Боксер - Беккер Юрек - Страница 12
- Предыдущая
- 12/55
- Следующая
— А что ты можешь еще вспомнить?
— Не знаю.
— А ты знаешь, что был в лагере?
— Да, в концлагере.
— А ты там бегал?
— Да.
— А кто приносил тебе поесть?
— Эта женщина.
— Какая женщина? Как ее звали?
— Не знаю.
— Может, фрау Фиш?
— Не знаю.
— А вы с ней жили в одном бараке?
— Ну да. Раз мы спали в одной постели.
— А она была старая?
— Нет, она была красивая.
Арону показалось странным, что Марку знакомы такие слова, как «старая» и «красивая», а такое обычное слово, как «сын», — нет. И в то же время он испытал удовлетворение, потому что ему, Арону, не располагавшему ничем, кроме малой толики жизненного опыта, удалось вычислить существование этой женщины, спасительницы Марка. Как астроном, который вычисляет присутствие неизвестного доселе небесного тела, ни разу его не видев и основываясь только на его проявлениях.
Арон вознамерился сменить тему. Мало того, в эту же минуту он твердо решил никогда больше не говорить с Марком про лагерь. Он сказал:
— А теперь я хочу наконец тебе представиться. Смешно ведь, что ты не знаешь, как зовут твоего собственного отца. Меня зовут Арно Бланк.
Я прерываю Арона вопросом, почему он решил никогда больше не говорить с Марком про лагерь? И не потому, что я считаю такое решение странным, а потому, что я могу придумать для этого самые разнообразные причины. Арон долго глядит на меня, ничего не отвечая, потом вдруг говорит, что на сегодня хватит, поскольку он очень устал. Но по выражению его лица я понимаю, о чем он думает: кто задает подобные вопросы, тому и ответы ничего не дадут.
Мне нелегко, как и в первый день нашей беседы, довольствоваться лишь предположениями. Разве что я сумею отыскать более хитроумный метод, придумаю что-нибудь такое, что прозвучит в ушах Арона не столь неуклюже, как обычный вопрос. Значит, выпадает целых полдня, да и то сказать, спешить нам некуда, нас никто не торопит.
Марку пришлось еще раз повторить свою фамилию, чтобы он привык к ее незнакомому звучанию. Мальчик ничего не заметил, разница между обеими фамилиями не имела для него никакого значения. Арон начал с путаных объяснений: отец, свадьба, ратуша, но прекратил, увидев, что Марк из последних сил старается не закрыть глаза. Под конец разговора он сказал Марку, что имя Бергер дали ему по ошибке, кто-то неверно расслышал или неправильно записал ее.
— Значит, как тебя зовут?
— Меня зовут Марк Бланк.
— Прекрасно.
А потом появилась директриса и сказала, что Марку еще предстоят процедуры, лекарства, еда и сон. Арон вышел вместе с ней. Он собирался через несколько часов снова повидаться с Марком, но она сказала:
— На сегодня хватит. Вы себе даже представить не можете, как его утомляет подобный разговор. В его теперешнем состоянии.
— Вы что же, думаете, что для него лучше целый день глядеть в потолок? Да он чуть не разучился разговаривать.
— Дорогой господин Бланк, — сказала директриса, — боюсь, вы что-то путаете. Наша задача лечить вашего сына, а не развлекать его. Прикажете нам взять в штат человека, который только и будет развлекать детей?
— Конечно должны! — вскричал Арон. Он сердито пошел вперед, не зная, куда, собственно, направляется, но, оглянувшись, увидел, что она с удивлением глядит ему вслед. Тогда Арон вернулся, уже не столь поспешно и отнюдь не для того, чтобы извиниться за свою горячность, но она все равно улыбнулась ему и спросила:
— Вы что-нибудь забыли?
— Да, я хотел бы, чтобы заменили фамилию в его бумагах. Он ведь не Бергер.
— Я об этом уже распорядилась, — сказала директриса.
Едва Арон вошел в барак Алоиса Вебера, как ему сразу же захотелось выйти, так он был напуган, но поспешный уход мог бы обидеть хозяина. Арон, по его словам, снова увидел себя заключенным: если не считать одного, более или менее обжитого уголка, здесь ничего не изменилось. Знакомый запах, тридцать или больше трехэтажных нар, покрытых гнилой соломой, да и сам Вебер, когда он, словно вознамерившись сострить, сказал:
— Чувствуйте себя как дома.
