Укрощение строптивых - Успенская Светлана Александровна - Страница 41
- Предыдущая
- 41/115
- Следующая
Ага, видишь, не упала! Вот оно, правильное положение!
— Тяжело висеть! — тоненько пищала Надя.
— Ничего, на скорости тебе центробежная сила поможет… Ну вот, опять раскорячилась, как горилла… Учишь тебя, учишь… В такой позе одна неровность — и нога соскользнет, повиснешь на руле и… Большой Бам! Тело должно быть расслабленным, даже разболтанным, но при этом ты должна слиться с машиной в одном порыве!
Надя тихонько кряхтела, потирая ушибленные бока и ведя счет синякам уже на десятки. В четырнадцать она уверенно разъезжала на «Яве» по окрестностям, пока Юра, одетый в черные клепаные одежды, обнимался в гараже с очередной поклонницей.
Свое первое ребро девушка сломала в пятнадцать, навернувшись на мокром асфальте, а первое сотрясение мозга получила в шестнадцать. После этого, чтобы не остаться без мозгов, она предпочитала ездить в защитном шлеме, хотя среди ее знакомых байкеров это и считалось немодным.
Когда старшего брата забрили в армию, Надя как правопреемница завладела его «пожарной» «Явой», которую давно уже могла разобрать и собрать с закрытыми глазами. В то время в Москве кроме шедевров отечественного машиностроения, тяжеленных, мощных, но инертных «Уралов», «ИЖей», «М-72», наконец стали появляться и первые заморские ласточки: легендарные «Харлеи», «Кавасаки», «Хонды», «Дукати», «Индианы». Некогда казавшаяся Наде прекрасной старенькая «Ява» на фоне заморских обтекаемых радостей теперь смотрелась неповоротливой простушкой, да еще и с дурными манерами. Свечи на ней приходилось менять через каждые сто-двести километров, то и дело в ней что-то портилось, заклинивало и горело. Девушка мечтала о том времени, когда у нее будет достаточно денег, чтобы позволить себе изящного заморского красавца, так легко взлетающего над землей, как будто у него есть крылья.
После окончания школы вопрос об учебе для Нади не стоял. Имея мать-алкоголичку и отца, еще в незапамятные времена растворившегося в неизвестном направлении, мечтать о высшем образовании было непозволительной роскошью. Связи братца Юрика, к тому времени оттрубившего свои два года в мотопехоте, позволили девушке устроиться на работу в байкерский клуб, где она, одетая в кожаное мини, каждый вечер сияла апельсиновыми волосами за стойкой бара, разливая пиво и водку жаждавшим горячительных напитков мотоциклистам.
Бар «Голодная утка» находился в бывшем складском помещении. Обычно сюда приходила публика дикая и колоритная, вооруженная монтировками и бейсбольными битами, ставшими популярными, благодаря своим высоким убойным качествам. Здесь всегда можно было рассчитывать на небольшую дружескую драку, которая заканчивалась парочкой проломленных черепов. Здесь подпитые развеселые девчонки, вдоволь натанцевавшись на столах, оставляли лифчики на специальной вешалке, вызывая восхищенное улюлюканье поклонников в клепаной коже. Здесь было полно девиц без комплексов, мечтавших о крепких байкерских объятиях.
Ближе к вечеру окрестности клуба оглашал мотоциклетный рев, и вскоре все пространство вокруг старого склада заполоняли хромированные рогатые чудовища, поджидавшие своих хозяев. Некоторым особо уважаемым индивидуумам разрешалось подъезжать на своих машинах прямо к барной стойке и распивать пиво, сидя в седле своей железной лошадки. Стены бара украшали старые мотоциклы, светильники под потолком были сделаны в виде колеса, высокие сиденья возле стойки представляли собой мотоциклетные седла, а в оформлении помещения использовались всевозможные запчасти от мотоциклов.
Паук, приятель Нади, стоял довольно высоко в иерархии «Ночных волков». Это был «старый» (ему было уже двадцать семь), заслуженный деятель байкерского движения, не только прошедший школу советского чопперстроения, но и побывавший на «стажировке» в одном американском байкерском клубе.
Возвращение блудного байкера из Америки было немедленно отмечено грандиозной попойкой в клубе «Голодная утка», где старые приятели с трепетом слушали про его заморские похождения.
Паук проповедовал с небывалым красноречием. Его словоохотливость сильно увеличилась от того, что неподалеку маячил силуэт хорошенькой рыжеволосой девушки, вытиравшей тряпкой стойку бара.
— Я разочарован до потрясения, — разглагольствовал Паук. — Что я нашел здесь? Известный по всей России бар «Яма» превращен в забегаловку.
Тусовка — мажоры на супердорогих тачках, туристы и алкоголики. Мусор, тишина, запустение и бешеные цены. Пьянь, спящая на мотоциклах и падающая вместе с мотоциклами. Нет, ребята, Москва — это город, превращающий любую элитарную затею в дешевый кич, в массовое пойло. Так было с рокерами, то же повторяется с байкерами… Люди, исповедующие байкерство как образ жизни и философию, смешиваются с толпой гопников на «Уралах». В Америке, перцы, такое невозможно…
Девушка за стойкой бара пренебрежительно хмыкнула.
— Этот тип, — шепнула Надя подруге, — кажется, не в гараже вкалывал в Нью-Йорке, а получал степень бакалавра в тамошнем университете.
Чувствуя, что девушки говорят о нем, Паук удовлетворенно улыбнулся.
Утомившись американскими клепаными красавицами с надувным бюстом, он только теперь понял, что соскучился по русским байкершам.
— Что это за рыжая девчонка? — указал он подбородком на Надю.
— Сеструха Ржавого, — ответили ему. Брата Нади Юрика из-за рыжеватого цвета волос прозвали Ржавым.
— Ничего телка! — одобрил Паук и решил, что для полноты впечатлений от возвращения домой ему нужно только закрутить любовь с красавицей, вытиравшей тряпкой пролитое пиво…
Уже после закрытия бара, когда охрана выносила из помещения упившихся в стельку байкеров и складировала их во дворе, благо погода стояла сухая и теплая, Надя вышла на свежий воздух, мечтая лишь об одном: как можно скорее добраться домой и завалиться в постель. Ее старенькая «Ява» долго фырчала, не желая заводиться.
Ночной мрак прорезал сноп света, и гулкое рычание, постепенно приближаясь, сделалось громоподобным.
— Подвезти, красотка? — Паук пьяненько подмигнул девушке и кивнул на заднее сиденье.
- Предыдущая
- 41/115
- Следующая
