Демократия в заплатах - Уэллс Герберт Джордж - Страница 1

• 1/2
• Следующая

Самым знаменательным событием последних шести месяцев в жизни Британского общества является развал так называемых прогрессивных группировок и поиски эффективных мер для их восстановления. Широко распространено ощущение того, что попираются даже самые элементарные человеческие права, что во всем мире происходит возврат к беззаконию и насилию, что неразбериха в руководстве и неопределенность целей препятствуют повсеместному стремлению простого человека к действительному восстановлению свободы и безопасности. Он знает, что в наше время существует реальная возможность достичь изобильной и всесторонне насыщенной жизни для каждого, но тут же с недоумением обнаруживает, что его стремление к счастливой жизни подавляют, что ему угрожают и мешают. Повсюду он наталкивается на препятствия и угрозы.

Причины этого загадочного крушения свобод стали в моей жизни основным объектом внимания, по крайней мере за последнюю треть столетия. Я люблю во всем ясность и был воспитан в духе старого доброго радикализма моего отца и старого школьного учителя в те времена, когда Джозеф Чемберлен был известен как «красный» и считался едва ли более приемлемым для королевы Виктории, нежели его коллега — республиканец сэр Чарльз Дилк. Мы считали, что простые люди должны обладать нерушимой волей, сплоченностью, верой в свою правоту и требовать у эксплуататорских классов «выкупа», как выражался Джозеф Чемберлен, выкупа, который приведет к полной расплате; и мы не признавали бессмысленных догм ни в каких формах и видах. Громадные достижения в области биологии и геологии наполняли мое поколение надеждой и уверенностью в своих силах.

Я до сих пор сохранил эту веру в справедливость, разумность и возможность того доброго мира, но я уже не столь убежден в его осуществимости. «А почему бы и нет?» — вот мысль, которая все настойчивее овладевает моим сознанием и творчеством. Вопреки собственной воле я превратился в исследователя сил, противостоящих и противодействующих претворению в жизнь идеи нового мира. Даже герои моих романов, от необразованного Киппса до бесконтрольной эгоистки Долорес и Рада Уитлоу, который был настолько запуган жизнью, что не мог чувствовать себя в безопасности, пока не стал диктатором всего человечества, служат изучению этого крушения.

Одним из распространенных недостатков нашего мышления является привычка при любых обстоятельствах отыскивать козла отпущения. Мы превращаемся в «анти», мы выступаем против того или другого и убеждаем себя, что если бы можно было это, то или другое обойти, преодолеть, раздавить и уничтожить, человечество было бы счастливо. Так все мы становимся антифашистами, или антинацистами, или антикрасными, или антикатоликами, или антисемитами, и, кажется, нет ничего труднее, чем заставить людей осознать необходимость ясного и определенного нового мира и приняться за его осуществление в соответствии со своими мечтами. Ибо сама по себе позиция «анти» совершенно бесплодна. Если вы «анти» для того, чтобы освободить что-то, вам необходимо иметь четкое представление о том, что именно вы хотите освободить.

Я делаю все возможное для сохранения всеобщего мира. Я убежден, что для этого необходимо заново обучить все человечество на единой основе. В противном случае наши нынешние беспорядки будут все усиливаться, и яркое видение всемирного братства активных счастливых и честных человеческих существ, воодушевлявшее нас в прошлом, угаснет в человеческом воображении. Я прилагал все свои слабые силы для пропаганды этого видения. В трех квазиэнциклопедических книгах я попробовал набросать грубую схему возможного мира, которая послужила бы своего рода общей основой. Я стал преследовать своими тезисами о положении в мире ученых мужей и педагогические конференции. При всяком удобном случае я беседую с публицистами и политическими деятелями. Чаще всего создается впечатление, что они не имеют ни малейшего представления о мире, который создают. Они рассеянно выслушивают меня или украдкой пытаются использовать некоторую мою известность для украшения своей политической платформы. Время от времени я пытаюсь привлечь их внимание нападками, тем более оскорбительными, что они правдивы.

