Отмеченный богами - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 20
- Предыдущая
- 20/122
- Следующая
— То, что мы делаем, это капля в море, — нервничал Ребири. — Все эти убийства не более чем булавочный укол в мягкое место Империи Домдар. Никакого серьезного ущерба мы нанести не в состоянии. У нас нет сил на решительный удар. Мне нужна армия.
— В вашем распоряжении три дюжины людей. Если Алдасси приведет их сюда, мы сможем пробиться через усиленный патруль и преодолеть стены, не истощая энергии вашего волшебного прибора.
— До губернатора, Азари, мы, возможно, и добрались бы. Но скажи, что можно сделать с тремя дюжинами сторонников, когда против тебя весь мир? Что могут сделать эти три дюжины с городом — любым городом, не говоря уж о такой твердыне, как Зейдабар? Я хочу уничтожить Беретрис со всем её выводком! — Он тряхнул головой, и зловещий красный глаз на конце доски запылал ярче. — Мне нужно как можно больше людей, как можно больше могущества…
— Не могли бы вы обучить искусству черной магии ещё кого-нибудь?
— Это не исключено. Но вот смогу ли я им после этого доверять?
— Вы можете доверять мне, — сказал Азари. — Вы можете доверять Алдасси.
— Согласен, Алдасси я доверять могу. Но он так часто пользовался светлой силой, что силы тьмы ему повиноваться не станут. Что же касается тебя… Так могу ли я тебе доверять? — Он бросил на Азари пронизывающий взгляд.
Олнамец колебался. Всякому другому он принес бы любые заверения в своей преданности, но что касается Назакри…
Он уважал Ребири и одновременно боялся его. Он знал, Ребири, во всяком случае, предпочел бы услышать в ответ правду — особенно на вопрос о доверии.
— Не знаю, — произнес наконец Азари и, пытаясь уйти от скользкой темы, снова выглянул на площадь.
В этот миг его осенила замечательная идея.
— Предположим, — стал излагать он, — вы убьете одного часового. Всего одного. После этого мы уйдем. Назавтра возвращаемся и отправляем на тот свет ещё одного, послезавтра все повторяем снова. Не имеет значения, сколько часовых они выставят. Мы будем истреблять их поодиночке до тех пор, пока солдаты с перепугу не взбунтуются против своих командиров. Так вы получите свою армию!
Ребири, поглаживая бороду, стал размышлять. Азари частенько застигал его за этим занятием. Колдун как-то пояснил, что не столько размышляет, сколько пытается ощутить, отвечает ли предполагаемый план действий его Предназначению.
Назакри любил порассуждать о своем Предназначении и якобы ведущем его Роке. Олнамец подозревал, что эта заумь и отвращает от хозяина потенциальных сторонников: ведь каждому дурню известно, что Рок благоволит Домдару, и только безумец может думать по-иному. Даже десятилетнее молчание оракулов не смогло поколебать эту веру.
— Нет, — наконец произнес Ребири. — Таким образом я не обрету свою армию. Я получу неорганизованную толпу, которую невозможно контролировать. Кроме того, на это уйдет больше времени, чем хотелось бы. Но идея интересная. Очень интересная.
— Так вы можете дать всем понять — происходит нечто ужасное, — убеждал его Азари. — И на это не потребуется много времени. Допустим, вы заставите мертвого солдата пройтись по площади и рухнуть у ног своих товарищей.
Ребири взглянул на площадь — ему показалось, там что-то шевельнулось.
— Очень любопытно, — пробормотал он.
Затем посмотрел в небо, где прямо над их головами сияла большая красная луна, а чуть погодя перевел взгляд снова на площадь. Некоторое время молча взирал на часовых, но потом, видимо, придя к согласию со своим внутренним голосом, шепчущим о Предназначении, бросил:
— Пошли!
Азари понимал, что лишние вопросы сейчас неуместны, и покорно следовал за вождем по лабиринту темных проулков. Свет, пробивающийся сквозь щели ставней, бросал желтые полосы на коричневый кирпич и черное дерево домов. Из множества труб лениво струился дым, хорошо заметный на фоне десятка разноцветных лун. Пока они пробирались по задворкам, их неотступно преследовала гремучая смесь аромата курильниц и вони дерьма.
