Химия смерти - Бекетт Саймон - Страница 36
- Предыдущая
- 36/73
- Следующая
– Ну, это вы сгоряча...
– Вот как? – Он угрюмо уставился в свой бокал. Интересно, сколько Генри успел принять до моего прихода? – А впрочем, может, и сгоряча... Бывают, однако, минуты, когда хочется понять, чем же мы тут занимаемся. Вам такой вопрос в голову не приходил? Какой во всем этом смысл?
– Мы – врачи. Зачем искать другую причину?
– Да-да, это я знаю, – раздраженно откликнулся он. – Но нам-то что за польза? Положа руку на сердце, вам никогда не казалось, будто приходится зря тратить время? Поддерживать жизнь какой-нибудь старой развалины ради... ради чего? Вся наша работа – просто-напросто отсрочка неизбежного.
Я обеспокоенно взглянул на Генри. Он, кажется, начинал уставать, и я впервые заметил признаки его пожилого возраста.
– Вы в порядке?
Он хмыкнул.
– Не обращайте внимания, просто сегодня захотелось побыть циником. Или выставить циничные взгляды напоказ, не знаю... – Он потянулся за бутылкой. – Пожалуй, все эти дела начали и меня доставать. Давайте-ка еще по бокальчику, а потом вы расскажете, чем же таким таинственным занимались целую неделю.
Подобная перспектива не из приятных, однако на этот раз смена темы порадовала. Генри внимательно слушал: поначалу с лукавым прищуром, пока я рассказывал о своей прежней работе, до приезда в Манхэм, а потом и вовсе недоверчиво, когда я вкратце поведал ему, как именно помогаю Маккензи.
По окончании повествования он медленно покрутил головой:
– Знаете, на язык так и просятся слова «темная лошадка»...
– Не сердитесь... Конечно, надо было раньше сказать, да только еще неделю назад я считал, будто все осталось в прошлом.
– Вам не нужно извиняться...
И все же я видел, что Генри расстроен. Он принял меня под свое крыло, когда мне было очень плохо, а теперь выясняется, до какой степени я скрытен: ведь раньше он искренне полагал, что антропология в моей жизни носила чисто академический характер. И хоть я не врал явно, за такое доверие можно было бы вести себя и почестнее...
– Если хотите, я готов уволиться, – предложил я.
– Уволиться?! Изволите шутить? – Генри взглянул мне в лицо. – Впрочем, если вы и впрямь передумали, то...
– Нет. Конечно, нет. Я с самого начала не хотел вмешиваться и держал вас в неведении не специально. Просто мне самому противно было обо всем этом думать...
– Я понимаю... Это лишь немного неожиданно. Я же и понятия не имел, насколько... своеобразной работой вы занимались. – Он задумчиво посмотрел на озеро. – Завидую вам, честное слово. Я всегда жалел, что не подался в психологию. А ведь были такие амбиции, были. Естественно, ничего не вышло. Слишком много надо было учиться. А мне хотелось жениться на Диане, да и профессия терапевта приносила деньги быстрее. «Врач широкого профиля»! В ту пору это звучало вполне заманчиво...
– Не вижу никакой заманчивости в том, чем я занимался.
– Значит, испытывали хотя бы возбуждение, волнение... – Он окинул меня понимающим взглядом. – И не вздумайте утверждать, что вы ничуть не изменились за прошлую неделю. Это стало заметно даже до того ужина... пардон, барбекю. – Генри коротко рассмеялся, отыскивая трубку в кармане. – Как бы то ни было, неделька нам выпала еще та... Про второе тело новости есть? Личность установили?
– Пока нет. Будем надеяться, зубоврачебные карточки помогут.
Генри покачал головой, набивая трубку:
– Вот живешь, живешь здесь годами, а потом – бац!..
Он попробовал стряхнуть мрачное настроение.
– Пойду-ка я лучше проверю, как там наш ленч. Ко всей нынешней жути не хватало только пудинг передержать...
После этого мы старались вести разговор в более веселых тонах. Впрочем, к концу обеда Генри явно устал. «И не мудрено, – напомнил я себе. – Ведь последние дни он брал на себя и мою нагрузку». Я попробовал было заняться грязными тарелками, однако он и тут воспротивился:
– Да ничего страшного, правда. Все равно я положу их в посудомоечную машину. Буду только рад, если вы прямо сейчас побежите на встречу с подружкой.
– У нас масса времени...