«Вы разглагольствуете о демократии, — говорю я, — вы, наверное, считаете, что боретесь за демократию. А потратили ли вы когда-нибудь десять минут на размышление о том, что вы подразумеваете под демократией?»

Одержимый идеей переобучения, я отправился в Австралийскую и Ново-Зеландскую Ассоциацию развития науки в Канберре и повторил свои тезисы там. Все были очень любезны и говорили, что я оказываю исключительно воодушевляющее воздействие, но я не заметил ни малейших признаков воодушевления. Я написал одну или две статьи об Австралии, которая оказалась лицом к лицу с природой и Японией. Но мой агент в Америке обратился ко мне с настоятельной просьбой не писать больше об Австралии. Америка, по его словам, знать не знает и знать не желает об Австралии. Английские читатели, в свою очередь, ничего не хотят слышать о хорошо управляемом шестидесятимиллионном населении Голландской Ост-Индии. Хотя, как известно, тот, кто знает только о Голландии, ничего о ней, в сущности, не знает. И уж вовсе никто не желает задаться вопросом — стоит ли устраивать королевские визиты в Америку, вместо того, чтобы достичь полной договоренности. Об этом ни слова.

А теперь пусть читатель посмотрит на карту той части света, что цепью тянется между Калькуттой и чрезвычайно Желанной, но непригодной для белого труда страной в Квинсленде и Северной Территории. Противовесом Рангуну и Сингапуру служит Гуамо, которому недавно палата представителей в Вашингтоне запретила готовиться к обороне. Они все еще изоляционисты, эти конгрессмены. Вот каковы эти американцы, австралийцы, англичане и голландцы — народ весьма способный, — эти старательно игнорирующие друг друга «демократии», как их напыщенно величают. А с севера к этой псевдодемократической гирлянде прилегает ослепленная милитаризмом Япония. И никаких шагов не предпринимается для того, чтобы развить чувство единства цивилизации и общности мирового правопорядка между этими родственными странами. Они похожи на выстроившихся полукругом коров, которые в страхе уставились на волка и не способны на коллективные действия.

«Нет, Япония не посмеет», — говорят эти почтенные люди. Но Япония может посметь, подобно маньяку-самоубийце. «Япония никогда не сумела бы завоевать». Но, допустим, Япония просто начнет с того, что попросит Австралию смягчить принцип «Белой Австралии» в отношении Новой Гвинеи и Северной Территории, или, предположим, Япония попросит местечко на Яве или Папуа. Предположим, Япония начнет прощупывать Тихоокеанские острова. Окажем ли мы коллективное сопротивление или будем умиротворять ее индивидуально? К тому же никто еще не установил, где кончается умиротворение.

Не знаю, насколько сильна вражеская пропаганда, направленная на то, чтобы сохранить раскол между Англией, Голландией, Австралией и Америкой в Тихом океане. Более чем достаточно их собственной укоренившейся защитной близорукости. Непостижимо глубочайшее невежество простых британских граждан относительно маленькой Голландии в Европе и чрезвычайно важной Голландии на Востоке. И нигде демократическую солидарность так настойчиво и решительно не разрушают пропагандой, как в Южной Африке. Там мы находим африкандера, не ведающего, должно быть, что в мировых делах голландские и английские интересы переплетаются очень тесно, начиная с англо-голландского президента в США и кончая традицией Раффла на Яве. Сам африкандер просто не думает, и никто ему не напоминает об этом. Он приобретает нацистский образ мыслей, и его расовое сознание все более суживается.

Сейчас, когда я пишу эту статью, мне под руку попалась талантливая книга «Люди должны действовать» американца Льюиса Мамфорда. Он критикует международное положение с тех же позиций, что и английский радикал, и я почти полностью с ним согласен, хоть ему и чуждо чувство интернационализма, свойственное подлинно радикальной мысли. «Люди», которые должны действовать, по Мамфорду, — это «мы, американцы». Почему же они, американцы, ничего не хотят знать об истых англичанах? Почему нужно сохранять разобщенность?

• 1/2
• Следующая