Отмеченный богами - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 7

• Предыдущая
• 7/122
• Следующая

Чем больше Маллед думал о послании, тем сильнее утверждался в своем решении сделать все для того, чтобы о его богоизбранности забыли в деревне.

Следующие несколько лет его жизни были посвящены достижению этой цели.

— Мне эль… — не очень уверенно произнес Маллед, усаживаясь за стол.

Минуло уже три дня, как ему исполнилось шестнадцать, и Бардетта намекнула, что недурно бы отметить такое событие добрым элем, но Маллед с этой мыслью до конца ещё не освоился.

— Сейчас, сейчас, — кивнула Зениша, новая служанка Бардетты.

Повернувшись на каблуках и зашуршав юбками, она направилась к бочонкам.

Маллед устроился поудобнее и огляделся. Небо словно прохудилось, дождь изгнал земледельцев с полей, и трактир был полон. Испарения от мокрой одежды пропитывали воздух, усугубляя духоту. Очаг в это время года не топили, но помещение напоминало парную.

Маллед вполне мог продолжать работу — кузница была защищена надежной крышей, но он предпочел устроить перерыв, зная, что в трактир может заглянуть Анва со своим отцом.

При мысли об Анве сердце его билось сильнее, а руки слегка подрагивали, ибо, по его мнению, Анва была самым красивым созданием под Сотней Лун. Высокая, быть может, даже слишком, она обладала прекрасной фигурой, огромными карими глазами и гладкой белой кожей. Говорила она всегда неторопливо и умно, чем разительно отличалась от хихикающих дурочек, коих в деревне пруд пруди. При виде Анвы у Малледа захватывало дух.

Девушки пока в таверне не было, зато её папаша, Драген, был тут как тут, и Маллед не терял надежды: если Драген задержится, его жена наверняка велит Анве привести его домой. А когда это произойдет, Маллед протянет Анве руку помощи. По дороге он сможет сказать ей хотя бы пару слов, а если Драген хватит через край — так и урвать у неё парочку быстрых поцелуев.

Драген вкупе с приятелями занимал стол в центре зала. Компания весело хохотала над какой-то шуткой. В чем там была суть, Маллед не расслышал — он то и дело поглядывал на дверь, боясь прозевать явление Анвы.

Дверь распахнулась, впустив в помещение вместе со струями теплого дождя торговца по имени Гремаян, а вовсе не Анву.

Торговца встретил радостный рев десятка глоток, и Гремаян, приветственно помахав всем рукой, принялся стряхивать промокшую шляпу. Взглянув на холодный очаг, он бросил шляпу на свободный стул, а сам плюхнулся на соседний. Только после этого Гремаян заметил, что промахнулся и набухшая шляпа красуется перед ним на столе.

— Бардетта, — рявкнул он, — бренди!

Бардетты в зале не было, и Зениша, сунув Малледу кружку эля, поспешила за бренди для торговца.

— Ты никак из Бьекдау вернулся? — пьяным голосом заревел Драген.

— Как видишь! — прокричал в ответ Гремаян. — И поверь, таких десяти миль под ливнем я не пожелаю и врагу!

— Лучше десять миль из Бьекдау, чем двадцать из Давренароджа! — гаркнул Драген. Он победно огляделся, как бы ожидая всеобщего восхищения его остроумием. Однако все промолчали, и ему пришлось утешиться огромным глотком пива.

Зениша принесла бренди.

— Спасибо, красавица! — Торговец с улыбкой отодвинул шляпу, чтобы освободить место для латунной кружки. — А не принесешь ли ты к бренди немного водицы? Ты, конечно, можешь сказать, что у меня воды больше, чем надо, и будешь права. Но та водица лилась по мне снаружи, а что касается нутра, так там все пересохло.

Зениша кивнула и зашуршала юбками, а Гремаян крикнул ей вслед:

— И не мог бы кто позаботиться о моем быке?

Маллед отпил эля, глядя на Гремаяна и не выпуская из поля зрения дверь.

— Ну, и чего нового в Бьекдау? — спросил кто-то после того, как торговец плеснул бренди себе в глотку.

— Они все с ума посходили, — сказал он, вытирая губы мокрым рукавом. — Из Зейдабара, от храмовых чародеев, только что поступило известие, будто невесть где — на востоке, в Говии или ещё каком богами забытом месте — появился новый вид магии.

