Химия смерти - Бекетт Саймон - Страница 30
- Предыдущая
- 30/73
- Следующая
– Но вы можете оставить их себе. Он уже не потребует их назад, – добавила она, помрачнев.
Судя по кричащей расцветке шортов, ничего удивительного. С другой стороны, они были все равно лучше, чем мои залитые пивом брюки, так что я переоделся. Когда я вернулся в садик, Тина с Дженни захихикали.
– Какие симпатичные ножки, – заметила Тина, вызвав новый приступ веселья.
Вскоре гамбургеры зашипели над горячими углями. Мы съели их с салатом и хлебом, запивая вином, что я захватил с собой. Когда я решил подлить Дженни в стакан, она заколебалась:
– Только чуточку.
Тина вскинула брови.
– Ты уверена?
Дженни кивнула:
– Да-да, конечно.
Заметив мой вопросительный взгляд, она состроила гримаску.
– У меня диабет, так что приходится следить, что есть и пить.
– Какой тип – один или два? – спросил я.
– Господи, я все время забываю, что вы доктор. Тип один.
Я так и думал. СДI – самая распространенная форма диабета среди людей ее возраста.
– Ничего страшного, я всего лишь на низкой инсулиновой дозе. Как только я приехала сюда, доктор Мейтланд выписал мне рецепт, – добавила она извиняющимся тоном.
Наверное, ей неудобно говорить, что консультировалась не со мной, а с «настоящим» врачом. Напрасное беспокойство. Я уже привык.
Тина наигранно передернула плечами.
– Я бы в обморок постоянно падала, если бы пришлось каждый день колоться, как она.
– Ой, да брось ты, ничего особенного, – запротестовала Дженни. – Даже иглы не настоящие, а какие-то шприц-ручки... И хватит уже об этом, не то Дэвид застесняется и перестанет подливать себе вина.
– Боже сохрани! – ужаснулась Тина. – Мне же нужно с кем-то пить за компанию!
Вообще-то я и не собирался пить, за компанию с Тиной или как угодно, но по настоянию Дженни позволил наполнять свой стакан чаще, чем планировал. Впрочем, завтра суббота и неделя выпала еще та. К тому же мы неплохо проводили время. Даже не помню, когда я так развлекался...
Очень, очень давно было дело.
Единственное облачко, подпортившее нам настроение, набежало уже после того, как мы поели. Спустились сумерки, и в слабеющем свете Дженни сидела, глядя через сад на озеро. Я заметил, как помрачнело ее лицо, и догадался, о чем она вот-вот скажет.
– Все время забываю о том, что случилось. Как-то даже... виноватой себя чувствуешь, правда?
Тина вздохнула:
– Она хотела отменить этот вечер. Ей взбрело в голову, что людям не понравится, что у нас тут жареное мясо, веселье и тому подобное.
– Я подумала, что это будет неуважительно, – сказала мне Дженни.
– Почему? – требовательно спросила Тина. – Ты хочешь сказать, что другие люди не будут смотреть телевизор или пить пиво в кабачке? Все это очень печально и страшно, однако я не думаю, что нам надо носить власяницу, чтобы демонстрировать свое сочувствие.
– Ты знаешь, о чем я.
– Да, и еще я знаю, что за люди здесь живут. Если они решат точить на кого-то ножи, то сделают это по-любому, и не важно, виновен человек в чем-то или нет. – Тина помолчала. – Ну хорошо, я не самым лучшим образом выразилась, только это правда. – Она в упор взглянула на меня. – Вы ведь сами с этим столкнулись, не так ли?
Тут я сообразил, что до них, должно быть, долетели слухи.
– Тина... – предостерегающе сказала Дженни.
– А что? Какой смысл притворяться, будто мы ничего не слышали? Нет, понятно, что полиция захочет поговорить с местным доктором, но стоит кому-то одному вскинуть бровь, как тебя сразу запишут в преступники. Просто очередной пример, до какой степени у здешнего народа узкий взгляд на вещи.
– И длинные языки, – вскипев, подхватила Дженни. Впервые я заметил в ней признаки раздражительности.
Тина презрительно повела плечом.
– Лучше всего играть в открытую. Здесь и без того слишком много шепчутся. Я-то выросла тут, а ты – нет.
– Вы, кажется, несколько недолюбливаете Манхэм, – сказал я, желал сменить тему.
Она усмехнулась уголком рта.
– Была бы возможность, я бы отсюда убежала не оглядываясь. Я таких людей, как вы двое, понять не могу. Приехать сюда по доброй воле?!
