Штормовой десант - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 4
- Предыдущая
- 4/5
- Следующая
– Чушь, лейтенант, – возразил он. – Оглянитесь вокруг себя. Это мой мир. Мое бюро.
– Верно, это ваше бюро, – произнес Мицопулас. – Потому что ваше здание попало сюда сегодня в пять утра со всеми потрохами.
Говоря это, Мицопулас ощутил внутри подозрительное неприятное чувство.
Если здание целиком перенеслось сюда в пять утра, то почему в нем тогда оказался весь дежурный состав? И почему никто из них не заметил перемещения? А еще, что, интересно, означал тот небольшой всплеск, когда они стояли у светофора на Третьей Авеню?
Нет, теперь Фитцуотеру стало явно не до улыбок, его черты приобрели твердость гранита.
– Боюсь, что ты ошибаешься, – произнес он. – Это тебя с твоей командой занесло к нам, вы не просто чужаки, вы самозванцы. Так что ты окажешь нам неоценимую услугу, если прикажешь всем остальным явиться сюда. Я уверен, что мы сможем договориться.
– Договориться, – повторил Мицопулас, и внутри у него все похолодело. – О чем, хотел бы я знать?
Служба Внутренней Безопасности – звучит почти как Комитет Госбезопасности, КГБ. Пли же Румынская Секурите. Так что это не просто полиция, как он и его товарищи, Мицопулас ничуть в этом не сомневался. Это была секретная служба, охранка, стук в дверь в глухую полночь.
Полиция глюков, призрачные зоны – интересно, а что они делают с теми, кому не посчастливилось вернуться назад? С людьми из плоти и крови? В том Нью-Йорке, где жил Мицопулас, в Квинсе обнаружились одиннадцати человек, называвших себя чародеями. Так их не только взялись учить английскому, но и предложили пройти курсы профессиональной ориентации.
В больницах города до сих пор выздоравливали триста человек, которым удалось остаться в живых после концлагеря в Бронксе. А еще был один тип, ну точная копия брокера с Уолл-Стрит, который решил попробовать силы на новом поприще. В Бронксе, в зоопарке, обитало с полдюжины непонятных тварей, а один из складов в Бруклине был наполовину забит всякими немыслимыми штуковинами.
И никому бы и в голову не пришло называть все это наваждением. Безумием – да, но никак не иллюзией. И как вообще язык повернется назвать иллюзией вполне ощутимые вещи?
Для того, чтобы утверждать такое, надо, в первую очередь, избавиться от всех материальных свидетельств.
– Пойдем со мной, лейтенант, – произнес Фитцуотер. – Мы приведем сюда твою команду.
– Комендант, – возразил Мицопулас – помоему, вы совершаете ошибку. Этот мир – мой Нью-Йорк. И я могу это доказать.
Про себя же он молился: “Господи, сделай так, чтобы это действительно был мой Нью-Йорк”.
– Интересно, как? – потребовал ответа Фитцуотер, и в голосе его прозвучали ледяные нотки.
Мицопулас ничуть не заблуждался относительно того, что речь идет о жизни и смерти, что этот Фитцуотер и его СВБ не собираются шутить с ним шутки.
Ему следовало, так или иначе, выбраться отсюда, бежать…
Предположим, ему это удастся, а что потом?
Что, если и в самом деле это не его мир? Мицопулас не знал, что происходило с людьми, которые исчезали во время бурь, но зато ему была хорошо известна одна истина – они не возвращались назад.
За те два года, прошедшие с тех пор, как начались эти бури, назад не вернулась ни одна живая душа, Свою бывшую жену, свою дочь, стенографистку, которую он приглашал в субботу в ресторан, – господи, неужели он никогда их больше не увидит, неужели его и впрямь занесло в другую реальность? Правда, Нью-Йорк оставался на месте, так что мир, в который он угодил, мало чем отличался от его собственного, а вот работы уже нет, и кто знает, чего еще? Интересно, а кто здесь президент? И вообще, какие у них порядки?
Судя по тем представителям, с которыми он успел познакомиться, вряд ли здесь стоило ожидать чего-то хорошего.
– Знаете, – произнес Мицопулас, – по-моему, есть смысл пройти немного по центру города, и тогда все станет на свои места. То есть, если мой офис все еще стоит на Полис-Плаза, то значит, этот мой мир.
– Что за Полис-Плаза?
– В самом центре, – кивнул Мицопулас.
– Первый раз слышу, здесь такой нет, – возразил Фитцуотер.