Ребири Назакри, проведший большую часть жизни в горах в изгнании, с удивительной легкостью освоил самые темные закоулки Пай Шина. Через несколько минут он и Азари уже карабкались по почерневшей каменной стене, замыкающей проулок, который часовые с площади использовали в качестве отхожего места. Азари понял замысел хозяина — они оказались в той единственной точке, где можно застать часового в одиночестве.
Усевшись на вершине стены, как куры на насесте, они начали вглядываться в темноту. Над ними, скрывая многочисленные луны, нависал широкий карниз крыши. На их сторону не выходило ни одно окно, что и позволяло часовым использовать это место по нужде, оставаясь невидимыми и не досаждая обывателям зловонием.
Ребири Назакри завернул светящийся красным кристалл в полу своей черной мантии. Им не оставалось ничего иного, как ждать.
Минут через двадцать, когда вынужденная поза стала причинять неудобство, до них донесся звук шагов. Азари затаил дыхание, пытаясь приглушить даже стук своего сердца.
Назакри же, напротив, был спокоен. Он хладнокровно открыл кристалл, выпустив на волю багровый свет, заливший пространство под стеной. Солдат изумленно уставился на неожиданное сияние, и в этот миг из другого кристалла полилась черная сила.
Эта тьма была похожа на материальный предмет. Обвившись вокруг часового, она потащила его вперед.
— Убей его! — прошипел Ребири сквозь стиснутые губы.
Азари секунду-другую пребывал в нерешительности, но, взглянув на жуткое в мрачном свете лицо колдуна, приступил к действию. Он спрыгнул со стены и, не обращая внимания на разлетающиеся брызги и вонь, бросился к часовому, извлекая на бегу кинжал.
Тьма образовала вокруг солдата своего рода кокон. Служивый боролся, стараясь освободиться, но двинуться смог не более чем на дюйм. Азари не составило ни малейшего труда вонзить кинжал в щель между металлическим нагрудником и броней, прикрывавшей спину. Он заставлял клинок двигаться взад и вперед, не замечая крови, струящейся по доспехам часового и по рукоятке кинжала. Кровь в багровом свете кристалла казалась черной.
Азари почувствовал, как часовой содрогнулся. Клинок нашел его сердце.
Олнамец выдернул кинжал, вытер клинок извлеченной из кармана тряпицей и отступил назад, позволив тяжелому, безжизненному телу опуститься на землю.
К тому времени, когда Азари вернул кинжал в ножны, Ребири уже стоял рядом с ним и сосредоточенно смотрел на мертвеца.
— Так, значит, ты предлагаешь заставить его ходить? — произнес колдун.
— Да, — ответил Азари. — Вы можете это сделать?
— Не знаю. Сейчас выясним.
Ребири поднял накопитель энергии, проверил оба его конца, затем приложил черный кристалл к груди убитого.
Тело напряглось. Ребири отнял кристалл.
Азари подумал, что мертвяк вновь расслабится, но этого не случилось. Он принял сидячее положение, как будто жизнь вовсе не покидала его.
Это изумило и Ребири. Отведя доску в сторону, он уставился на тело.
— Наконец-то! — произнес убитый часовой на грубом матуанском.
Оба олнамца непроизвольно попятились. При виде этого противоестественного феномена волосы на затылке Азари зашевелились и по спине растекся холод. Вот уже три года бывший попрошайка жил бок о бок с черной магией, но то, что открылось его взору сейчас, было совершенно новым и ужасающим.
Ребири держал накопитель энергии перед собой так, чтобы красный свет смешивался с истекающей из второго кристалла смертельной чернотой.
— Кто говорит? — выдохнул он.
Мертвец повернул голову в их сторону, и они увидели, что глаза трупа источают неяркий красноватый свет.
— У меня нет имени, — ответил он.
— Ты тот человек, которого мы только что прикончили? — спросил Азари.
— Нет, — неторопливо и задумчиво ответило создание. — Я обрел его форму и его воспоминания, но мне известно, что я — не он.
— И ты совсем не то, что я хотел создать силой своей магии, — сказал Ребири. — Так кто же ты?
— Я — тьма из недр земли, не та тьма, что означает отсутствие света, а та, что противостоит ему, — ответил труп. — Я — существо из древних легенд, ночное возмездие, заклятый враг богов Домдара. В древнем Домдаре таких, как я, называли Бредущие в нощи.
- Предыдущая
- 20/122
- Следующая
