Философия Энди Уорхола - Уорхол Энди - Страница 3
- Предыдущая
- 3/40
- Следующая
«А что они доказывают?»
«Что в тебя стреляли. Что с тобой случился величайший оргазм в твоей жизни».
«Что случилось?»
«Это произошло так быстро, словно вспышка».
«Что произошло?»
«Помнишь, как ты стеснялся в больнице, когда монашки увидели тебя без твоих крылышек. И ты снова начал коллекционировать разные вещи. Монашки заинтересовали тебя коллекционированием марок, ты их собирал, когда еще был ребенком. А еще они заинтересовали тебя монетами».
«Но ты не сказала мне, что случилось». Я хотел, чтобы Б мне все разжевала. Если кто-то другой говорит об этом, я слушаю, слышу слова и думаю, может, это все правда.
«Ты просто лежал и Билли Нейм стоял над тобой и плакал. А ты все время просил его не смешить тебя, потому что было больно смеяться».
«И..?»
«Ты лежал в отделении реанимации, получал открытки и подарки ото всех, от меня в том числе, но не хотел, чтобы я пришла к тебе, потому что боялся, что я стяну твои таблетки. И ты сказал, что подумал тогда: близость смерти похожа на близость жизни, потому что жизнь – это ничто».
«Да, да, но как это случилось?»
«Основательница Общества оскопления мужчин хотела, чтобы ты поставил фильм по ее сценарию, а ты отказался, и как-то днем она просто пришла в твою мастерскую. Там была масса народа, а ты говорил по телефону. Ты не очень хорошо ее знал, а она вышла из лифта и начала стрелять. Твоя мама была так напугана. Ты думал, она от этого умрет. Твой брат, тот, который священник, держался великолепно. Он зашел в палату и стал показывать тебе, как вышивать по канве. Я научила его этому в коридоре!»
Так значит, вот как в меня стреляли?
Почему-то мысль о Б и о том, что я вышивал… «Не только косметика, но и одежда делает человека человеком, – сказал я. – Я верю в униформу».
«Я обожаю униформу. Потому что если внутри тебя ничего нет, одежда не сделает тебя человеком. Лучше всегда носить одно и то же и знать, что люди тебя любят за то, какой ты есть на самом деле, а не за то, каким тебя делает одежда. Во всяком случае, интереснее смотреть, где люди живут, а не что носят. Я имею в виду, лучше рассматривать их одежду, когда она висит у них на стульях, а не на теле. Люди просто обязаны вывешивать всю свою одежду напоказ. Ничего не должно быть спрятано, кроме таких вещей, которые не должна видеть твоя мама. Это единственная причина, по которой я боюсь смерти».
«Почему?»
«Потому что мама придет ко мне сюда и найдет вибратор и то, что я писала про нее в дневнике».
«Я еще верю в джинсы».
«Джинсы от Леви Стросс – самые удобные, самые красивые штаны, которые когда-либо кем-либо были придуманы. Никто не создаст ничего лучше настоящих джинсов. Их нельзя покупать старыми, их надо купить новыми и надо их как следует поносить. Чтобы они приобрели вид. Их нельзя отбеливать или что-то еще делать. Помнишь тот маленький кармашек? Такой сумасшедший маленький-маленький кармашек, как для золотой монеты в двадцать долларов».
«А французские джинсы?»
«Нет, самые лучшие – американские. От Леви Стросс. С маленькими медными пуговицами или с заклепками – на вечер».
«Как ты их чистишь, Б?»
«Стираю»
«Ты их гладишь?»
«Нет, я пользуюсь ополаскивателем для тканей. Единственный человек, который их гладит, —
Джеральдо Ривера».
От этого разговора о джинсах я начал сильно завидовать. Леви и Строссу. Если бы я только мог изобрести что-нибудь похожее на джинсы. Что-нибудь, за что меня бы помнили. Что-нибудь массовое.
Я услышал, как говорю: «Я хочу умереть в джинсах».
«Ой, А – вдруг воодушевилась Б. – Тебе бы стать президентом! Если бы ты был президентом, кто-нибудь другой исполнял бы обязанности президента за тебя, правильно?» «Точно».
