Гремящий мост - Уткин Владимир Сергеевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/44
• Следующая

В землях Собак не было настоящих холодов. Снег, правда, выпадал, но быстро стаивал, а лед покрывал озера только на ночь у берегов.

Поспели орехи и черные ягоды, и пленниц послали в лес собирать орехи в кожаные мешки. Черные ягоды свисали кистями с узловатых побегов, которые обвивали стволы дубов, лип и деревьев с гладкой бархатистой корой. Пленницы срывали эти кисти и привязывали к длинным палкам, чтобы ягоды не помялись, а женщины Собак относили эти палки в стойбище. Часть черных ягод выдавливали в кожаные мешки, и сок их стоял в мешках, пока не превращался в веселящий напиток, который очень любили мужчины племени.

Женщины Собак мало общались с пленницами, да и между собой разговаривали редко. Но все-таки, не в силах совладать с любопытством, то и дело начинали расспрашивать девушек об их прошлой жизни, пугливо оглядываясь, не пришел ли кто-нибудь из мужчин. Но до леса было полдня ходьбы, и мужчины Собак редко приходили сюда.

Пленницы уже знали десятка три слов Собак, теперь же, разговаривая с женщинами, они стали понимать почти все, что им говорили.

Вообще-то в лесу пленницам было неплохо. Спали они в шалашах, у входа в которые разжигали костры. Гагарка собирала грибы и ягоды: женщины Собак не отбирали их у пленниц. Конюга и Чайка плели силки из волос и ловили в них жирных полосатых бурундуков, колонков. А Казарка сделала лук и время от времени сбивала с деревьев тетеревов и рябчиков. Девушки отъелись, а шкурками зверьков кое-как подлатали одежду. Держались они все вместе, и хищники обходили их лесное стойбище. Только однажды ночью какой-то хищник с ревом бродил неподалеку, а когда они начали кричать, вызывающе рычал в ответ. Женщины Собак сильно испугались и развели большие костры. Утром они показали пленницам следы, похожие на следы рыси, но намного крупнее.

– Большой полосатый зверь, – шептали женщины, пугливо оглядываясь. – Плохо, если он повадится сюда.

Но зверь больше не приходил. А пятнистый зверь, который изредка мелькал в чаще, не обращал на девушек никакого внимания. И все-таки они еще долго не расставались с «копьями» – палками с обожженным концом.

Теперь, когда их больше не мучил голод, навалилась тоска. То одна, то другая девушка начинала плакать, вспоминая привольную жизнь в родном стойбище, и тогда вместе с ней начинали плакать и остальные. Работа прекращалась, но женщины Собак не ругали пленниц.

Болота подморозило, и они начали собирать крупную кисло-сладкую клюкву. Здесь уже женщины Собак обязательно сопровождали их, потому что под хрупкой ледяной коркой таились черные окна, быстро затягивающие человека. А женщины Собак знали эти места.

– Если бы Волк был с племенем, Волк пришел бы и освободил нас, – время от времени шептала Чайка Конюге.

– Волк, и Ворон, и Калан, и Лис, – кивала та.

И когда Кайра слышала это, она начинала смеяться:

– Их не пустили бы старейшины. Помните, что сказал Сивуч?

– Волк и Ворон не послушались бы старейшин, – сердилась Чайка. – Чайка знает Волка.

– Но тогда Собаки отомстили бы всему племени, – смеялась Кайра. – Чайка этого хочет?

– Птицы отбились бы. Птицы были бы готовы. В тот раз Собаки застали Птиц врасплох.

– Так чего же Чайка ждет? Пусть позовет Волка. И Чайка умолкала. Замолкали и другие пленницы.

Но тут Конюга запевала веселую песенку о глупом медвежонке, который ловил месяц в реке, и пленницы понемногу веселели, забывая о своем горе, уносясь мыслями в родное стойбище.

По совету Казарки они теперь складывали добычу в одну кучу, чтобы Собаки не наказывали слабых и неумелых, и, наверное, добыча была достаточной, потому что Собаки больше не приходили к ним.