– То есть, нет у вас, в вашем мире, – ответил Мицопулас.
– Я у себя, и это мой мир, – огрызнулся Фитцуотер.
– Докажи, – огрызнулся в ответ Мицопулас.
– А ты хитер, – произнес Фитцуотер. – Наверно, вздумал выбраться наружу, а там бежать.
– С какой стати мне бежать? – возразил Мицопулас. – Вы ведь, если не ошибаюсь, не собираетесь причинять мне зло.
– Разумеется, нет, – задумчиво произнес Фитцуотер и пристально посмотрел на Мицопуласа.
Первый заговорил Мицопулас.
– Послушай, – произнес он, – к черту все твои штучки. Вы ведь убиваете всех, кто попадет к вам? Что бы вам и дальше притворяться, что все это наваждение, и что ничего серьезного не происходит?
Фитцуотер выхватил пистолет и прицелился Мицопуласу между глаз. Тот поднял руку.
– Подожди, – произнес он, надеясь, что голосом не выдал испуга, – всего одну минутку. Подумай хорошенько. Ведь тебе нет никакой нужды меня убивать, по крайней мере, – пока. Мои ребята, которые ждут меня на улице, вооружены и умеют постоять за себя. И они не станут разговаривать с вами, пока не получат от меня соответствующий приказ. И как бы ты ни был уверен, что это твой мир, почему бы тебе не проверить, думаю, вреда от этого не будет. Позвони кому-нибудь, идет? Попробуй связаться по телефону или по радио, и тогда станет ясно, чей это мир. Если твой, – Мицопулас ощутил, как дрогнул его голос, глубоко вздохнув, он продолжал: – и если это твой мир, что ж, я позову сюда моих ребят и мы сдадимся, при условии, что вы гарантируете нам жизнь. Отправьте нас в ссылку куда-нибудь к черту на кулички, например, в Австралию, куда угодно, но – обещаю, мы не раскроем рта и вам не придется нас убивать. Клянусь, вот увидите. Но сначала давайте проверим, идет? Воспользуйтесь телефоном.
– Телефоны молчат, – огрызнулся Фитцуотер. – Они молчат с самого утра. Во всем здании – в кабинетах, в казармах, в офицерских квартирах – везде. Как нам кажется, где-то поврежден кабель.
В груди Мицопулуса затеплилась надежда.
– Значит, телефоны вышли из строя – ну неужели вам непонятно? – произнес он. – Они не работают у вас с пяти утра, я ведь прав?
Фитцуотер слегка опустил дуло. Его лицо приняло каменное выражение.
– А как насчет радио? – поинтересовался Мицопулас.
– Мы не пользуемся радиосвязью, – ответил Фитцуотер.
Мицопулас с минуту пытался придумать чтонибудь еще, а затем воскликнул:
– Эй, послушай, а вот мы пользуемся! Давай, я поговорю со своими людьми, давай я скажу им, чтобы они позвали подмогу. Неужели непонятно? Если им ответят, то это наш мир!
Фитцуотер прижал пистолет к плечу.
– А если нет?
– Тогда мы сдадимся. Если, конечно, вы гарантируете нам безопасность.
Он вполне мог обойтись и без этого условия.
Можно подумать, ему не понятно, что ни на одно из обещаний Фитцуотера нельзя положиться. И если это действительно чужой мир, то в таком случае, он и его ребята покойники. Если только их не спасет какое-то чудо.
Фитцуотер задумался, а Мицопулас тем временем молился, чтобы это чудо все-таки произошло.
– Ладно, – наконец произнес Фитцуотер. – Договорились.
И он первым вышел из комнаты, направляясь в обшарпанный коридор. Затем Мицопулас, вслед за ним – оба охранника с пистолетами наготове, не спускавшие глаз с пленника, – теперь уже никто не притворялся, будто он здесь гость. В дверях Фитцуотер отступил в сторону и приказал:
– Поговори с ними. Если ты сделаешь из двери хоть один шаг, мои люди убьют тебя на месте.
Мицопулас кивнул.
– Эй, Орландо! – крикнул он, поднеся ладони рупором ко рту. – Вызывай подмогу! Чем больше, тем лучше!
Он увидел, как Орландо, навострив уши, помахал рукой в знак того, что все понял. Мицопуласу показалось, что он услышал треск радиопомех.
А затем ему не оставалось ничего другого, как ждать.
Так он и стоял в дверях, ощущая, как в затылок ему упираются два пистолетных ствола, и ждал.
- Предыдущая
- 4/5
- Следующая