Наступила внезапная тишина. Дженни встала с побелевшим лицом.
– Пойду сделаю кофе.
Резко откинув стеклярусную занавеску, она ушла в дом.
– Черт, – сказала Тина и виновато улыбнулась. – Действительно, длинный язык. И пьяный, – добавила она, отставляя стакан.
Сначала я подумал, что все случилось из-за меня, но потом понял, что это вовсе не так. Какова бы ни была причина, реакция Дженни ко мне отношения не имеет.
– Она в порядке?
– Мне кажется, ее просто достала бестактная подруга. – Тина уставилась на дом, словно размышляя, не сходить ли за Дженни. – Понимаете... я не то чтобы должна что-то рассказать, но хочу, чтоб вы знали... С ней в прошлом году приключилась одна очень плохая вещь. Вот почему она сюда приехала. Чтобы вроде как убежать.
– Очень плохая вещь?
Однако Тина уже качала головой.
– Если захочет, она сама расскажет. Мне, наверное, вообще стоило бы помолчать. Хотя... ну, я подумала, что вам об этом следует знать. Дженни к вам неравнодушна, поэтому... Ой Господи, я так все запутываю! Может, забудем все, что я говорила? Давайте о чем-нибудь другом.
– О'кей. – Все еще раздумывая над услышанным, я сказал первое, что пришло в голову: – Так что за слухи обо мне ходят?
Тина состроила гримаску.
– Сама напросилась, да? В общем, ничего особенного, одни только сплетни. Что вас допрашивала полиция и что... короче, что вы подозреваемый. – Она попробовала заговорщицки улыбнуться, только вышло не вполне убедительно. – Но ведь это не так, да?
– Насколько я знаю, нет.
Ответа оказалось достаточно.
– Вот я и говорю: чертова деревня. Народ все время готов вообразить худшее. А когда случается такое, как сейчас... – Она махнула рукой. – Опять я за свое. Знаете что, пойду-ка я помогу там с кофе.
– Мне что-нибудь нужно сделать?
Тина уже шла к дому.
– Ничего, ничего. Я пришлю Дженни развеять ваше одиночество.
Когда она ушла, я остался сидеть в ночной тишине, размышляя над ее словами. «Дженни к вам неравнодушна». Это как понимать? Точнее, что я сам об этом думаю? Я сказал себе, что в Тине говорит хмель и что не стоит слишком многое искать в ее словах.
Все это хорошо, но отчего же я вдруг так занервничал?
Я встал и прошел к низкой стене из каменной кладки, что огораживала садик. Последние лучи света уже пропали, и поля потерялись во мраке. С озера, на легчайшем дыхании ветерка, донесся одинокий крик совы.
Сзади послышался шорох – это вернулась Дженни с двумя кружками кофе. Я отошел от стены и вновь попал в лужицу света, падавшего через открытую дверь. Когда я вынырнул из тени, Дженни вздрогнула, пролив кофе на руку.
– Простите, не хотел вас напугать.
– Ничего. Просто я вас не заметила. – Она поставила кружки и подула на руку.
Я протянул ей рулон кухонных полотенец.
– Все в порядке?
– Ничего, выживу. – Она вытерла руки.
– А где Тина?
– Протрезвляется. – Дженни вновь взяла кружки в руки. – Я вас не спросила, надо ли молока и сахара.
– Ни того ни другого.
Она улыбнулась:
– Значит, я угадала.
Она подошла ближе к стене, где я стоял.
– Любуетесь пейзажем?
– Насколько возможно в темноте.
– Вид отсюда великолепный, особенно если любишь поля и воду.
– И вы их любите?
Она встала рядом, глядя в сторону озера.
– Знаете, да. Когда я была маленькой, мы часто с отцом ходили под парусом.
– И сейчас тоже?
– Нет, и уже многие годы. Но мне нравится бывать у воды. Я часто думаю, не нанять ли лодку. Ma-аленькую такую. Я знаю, озеро слишком мелкое для чего-то другого. И все же жить так близко и не выходить на воду... Мне кажется, это преступление.
– У меня есть парусная шлюпка – если, конечно, подойдет.
Слова вылетели сами, но Дженни, встрепенувшись, обернулась ко мне. В лунном свете была видна ее улыбка. В голову пришла мысль, что мы стоим очень близко друг к другу. Можно даже ощутить тепло ее кожи.
- Предыдущая
- 30/73
- Следующая