Все крестьяне как по команде повернулись к нему. Послышался невнятный ропот.

— Новый вид магии? — раздался чей-то растерянный голос. — И как же такое может быть?

— Понятия не имею, — пожал плечами Гремаян. — Но толкуют, что это правда.

— Неужели? — Молодой земледелец по имени Оннел окинул взглядом зал и, заметив Малледа, спросил:

— Поделись, Избранный, что тебе на этот счет сказали боги?

Малледа, тихо сидевшего наедине со своими мыслями, окатило волной холодной ярости. Он посмотрел на Оннела сузившимися глазами, и в зале мгновенно повисла мертвая тишина.

— Заткнись, Оннел!

Но крестьянин уже достаточно набрался, чтобы продолжать в том же духе.

— Я только хотел…

— Я сказал, Оннел, заткнись! — прорычал Маллед.

Оннел побледнел. Его приятели, стараясь не привлекать к себе внимания, начали расползаться по углам. Рука Гремаяна скользнула к сапогу, из голенища выглядывала рукоять кинжала.

Оннел медленно поднялся на ноги, и пару минут оба противника молча смотрели друг на друга при гробовой тишине в зале.

Оннел, троюродный брат Малледа, был старше его шестью годами. Вот уже несколько лет он оставался самым дюжим верзилой в деревне, лишь немного уступая в силе кузнецу Хмару.

Но время его величия недавно закончилось, и произошло это, когда подрос Маллед.

Маллед давно дал понять землякам, что никому не позволит вспоминать забавный случай, имевший место в день его появления на свет. Эту мысль он внушал им всеми доступными средствами, вплоть до серьезного физического воздействия на взрослых мужчин. Случалось даже, на двух-трех одновременно.

Оннел, отличавшийся бычьими мускулами, имел к тому же рост более шести футов. А Маллед, хоть и продолжал расти, был примерно на дюйм выше и гораздо шире в плечах. Многолетнее размахивание тяжеленным молотом одарило его необыкновенной силой. Кроме того, Оннел предавался возлиянию уже несколько часов, а Маллед ещё не допил свою первую кружку эля.

Вообще-то Оннел не испытывал к родственнику неприязни. Маллед никогда не сделал ему ничего дурного. Во всем, что не касалось его богоизбранности, сын кузнеца был очень приятным, пожалуй, даже чересчур тихим парнем.

— Это была всего лишь шутка, Маллед. Ты уж меня прости.

— Шути, если хочешь, Оннел, но только когда меня нет, — сказал Маллед. — Каждому мужчине, женщине и даже ребенку в Грозеродже известно, что я не терплю, когда при мне упоминают об этом треклятом жреце и его глупых россказнях.

— Знаю, знаю, — кивнул Оннел, — и прошу прощения. Я много выпил.

Маллед не знал, как поступить. Вспышка ярости улетучилась, и он осознал, что Оннел искренне сожалеет о своей бесцеремонности. Лучше всего, наверное, было бы просто выскочить из трактира, но ему хотелось дослушать рассказ Гремаяна.

Кроме того, он ждал появления Анвы.

— Ну ладно. — Маллед нагнулся, вернул упавший стол на место и поднял с пола опустевшую кружку. Затем, поманив Зенишу, он обратился к Гремаяну:

— Ты, кажется, о чем-то рассказывал?

Послышался нервный смешок.

— Я рассказывал о том, — ответил торговец несколько неуверенно, опуская руку к голенищу, — что на востоке, по слухам, открыли новый вид магии.

— Да кому это нужно! — фыркнул бойкий крестьянин. — Вот если эта магия заставит снова заговорить оракулов — тогда другое дело. А так — что нам до того, чему научились жрецы!

— Вот-вот! — Гремаян выпрямился, вдохновленный всеобщим вниманием. — Самое интересное здесь то, что новая магия доступна не только жрецам, но и простым людям. А это, что и говорить, не больно радует их, то бишь жрецов и храмовых чародеев, да, похоже, они ничего не могут поделать.

Несколько человек заговорили разом, и понять что-либо стало невозможно. Посовещавшись немного, они поручили задавать вопросы Неддуелу.

— Ну, и что же умеет эта новая магия? Способна ли она предсказывать будущее, как это делали оракулы?

• Предыдущая
• 7/122
• Следующая