– Если будете настаивать на своем, то и я не отступлюсь. И если честно, я бы просто допил остатки нашего винца, да и прилег бы на часок-другой.
Генри состроил утрированно-грозную мину.
– Или вы хотите испортить мне воскресный вечер, а?
Мы с Дженни договорились встретиться у «Барашка», на нейтральной территории, потому как рандеву возле ее дома слишком походило бы на настоящее свидание. Я все еще пытался доказать самому себе, что мы просто собираемся покататься на лодке, что речь не идет об ужине с неявной интимной подоплекой, где пришлось бы выискивать и разгадывать кажущиеся взаимные намеки. Нет, ничего особенного не предстоит...
С другой стороны, ощущение предвкушения и волнующего ожидания говорило об ином.
За ленчем я старался не налегать на вино, и хотя сейчас тянуло выпить чего-нибудь покрепче, мне стоило бы остановиться на апельсиновом соке. Идя к барной стойке, я встречал обычные приветствия кивком головы, в которых не удавалось прочесть ничего нового. Впрочем, одна деталь порадовала: Карла Бреннера нигде не было видно.
Я вынес свой сок на улицу и, прислонившись к каменной стене возле входа, в пару глотков осушил стакан. «Нервишки пошаливают», – подумал я, заодно отметив, что поминутно гляжу на часы. Дав себе слово так больше не делать, я посмотрел на дорогу, где увидел приближавшуюся машину. Старенькая малолитражка, а за рулем сидит Дженни. Она припарковалась, вышла, и у меня сразу поднялось настроение. «Да что происходит?» – удивился я и тут же про все забыл, когда девушка подошла ближе.
– А я-то думала, что окажусь первой, – улыбаясь, сказала она и подняла солнечные очки на лоб. Однако я знал истинную причину, почему Дженни решила сесть за руль: нынче далеко не многие женщины отваживались ходить пешком.
Сегодня на ней шорты и голубая безрукавка. Слабый, почти неуловимый аромат духов.
– Надеюсь, вы не долго меня прождали? – спросила она.
– Только что подошел, – ответил я и, перехватив ее взгляд на мой пустой стакан, виновато пожал плечами. – Пить очень хотелось. А вам что-нибудь взять?
– Да мне в общем-то все равно.
Так, начинается. Похоже, мы попали в ту фазу, когда неловкость заставляет любые слова звучать фальшиво. «Решайся! Ну же!» – приказал я себе, отлично сознавая, что этот миг задаст тон всему нашему вечеру.
– Может, что-нибудь захватим с собой? – предложил я, удивившись собственной находчивости.
Девушка расцвела улыбкой.
– Отличная мысль!
Пока я ходил в паб за бутылкой вина, Дженни ждала снаружи. Моя просьба одолжить пару бокалов и штопор встретила такое недоумение, что я дал себе мысленного пинка: «Мог бы и сам догадаться!» Впрочем, понятно, почему я не сообразил заранее. Просто подсознательно избегал всего, что способно было придать нашей встрече романтический характер. Кстати, похоже, что и с Дженни происходило то же самое.
– Секундочку, – сказала девушка, когда я вернулся, и сама нырнула в кабачок. Пару минут спустя Дженни вышла, помахивая пакетиками с хрустящим картофелем и орешками.
– На случай, если захочется пожевать, – весело сообщила она.
На этом неловкость растаяла. Мы оставили ее машину на парковке и пешком вернулись к озеру. Хотя на пристань можно попасть через садик, позади дома Генри имелась также полузабытая тропинка, по которой мы и направились, не желая беспокоить хозяина. Шлюпка неподвижно стояла на зеркальной глади воды. Ни малейшего дуновения ветерка.
Когда мы забрались внутрь, я сказал:
– Ох, сдается мне, под парусом сегодня много не походишь.
– Не важно. Главное, что мы на озере.
Махнув рукой на парус, я взялся за весла и вывел шлюпку на открытую воду. В солнечном сиянии она отсвечивала стеклом, да так ярко, что резало глаза. Нас сопровождал единственный звук – мелодичный плеск мерно окунавшихся весел. Дженни сидела ко мне лицом, и хотя наши колени соприкасались, никто не пытался отодвинуться. Я греб к противоположному берегу, а Дженни, опустив руку за борт, рассекала пальцами воду, оставляя за нами расходившийся рябью след.
- Предыдущая
- 36/73
- Следующая