«Ты бы очень подошел на пост президента. Ты бы все записывал на видеопленку. У тебя бы было ежевечернее ток-шоу – твое собственное, президентское. Приходил бы кто-нибудь другой, который работал президентом за тебя, и читал бы твой дневник народу, каждый вечер по полчаса. И эта программа „Что президент сделал сегодня" выходила бы в эфир перед новостями. Тогда не было бы трепа насчет того, что президент ничего не делает или просто просиживает кресло. Ему бы пришлось каждый день рассказывать нам, что он делал, занимался ли сексом с женой… Ты должен будешь рассказывать, как ты играл со своим псом Арчи – прекрасное имя для домашнего любимца президента, какие законопроекты тебе пришлось подписать и почему ты не хотел их подписывать, кто тебя обхамил в Конгрессе… Ты должен будешь сообщать, сколько международных телефонных звонков сделал за день. Тебе придется рассказывать, что ты ел в своей персональной столовой и показывать на телеэкране чеки, по которым ты заплатил за свою еду. В Кабинет министров ты бы набрал людей, которые не имеют отношения к политике. Роберт Скалл стал бы министром экономики, потому что он знает, когда вовремя купить и втридорога продать. Вокруг тебя никогда не толклись бы политики. Ты бы сам повсюду ездил и делал видеозаписи. Ты бы показывал свои встречи с иностранцами по телевидению. А написав письмо какому-нибудь члену Конгресса, ты бы делал ксерокопии и рассылал их по газетам. Из тебя получился бы очень симпатичный президент. Ты не занимал бы слишком много места, у тебя был бы крошечный офис, как твой теперешний. Ты изменил бы законодательство, чтобы иметь право оставлять себе все, что тебе подарят за время президентства, потому что ты – Коллекционер. И ты был бы первым неженатым президентом. А в конце концов ты прославился бы, написав книгу „Как я управлял страной, даже не пытаясь это делать". Или, если такое название не слишком благозвучно, назови ее „Как я управлял страной с вашей помощью". Это, наверное, продавалось бы лучше. Только подумай, если бы ты сейчас был президентом, больше не было бы Первой леди. Только Первый человек в стране.
В Белом доме у тебя не было бы постоянной прислуги. Какая-нибудь Б приходила бы чуть пораньше, чтобы прибраться. А потом другие Б съезжались в Вашингтон посмотреть на тебя, точно так же как они приезжают к тебе сейчас посмотреть на твою Фабрику [1]. Там все было бы пуленепробиваемое, так же как на Фабрике. Посетителям пришлось бы пробираться мимо твоих парикмахерш. А свою самую личную парикмахершу ты бы брал с собой. Представляешь ее в дутой куртке, всегда готовую к бою? Ты понимаешь, что нет причины, по который ты не мог бы быть президентом Соединенных Штатов? Ты знаешь всех важных персон, которые тебя поддержат, все общество, всех состоятельных людей, а только это и надо любому человеку, чтобы стать президентом. Не знаю, почему ты не выдвинешь свою кандидатуру прямо сейчас. Тогда бы люди знали, что ты – не клоун. Я хочу, чтобы ты говорил каждый раз, как увидишь себя в зеркале: „Политика: Вашингтон, округ Колумбия". Я имею в виду, перестань дурачиться с Ротшильдами. Забудь об этих долгих поездках в Монтаук в „роллс-ройсах". Подумай о небольшой прогулке на вертолете до Кэмп-Дэвида. Вот это была бы поездка. Было бы здорово. Ты представляешь себе возможности Белого дома? А, ты ведь занимался политикой с того дня, как мы с тобой познакомились. Ты все делаешь как политик. Политика – это ведь и плакат с лицом Никсона и надписью „Голосуйте за МакГоверна"».
«Идея в том, что можно голосовать и так, и так».
«Значит, я могла бы голосовать за Энди Уорхола, если бы ты поместил на плакате лицо Джаспера Джонса». «Конечно».
«Значит, начиная с этой минуты, наш лозунг „Поддержим Энди Уорхола"». «Ладно, можешь записать его».
«Мы все в стране начнем с нуля. Можем снова загнать индейцев в резервации ткать ковры и искать бирюзу. А еще мы можем отправить Роттен Риту и Ондина на золотые прииски. Представляешь себе Голубую гостиную с банками супов „Кэмпбелл" вдоль стен? Это то, на что следует смотреть главам иностранных держав, – банки кэмпбелловского супа, Элизабет Тэйлор и Мэрилин Монро. Это и есть Америка. Вот что должно быть в Белом доме. И подавали бы мороженое „Долли Мэдисон". А, попробуй посмотреть на себя так, как другие на тебя смотрят». «Как на президента?»
1
Студию Э.Уорхола – Ред.
- Предыдущая
- 3/40
- Следующая
