласившись есть с ним из одной тарелки. Она с надеждой ждала от него какой-нибудь вспышки; если бы правда вышла наружу, Лиллиана была бы только рада: уж очень подавлял ее тот фарс, который они разыгрывали перед всеми. Однако недовольство ее поведением выразил не сэр Корбетт, а отец.
— Ешь, дочка. Ешь и не позорь отца и жениха, выставляя напоказ свой упрямый нрав! Неужели ты хочешь, чтобы сплетники судачили и разносили повсюду басни о твоей строптивости?
Туллия и Сэнтон, сидевшие по другую сторону от отца, смотрели на нее во все глаза, позабыв о еде. Зато на лице Оделии было написано столь явное удовлетворение, что именно оно в конечном счете побудило Лиллиану уступить. Она не знала, почему Оделия считает необходимым так подчеркнуто выражать свое презрение к ней, но и Оделия и Олдис явно наслаждались, видя, как ненавистен Лиллиане предстоящий брак с Корбеттом.
Соблюдая всяческую осторожность, лишь бы ее пальцы не коснулись пальцев сэра Корбетта, Лиллиана взяла кусок каплуна. Но никакого удовольствия от еды она не получала и даже не в состоянии была достойно оценить плоды усилий поваров. Всеподавляющее присутствие человека, сидевшего рядом, отбивало у нее аппетит. В ней бурлили злые чувства. Что бы он ни делал — брал ли кусок мяса из полной тарелки, отзывался ли с похвалой о превосходном блюде, — ее ярость только нарастала. Она с трудом проглатывала кусочки каплуна и изо всей силы удерживала на лице приличествующее случаю выражение.
Во время трапезы Корбетт не заговаривал с ней, предпочитая, видимо, беседовать с ее отцом. Они говорили об угодьях и крестьянах, о предстоящей охоте в близлежащих лесах и об особенностях обороны замка. Между этими двумя мужчинами сохранялась еще некоторая натянутость — беспокойное чувство, порожденное годами вражды и недоверия. Но, несмотря на это, беседа текла плавно, и скованность первых минут понемногу рассеивалась.
По мере того, как под благотворным воздействием обильной пищи и доброго вина ослабевало напряжение между двумя рыцарями — старым и молодым, — возвращалось и радостное оживление общества.
Но настроение у Лиллианы ничуть не улучшилось. Разве могла она разделять общее веселье, когда рушилась вся ее жизнь? И, в довершение ко всему, как бы для того чтобы оскорбить ее еще сильнее, этот мужлан вообще перестал замечать ее присутствие за столом, словно ему и дела нет ни до нее самой, ни до ее чувств. Было яснее ясного, что двое мужчин достигли согласия, совершенно не принимая в расчет ее мнение.
Сэр Корбетт наконец снова обратил на нее внимание только после того, как появились подносы со свежими фруктами и печеньем. Она в раздражении крутила в пальцах пустой кубок, когда он внезапно положил свою большую руку поверх ее руки. Лиллиана отпрянула и попыталась высвободиться, но его хватка только стала еще сильнее.
В равной мере встревоженная как ощущением жара, исходящего от его руки, так и скрытым смыслом его действий Лиллиана одарила его пылающим взглядом.
— Отпустите меня сейчас же, вы, наглец! — потребовала она. — Вы много себе позволяете, когда…
— Предполагается, что я очарован вами. — Он послал ей озорную улыбку и в дьявольской гримасе поднял обезображенную бровь. — Рискну сказать, что ваш отец будет просто в восторге, видя, как меня околдовала его «Лилли».
— Не называйте меня так!
— Это же ваше имя, правда? Готов признать, что «Лиллиана» лучше звучит для наследницы Оррика. А «Лилли» больше подходит для нежной и простой девушки, которая может оказаться служанкой благородного лорда. — Его глаза задорно светились. — Я предпочитаю Лилли…
Лиллиана была оскорблена сверх всякой меры.
— Тогда, может быть, вы поищете себе жену среди наших многочисленных служанок, если именно таков ваш вкус? Это уж наверняка не разбило бы мое сердце!
— Ах, но ведь случилось так, что я уже присмотрел тут одну милую девушку. Вы, вероятно, знаете ее? — Прежде, чем она опомнилась, он разжал ее пальцы, вцепившиеся в ножку кубка, и искусно переплел их со своими. — У нее прелестное лицо, а очертания тела — мягкие и радующие глаз. Правда, у нее дерзкие манеры и бойкий язычок. — Бессильная ярость Лиллианы забавляла его. — Она не сказала мне, как ее зовут, и все-таки я почему-то уверен, что рано или поздно найду ее.
— Не найдете, если она сумеет держаться от вас подальше, — процедила Лиллиана, не оставляя попыток отнять у него свою руку.
Сэр Корбетт ответил не сразу. Когда же он заговорил; у него в голосе звучала предостерегающая нотка.
— Обе — служанка и высокородная госпожа, так же как и весь Оррик, — станут моими. Не сомневайтесь. — Он разжал руку. — Хотите вы того или нет — для меня не имеет значения. Вы будете исполнять свой долг как дочь и жена, а я буду исполнять свой — как муж.
Это было произнесено с такой непререкаемой убеждённостью что сердце Лиллианы преисполнилось страхом. В этот момент он был ее врагом, врагом и больше никем. И он заявил о своей победе, когда сражение еще даже не началось.
Лиллиана была не в силах отвечать. Хуже того, она чувствовала, как щиплет у нее в глазах от глупых подступивших слез. Зная лишь одно — что надо бежать прочь от него, она внезапно встала из-за стола, в спешке едва не опрокинув свое кресло. Она не задержалась даже затем, чтобы принести свои извинения. Она в самом деле опасалась, что стоит ей заговорить — и постыдные слезы хлынут у нее из глаз.
- Предыдущая
- 16/81
- Следующая