Все старались, как могли, только Кайра большую часть времени тратила на свой наряд, стараясь, чтобы он был похож на наряды женщин Собак. А когда Казарка или Конюга начинали стыдить ее, Кайра надменно улыбалась и пожимала плечами. В конце концов ее оставили в покое. Только Конюга перестала давать ей шкурки зверьков, и Кайре приходилось ловить зверьков самой.

И все-таки работать в лесу им было хорошо. Но сбор ягод закончился, и пришлось возвращаться в стойбище. Пленниц снова заставили рыть пещеры. Они расширяли старые жилища, рыли новые пещеры, а от дальних пещер прокладывали длинные коридоры, которые выходили в стороне от главного входа и маскировались травой и кустами.

– Это потайные ходы, – объяснил Кайре Пятнистый Кот, который все чаще забирал ее в свою пещеру. – Если нападут враги, можно будет удрать, или обойти врага и ударить в спину. Это придумал мудрый Сивуч, – с большой гордостью добавлял он.

Только весною Собаки, изголодавшиеся по зелени, послали пленниц опять в лес собирать зеленые кислые листья, которые росли на земле, коренья, перезимовавшие ягоды. Теперь их сопровождали воины, вооруженные копьями, потому что медведи, вставшие после спячки, могли быть опасными для людей. По ночам, правда, Собаки спали, предоставляя пленницам охранять себя самим. Но те, утомившись за день, тоже засыпали, и как-то большой бурый медведь уволок прямо от костра одну из девушек и съел тут же неподалеку, не обращая внимания на крики проснувшихся Собак. А пойти на него с копьями Собаки не решились. Правда, после этого случая они уже не спали, боясь то ли за пленниц, то ли за себя.

– Собаки полюбили нас, – горько шутила Конюга. – Нас осталось немного. Если все погибнем, кто же будет рыть жилища? А потом наступил месяц красной сладкой ягоды, покрывавшей солнечные поляны. И теперь уже мужчины Собак не сопровождали их, занятые охотой на уток и гусей, тысячными стаями покрывших степные озера. Только женщины Собак время от времени приходили к пленницам, чтобы унести собранные ягоды.

Как-то одна из пленниц наступила на змею. Нога девушки распухла и покрылась синими пятнами. Девушка обливалась потом, стонала и вес время просила пить. А к вечеру умерла, и ее похоронили здесь же, на поляне.

Солнце начало пригревать по-весеннему, хотя снег еще не растаял, а по ночам деревья трещали от морозов. Но бураны кончились. Небо очистилось, и даже осторожный Ворон не возражал больше против возвращения.

Тяжело нагруженные припасами, охотники шли медленно.

– Кто знает, сколько придется ждать, пока уснут Огненные горы, – сказал Ворон, и они захватили столько пищи, сколько могли унести. Теплая одежда хорошо защищала их от холода, лыжи легко скользили по насту. А когда солнце к полудню растапливало наст и снег становился липким, они отдыхали, ели, а вечером продолжали путь до поздней ночи.

Все меньше становилось снега, а на подходе к Гремящему мосту равнина зеленела травой. Странно было видеть свежую зелень на фоне синевато-белых полей, зная, что зима еще не совсем ушла из страны. Огненные горы погромыхивали, клубились дымом, временами сыпался черный пепельный дождь.

– Они шумят не больше, чем когда мы шли сюда, – прислушавшись, сказал Волк, и Ворон с Лисом согласились с ним.

Все хорошо помнили дорогу и шли, не заглядывая на говорящую шкуру, когда вдруг бешеный поток жидкой горячей грязи скатился на них с горы. Лис все время шел впереди, обгоняя друзей, и поток накрыл его с головой. Волк, который шел вторым, увяз по пояс, а Ворон успел отскочить. Грязь была очень вязкая и быстро застывала, сжимая тело все сильнее и сильнее. Волк рванулся, но грязь держала крепко, и, только ухватившись за копье Ворона, который тянул его к себе изо всей силы, он выбрался все-таки из вязкой трясины. Они сняли с себя груз и стали бросать на грязь плоские черные камни, чтобы вымостить дорогу к тому месту, где исчез Лис. Но вдруг Ворон, который внимательно смотрел на гору, заметил новый поток. Он был намного больше первого и покрыл грязью и камни, которые они набросали, и всю ложбину, посредине которой исчез Лис.

• Предыдущая
• 34/44
• Следующая