— Господи, — воскликнул Арон, — как вы можете здесь жить?!
— При чем тут «можете»? — ответил Вебер. — Я не могу, я должен. Или я просто не такой чувствительный, как вы. Вы чем-то недовольны?
Арон рассказал ему, чем именно он недоволен. Вебер же ответил:
— Но уход за ними и в самом деле очень хороший, насколько я могу судить. Сестры все терпеливые и дружелюбные, лекарства присылают из Америки, еда обильная. Чего вам еще надо?
Барак по-прежнему действовал Арону на нервы. На таких вот нарах вполне мог лежать Марк с той женщиной. Он присел на один из двух стоявших здесь стульев. Вебер сумел создать в этой трущобе некоторый комфорт — шкаф, стол, приемник, торшер, будильник и пальма в кадке. Предложение переночевать здесь означало, что Арон мог воспользоваться одним из многочисленных спальных мест, и он спросил себя, не предпочтительнее ли для ночлега земля в лесу?
— Я вот о чем думаю, — сказал Арон, — попытаться мне еще раз или нет.
— Чего попытаться?
— Ну, сходить к нему без спроса.
— Я бы на вашем месте не стал этого делать.
— Почему?
— Да очень просто, — ответил Вебер, — вы снова уедете, а он останется здесь. Или вы намерены забрать его с собой?
— Нет, это невозможно.
— Вот видите.
— А где ваша собака? — спросил Арон.
На это Вебер ответил, что собака вовсе не его. И предложил пойти прогуляться, благо погода хорошая и окрестности очень живописные, а по дороге где-нибудь перекусить. Арон был крайне удивлен, он счел просто невероятным, что где-то здесь, поблизости, есть нормальный ресторанчик, но раз Вебер предложил, он сразу согласился. Согласился еще и потому, что любая возможность убить время была ему куда приятней, чем пребывание в этом бараке, а что до Марка, то конечно же Вебер был прав.
Они направились в сторону городка, прошли совсем немного, и Вебер свернул с дороги и повел Арона наискось через просторный луг. Чуть не с самого первого шага Вебер начал говорить и все говорил, говорил без умолку, сперва на общие темы, касательно Баварии, тесной взаимосвязи между войной и преступностью или борьбы с сельскохозяйственными вредителями, а тем временем искусно приближался к своей главной теме: прошлое Алоиса Вебера. Арон услышал повесть становления социал-демократа, и нелегкого становления, уже дед Вебера был социал-демократом, и луга для завершения рассказа им не хватило. Лишь изредка Вебер умолкал, чтобы обратить внимание Арона на убегавшую зверушку или редкую птицу, которые занимали Арона ничуть не больше, чем жизненный путь Вебера. Его спутник отнюдь не был ему несимпатичен, вот почему он и не прерывал рассказ Вебера, но слушать перестал, еще когда тот подошел к двадцатым годам. Он думал о своем, а Вебер даже не подозревал, что с двадцатых годов его рассказ превратился в беседу с самим собой. Арон же, по его словам, думал, к примеру, что надо поскорей увезти Марка в Берлин, но как это сделать? Правда, Вебер однажды схватил его за рукав и воскликнул:
— Ну как вы это находите?!
На что Арон ответил:
— Просто невероятно!
Судя по всему, ответ оказался вполне уместным. По счастью, Вебер больше не обращался к нему с вопросом, что он, Арон, думает по этому поводу, а потому каждый спокойно занимался своим делом. Потом уже, когда их со всех сторон окружил лес, а Вебер, если прислушаться, дошел как раз до того, как его арестовало гестапо, он вдруг сказал:
— О том, что было дальше, я расскажу вам попозже, может, сегодня вечером. А сейчас давайте подышим лесным воздухом.
— Вы же не просто вышли погулять со мной или я ошибаюсь? — спросил Арон. — Вы ведь куда-то меня ведете?
Вебер ухмыльнулся:
— Ну как вы все примечаете!
— А поточней нельзя?
— Мы идем к одной вдове, это вдова лесничего.
- Предыдущая
- 12/55
- Следующая
